Искушение Эльминстера - Гринвуд Эд - Страница 66

И он перелез через край колодца, вцепился руками в первую из ряда опор для рук в камне, постучал носками сапог по другой, нашел ее и начал спускаться. Ему ой как может понадобиться заклинание полета, чтобы снова выбраться.

* * * * *

Она разложила три платья на камне на дне шахты осторожно, как нянька, гладящая больного ребенка, и так же осторожно положила на них камни из-под обломков. Это истощающее усилие стоило ей много энергии, но она работала быстро, не обращая внимания на цену, и бросилась прочь, прежде чем ее добыча добралась до верха шахты, чтобы посмотреть вниз. Мгновение спустя она погрузилась в одну из рун, которые поддерживали ее, полностью скрывая свое туманное «я». Она слишком долго была голодна, и непрекращающийся перезвон действовал даже ей на нервы. Брандагерис был могучим героем, высоким, загорелым и сильным. Она питалась им в течение трех сезонов, и он полюбил ее и добровольно предложил себя... но в конце концов она осушила его и снова осталась голодной. Это была ее судьба. Как только ее собственное тело превратилось в пыль, то, что осталось, было магией, которая должна была питаться живыми — или жить внутри и обязательно сжигать внутренности молодого, сильного, полного жизни тела. Брандагерис был одним из таких, колдун Сардон — другим... Но каким-то образом магам, какими бы умными они ни были, не хватало того, чего она жаждала. Возможно, у них было слишком мало жизненных сил. Она надеялась, что этот Эльминстер не станет еще одним таким разочарованием. Возможно, она могла бы завоевать его любовь или, по крайней мере, покорность, и ей не пришлось бы долго бороться с ним, чтобы попробовать, какой силой обладает Избранный.

— Иди ко мне, —  жадно прошептала она, и ее слова были не более чем слабым вздохом над глубоко вырезанной руной. — Иди ко мне, мое кушанье.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

ПРЕКРАСНЫЙ ДЕНЬ ДЛЯ ПУТЕШЕСТВИЯ

Говорят, путешествия расширяют кругозор и истощают кошелек. Я обнаружил, что они делает гораздо больше. Они разрушают умы непреклонных и уменьшают ряды избыточного населения. Возможно, правителям следует издать указ, чтобы мы все стали кочевниками.

Тогда, конечно, мы могли бы остаться только в пределах досягаемости тех правителей, которых мы любим, — и я не могу представить себе хаос и нагрузку на войска и чиновников в той стране, где люди могли бы выбирать своих правителей. К счастью, я не могу поверить, что кто-то когда-то настолько лишится ума, что сделает это. Во всяком случае, не в этом мире.

Яринус Ваэлидон

из Разногласий чессентца,

опубликованных в Год Шпоры

— Ты отлично справляешься, храбрый Ульдус, — успокаивающе сказал Элрин, подталкивая их дрожащего проводника его же мечом. Храбрый Ульдус выгнулся дугой, уклоняясь от клинка, но петля на его шее, крепко зажатая на коротком поводке в кулаке Заклинателя Ужаса Фемтера, не позволила ему полностью пропустить это острое напоминание. Заклинатель Ужаса Хрельграт тоже шел рядом, держа наготове кинжал у ребер их невольного проводника.

— Шар очень довольна тобой, — сказал Элрин мужчине, когда они пошли по почти невидимой охотничьей тропе вглубь Мертвого Места. — А теперь просто покажи нам эти руины… о, и Ульдус, еще раз скажи: это единственные руины, или здание, или пещера, или сооружение, о которых ты знаешь в этих лесах, не так ли?

Задыхаясь в своей петле, Ульдус заверил его, что это так, о да, Повелитель Ужаса, действительно так, пусть Несущая Ночь поразит меня сейчас, если я лгу, и все наблюдающие боги будут свидетелями... На этот раз Фемтер не стал дожидаться знака Элрина, прежде чем затянуть петлю достаточно туго, чтобы прервать Ульдуса на полуслове. Проводник молча схватился за горло, спотыкаясь, пока Фемтер не смягчился настолько, чтобы позволить ему снова дышать.

— Ийриндил? — спросил Элрин, не поворачивая головы.

— Я наблюдаю, Повелитель Ужаса, — с энтузиазмом ответил младший Заклинатель Ужаса. — При первых признаках стен или чего-то подобного я крикну.

— Я вижу не стены, — несколько шагов спустя вставил глубокий протяжный голос Заклинателя Ужаса Далута, — а эльфа. Один, идет с обнаженным мечом в руке, вон там.

Жрецы Шар остановились, без необходимости зажимая руками рот своего проводника, и уставились сквозь деревья. Одинокий эльф оглянулся на них, на его лице было ясно написано отвращение. Мгновение спустя Элрин прорычал «В атаку!», и шарранцы бросились вперед, Элрин и Далут замерли, чтобы метать заклинания. Они увидели, как эльф вздохнул, снял плащ и перебросил его через веткой дерева, затем повернулся к ним лицом, слегка присев.

— Проклятые авантюристы-люди! — воскликнул он. — Разве я еще не убил достаточно вас?

Илбрин Старим смотрел, как атакующие волшебники мчатся к нему. Поистине, Фаэрун с каждым днем все глубже погружался в безумие. Он поднял клинок, трофей от последней банды дураков, и произнес над ним слово. Когда он метнул его, как дротик, в наступающих людей, тот засветился, разделился на три части и метнулся, словно три сокола, пикирующие на разные цели.

В тот же момент дерево сразу за линией бегущих волшебников стало ярко-синим и с оглушительным стоном вырвалось из земли, разбрасывая землю и камни во все стороны. Кто-то очень удивленно выругался. Затем над бегущими магами на мгновение вспыхнула белая молния, и человек, у которого, кажется, была петля на шее, забился в конвульсиях, несколько мгновений хватал воздух руками, крикнул «Моя награда!» и упал на землю скрюченной кучей. Волшебники бежали без остановки, а Илбрин вздохнул и приготовился разнести их в пух и прах. Его три клинка должны были что-то сделать.

Один из бегущих магов хрюкнул, развернулся и упал с чем-то светящимся в плече. Илбрин улыбнулся. Первый. Последовала вспышка, кто-то вскрикнул от удивления и боли, и трое оставшихся волшебников прорвались сквозь все еще мерцающее сияние и вышли вперед. Один из них тряс пальцами, от которых шел дым. Илбрин перестал улыбаться. Какое-то защитное заклинание, и оно забрало оба других его клинка. Он поднял руки и стал ждать. Конечно же, теперь, когда они были достаточно близко к нему, чтобы армии из Илбрина и полудюжины магов могли пересчитать зубы друг друга, тяжело дышащие волшебники остановились и приготовились швырнуть в него заклинания. Илбрин укрылся защитной сферой, оставив открытой только лазейку для следующего заклинания. Если его оценка этих болванов была правильной, ему не придется слишком сильно бояться в предстоящей битве... пусть даже с волшебник, который получил его клинок, медленно поднимался на ноги, а двое других, которые не побежали, медленно приближались на расстоянии. Внезапно воздух перед сферой Илбрина наполнился голубыми цветами, кружащимися по мере того, как они опускались на землю. Рот эльфа изогнулся в улыбке. Судя по испуганным ругательствам, доносившимся до его ушей, этого не должно было случиться. Возможно, он попал в боевое испытание какой-нибудь школы волшебства для неумелых учеников. Он вежливо подождал, чтобы посмотреть, что еще ему продемонстрируют. Мгновение спустя он моргнул с возросшим уважением. Земля расступалась с ужасным треском между сапогами одного из магов — и расселина помчалась к Илбрину, лишь слегка делая зигзаги по мере приближения. Деревья, валуны и все остальное были отброшены в сторону быстрым продвижением пропасти, и Илбрин на всякий случай приготовил свое единственное заклинание полета. Он должен был правильно рассчитать время, сжав сферу и подпрыгнув более или менее в одной плавной последовательности. Пропасть свернула и с рычанием пронеслась мимо, сопровождаемая благоговейными криками волшебника, который, казалось, был удивлен, что создал ее. Глаза Илбрина сузились. Что это были за сумасшедшие люди? Что ж, он уже потратил на них более чем достаточно времени и магии. Он быстро произнес собственное заклинание через лазейку, наблюдая, как ствол теневого дерева, которое он разбил на приличном расстоянии над волшебниками, почти лениво развернулся, а затем рухнул вниз. Волшебники закричали и бросались во все стороны, но когда колышущиеся ветви почти замерли, один человек лежал сломанный, как выброшенная кукла, под стволом, в десять раз превышающим его обхват.