Королевства Злодеяний - Хенди Барб - Страница 27

— Зачем тебе это? — спросила она. — Что такое Майя, что ты сдаешься ради нее?

Ей хотелось услышать его ответ, но она стояла наготове, ожидая любой возможной атаки.

В доме прозвучал негромкий голос Джандера:

— Она красивая, а я ценю красоту.

Акула ухмыльнулась.

— Стало быть, прошлой ночью у нее в комнате ты просто восхищался ее красотой.

Пауза, потом:

— Она нетронута. Я хожу к ней каждую ночь. Я учу ее читать.

— Словом «нетронута» я вряд ли стала бы описывать грошовую шлюшку, а что до чтения...

— Что она делала, чтобы заработать себе на хлеб, меня не волнует. — В прекрасном голосе зазвенел гнев. — Я забочусь о том, чем она является сейчас и чем может стать. Она хочет учиться. А я хочу помочь ей.

— Ты хочешь помочь, а не убить, правда?

— Некогда некто дал мне возможность искупить свое прошлое. Как же могу я не сделать того же для Майи?

Акула не выдержала и расхохоталась. Неужели он думает, что она поверит такой дурацкой выдумке?

— Вы очень здорово сочиняете, Господин Эльф. Но меня вы не убедили. Если ты действительно хочешь обеспечить Майе приятное будущее — сделай это. Мои условия просты: твоя нежизнь за ее истинную жизнь. Приходи сегодня вечером на встречу со мной к памятнику в Городе Мертвых. Если ты не покажешься — что ж, эта шлюшка для меня ничего не значит.

Еще одна пауза.

— Большинство тех, кто охотится за носферату  — святые люди, чистые душой и помыслами. Ты не такова, Шакира Казаар. Если бы ты была такой, я радовался бы тому, что ты меня нашла, я знал бы, почему за мной охотятся. Ты задавала мне вопросы, теперь я спрошу у тебя: почему ты смогла так использовать ни в чем не повинную Майю? Почему ты хочешь убить меня, когда я никому в этом городе не сделал ничего плохого?

Акула была озадачена неожиданным вопросом. Еще никогда никто не задавал ей подобных вопросов. Она убивала, потому что умела это делать и только это и делала всю жизнь — сначала для самозащиты, потом за деньги в качестве наемной убийцы. Когда удовольствие от отнятия человеческой жизни поблекло, она занялась охотой на неупокоенных. Кровососы были серьезными противниками, и все хотели, чтобы их уничтожали. Она больше не была воровкой Шакирой, испуганной и одинокой. И не была безымянным наемным убийцей, который всю жизнь проводит в тени. Она превратила себя в Акулу, которая всегда настигает свою жертву, чье владение тонким искусством убивать находило большой спрос и широко превозносилось. Но сейчас в ее словах прозвучало совсем другое. Она ядовито бросила:

— Потому что Капитан Ринн Ориандис хочет, чтобы тебя уничтожили, ты, богами проклятый кровопийца.

Тихий вскрик Джандера заставил почерневшее от ненависти сердце Акулы на мгновение замереть. Этот дурак мне верит! Ее лицо исказилось гримасой, которую она сочла улыбкой, и она ушла, оставив вампира одного — страдать до вечера.

Для места, посвященного смерти, Город Мертвых был очень популярен среди живых. Много поколений самых разных жителей Глубоководья обратилось в пыль бок о бок в простых могилах и великолепно отделанных мавзолеях: воины, морские капитаны, купцы, простолюдины. Их прижизненная борьба перестала что-либо значить, когда, объединенные своей смертностью, они уснули последним сном. Густая трава, тенистые деревья и прекрасные статуи придавали этому месту очарование покоя. Днем этот маленький «город» был тихой гаванью для посетителей. Ночь, однако, приводила на кладбище людей другого рода — тех, кто занимается делами, которые лучше делать в слабом свете луны и звезд, подальше от посторонних глаз.

Центром Города был гигантский монумент, возведенный всего несколько лет назад. Предназначенная для того, чтобы почтить основателей Глубоководья, статуя была великолепным произведением искусства. Монумент шестидесяти футов в высоту составляли десятки отдельных каменных скульптур, изображавших воинов в натуральную величину, сражающихся со всеми разновидностями противников-нелюдей. Широкий у основания, памятник с каждым уровнем становился все уже, и на самой вершине стоял одинокий герой. Замершие навеки в момент высочайшего деяния своей жизни, орки насаживали своих противников на копья, меченосцы убивали медвежуков, и все — и герои, и чудовища — умирали в драматических позах.

Здесь несколько месяцев назад вампир повстречал Майю, занимавшуюся своей неаппетитной работой. Здесь он надеялся снова увидеть ее сегодня ночью.

Джандер пришел в облике эльфа, но следов не оставлял. Приблизившись к памятнику, он остановился. Огромную статую окружало бледно-белое кольцо, и холодный ночной воздух был полон резким запахом чеснока. Послышалось приглушенное рыдание, и он посмотрел наверх. С нарочитой иронией Акула привязала официантку к каменному герою, стоявшему на горе из воинов с поднятыми в жесте триумфа руками. Девушка была надежно связана веревкой по рукам и ногам. Кусок ткани, засунутый ей в рот, заглушал слова, но не страх.

Джандер медленно прошел вдоль чесночного круга, пока не подошел к двухфутовому разрыву в непреодолимом для него барьере. Он колебался всего мгновение, прежде чем вступить в круг. Это, очевидно, была ловушка. Но какой у него был выбор?

У основания памятника Джандер вскрикнул и упал. Его нога попала в умно замаскированный острый капкан, сделанный из дерева, а не стали. Второй капкан сомкнулся у него на руке. Зубы капканов были облиты освященной водой. На ранах вампира зашипели пар и кровь, поблескивая черным в лунном свете.

Здоровой рукой Джандер расщепил дерево, вцепившееся в его ногу и запястье. Сразу же вскочив на ноги, он огляделся, явно ожидая следующей атаки. Ее не последовало.

Дальше к статуе он шел осторожнее, глядя на снег перед собой, а не на сам памятник. Там были еще несколько спрятанных капканов, ждавших его. Он их осторожно обошел.

— Я здесь, Майя, — позвал он. — Больше тебе ничего не грозит.

Прямо перед ним была каменная фигура женщины-воительницы с длинными волосами, заплетенными в косу. Он потянулся к ней, чтобы забраться на памятник и освободить Майю. Но статуя улыбнулась и ожила. Иллюзия рассеялась, и Акула вытащила маленький арбалет и выстрелила деревянной стрелой прямо Джандеру в грудь. Она была всего в двух ярдах от него.

Джандер от удара охнул, но стрела отскочила от его тела и упала на траву.

Акула вскрикнула. Вампир улыбнулся и постучал себя по груди золотым пальцем. Звякнуло; слишком поздно Акула вспомнила кольчугу, которую видела у Джандера в особнячке. Натянув на голову капюшон, она стала невидимой и отскочила. Рука вампира схватила ее за плащ, но она вырвала плащ и бросилась бежать.

Джандер немедленно последовал за ней.

Акуле понадобилась секунда, чтобы сообразить, что кровосос видит ее следы на снегу. Она немедленно подпрыгнула, схватилась за могучую руку каменного орка и взобралась на него. Она отодвинулась влево, осторожно балансируя на каменном шлеме и плече, потом замерла, задержав дыхание.

Некоторое время золотой вампир стоял неподвижно, сам — словно статуя, оглядываясь вокруг, словно мог разглядеть Акулу сквозь скрывшее ее волшебство с помощью одной только силы воли. Его взгляд скользнул по ней и за нее. Потом Джандер повернулся и начал взбираться вверх.

Когда он был на полпути к вершине памятника, Акула как можно тише спустилась вниз. Она поправила капюшон плаща, чтобы он не соскользнул случайно. Она надеялась, что сможет завершить свою задачу раньше, чем вампир заметит выдающие ее следы.

Она торопливо подкралась к чесночному кругу и перекрыла разрыв оставшимися у нее клубнями. Теперь у него не будет выхода — он даже не сможет перелететь через кольцо. Она вернулась к статуе и последовала за вампиром наверх.

Его движения были быстрыми и уверенными, но не до неестественности. Джандер прилагал огромные усилия, чтобы не открыть Майе своей истинной природы. Пока что этот обман был Акуле на руку. Она быстро следовала за ним, легко поднимаясь по сражающимся воинам, словно по ветвям очень узловатого и ветвистого дерева.