Игры мажоров. "Сотый" лицей (СИ) - Ареева Дина - Страница 46

— Я знаю, что виноват. Знаю. Не бойся, я уже за все заплатил, — он попытался схватить Дашу за руку, но она в ужасе ее одернула. Смотреть на Сергея было страшно. — Моя семья, жена и дети, двое сыновей, близнецы. Они погибли, когда мы ехали с отдыха. Я был за рулем, надо было остановиться поспать. Надя говорила, но я хотел поскорей доехать. Даже не уснул, отключился на пару секунд. И все... В лобовую. Дети сразу умерли, Надя через три дня в реанимации. А я остался жить. Знал, почему. И за что выгребаю. Не представляешь, что со мной было, когда я узнал, что у меня есть дочь.

Дарья чувствовала, что уже на грани. Голова кружилась, в висках пульсировала кровь. Хлопнула ладонями по подлокотникам и встала с кресла. Мужчины синхронно поднялись за ней.

— Я сожалею, что ты потерял семью, Сергей. Я тоже потеряла мужа и знаю, что это такое. Но мне не нужны ни ваши извинения, ни ваше раскаяние, — решительно заговорила она. — Сказали правду, спасибо. Идите с Богом.

— Я хочу, чтобы моя дочь носила мое имя, — упрямо проговорил Шведов, подходя ближе. — Я требую ДНК-тест.

Дарья покачала головой.

— Извини, но это как она захочет. Ей до совершеннолетия осталось совсем немного. Здесь я тебе помогать не буду, моя дочь не индульгенция.

— Я тоже не против пройти тест на ДНК, — вежливо кивнул головой Илья, — и если подтвердится, что Мария моя дочь...

— Не подтвердится, — качнула головой Дарья и стойко выдержала огонь, которым обожгли ее глаза стоящего рядом мужчины. Слишком чужие и в то же время до боли знакомые.

Точно такие, как у ее дочери.

Глава 30

Андрей

Сколько он так лежит, Андрей не знал. Сначала казалось, он лежит в коконе, связанный по рукам и ногам. Потом — на дне глубокого колодца, под толстым пластом воды. Он ее даже видел, эту воду. Сквозь нее время от времени пробивались голоса, а иногда появлялись проблески света.

Вот и сейчас между склеенных ресниц прорезалась светлая полоска. Попробовал сильнее открыть веки, и туда будто сыпанули песка.

На глаза легла прохладная ладонь, и он замер, почувствовав знакомый запах. Он ни с чем не мог его спутать, ни за что.

— Андрей, Андрюша, — услышал совсем рядом тихий, взволнованный голос, — это я, Даша. Я здесь, с тобой.

И весь его ад снова вернулся, накрывая душной волной.

Даша. Столько лет он жил, заморозив свои чувства вместе с сердцем, оставляя там место только для сына. И когда встретил ту, с которым снова почувствовал себя живым, оказалось, что это именно она.

Та девушка, чью жизнь он сломал. Перед которой все это время испытывал душераздирающее чувство вины. И все восемнадцать лет искупал эту вину, не позволяя себе быть счастливым.

А еще Машка. Его дочь. У него есть дочь, и это совсем раздавит Никиту, потому что он влюблен в эту девочку. В собственную сестру...

Дернулся всем телом, пробуя встать, и услышал испуганное:

— Что ты делаешь? Тебе нельзя вставать, любимый!

Что? Он ослышался?

Любимый?

Снова дернулся, и она обняла его, сцепив на спине пальцы.

— Лежи. Лежи, пожалуйста.

— Даша, — прохрипел через силу, каждый звук вызывал в горле спазм, — Дашка, убей меня. Выдерни эти чертовы трубки. Я не хочу...

Она плакала, и ее соленые слезы капали ему на губы.

— Нет, Андрюша. Нет.

— Я не должен... не смогу... жить, зная, что я тебя... — он опять попытался встать, и тогда она заговорила. Быстро, как будто боялась, что не успеет.

— Тебя там не было, Андрей. Они приходили ко мне, Сергей и Илья, и все рассказали. Катя, твоя жена, она всем нам подмешала в напиток какую-то дрянь. Она нарочно это подстроила, чтобы вас всех подставить. Ты спал в соседней комнате, она подсыпала тебе самую большую дозу.

— Катя? — Топольский упал на подушки. — Но... как?

Он слушал торопливый, сбивчивый рассказ, и как наяву вспоминал то ужасное утро. Грязную одежду, собственную бессильную ярость.

И когда она закончила говорить, схватил за руку, не обращая внимание на воткнутые в вену иглы.

— Значит, Маша... Скажи, только правду. Маша не моя?

Внезапно в воспаленном сознании всплывает каменное лицо Шведова, с которым он говорит Маше, что Никита ей никто. И Андрей тоже.

— Нет, Андрюша, нет, — Дашка заплакала, вытирая слезы и с его лица тоже. — Она вам с Никитой не родная. Я пообещала Сергею и Илье, что мы сделаем тест ДНК. Если, конечно, Маша захочет.

— Что с ними? С ней и с Никитой? — Топольский чувствовал, как его отпускает. Если он выжил, то девочка точно должна пострадать меньше. Он ее фактически накрыл собой. А Никиту Шведов вытолкал за пределы эпицентра взрыва.

Даша не сидела бы здесь, если бы ее дочери что-то угрожало. И он оказался прав.

— Уже лучше. Вы оба долго были без сознания, она пришла в себя раньше. Ее уже перевели из реанимации в обычную палату. Ты спас ей жизнь, Андрюша, — перешла Дарья на шепот. — Если бы не ты...

Он перебил ее, сильнее сжав пальцы.

— Даша. Дашка. Я тебя люблю. Выходи за меня замуж.

***

Дарья

У Андрея Дарья пробыла недолго. Перебралась в палату к дочери, но пришел дежурный врач и выпроводил не только из палаты, а из отделения.

— Ну не можете вы здесь ночевать, поймите. Поезжайте домой, — уговаривал он Дарью. — Девочка ваша спит, чем вы ей поможете?

— Поймите, мне рядом с ней легче, — попробовала уговорить доктора, но тот был непреклонен. Пришлось подчиниться.

В коридоре столкнулась с Никитой. Даша знала, что он почти не пострадал благодаря Шведову, ушибы и ссадины не считаются.

Мальчишка увидел ее, и его лицо стало каменным.

— Никита, — тихо позвала она, — ты к отцу?

— Да, но меня не пускают, — ответил тот и добавил хмуро: — К Маше тоже.

— И меня выгнали, — попыталась подбодрить его Дарья. — Пойдем?

Они вышли из клиники.

— Вас подвести? — спросил младший Топольский.

— Ты же без прав, — покачала головой Дарья. Никита пожал плечами.

— Нет, я лучше на такси. И тебе не советую, — она спохватилась и смягчила слишком сухой педагогический тон. — Ладно, поехали. Если что, штраф буду платить я.

Уже сидя в машине, обратила внимание, как похожи движения отца и сына Топольских.

— Пристегнитесь, — буркнул Никита, и она поспешно потянула за ремень безопасности.

Дарья понимала, чувствовала, что он хочет поговорить, но вообще не представляла, как пойдет разговор.

— Значит, вы все это время знали, что мой папа... — он сглотнул невидимый ком, и она внутренне вся сжалась. — Что мы с Машей можем быть братом и сестрой?

— Вы не... — попыталась она ответить, но он перебил.

— Знали и молчали?

Юлить смысла не было. Она молча кивнула.

Никита так же молча завел двигатель, автомобиль тронулся с места. За всю дорогу они не проронили ни слова. Дарья и хотела что-то сказать, но понимала, что парень прав.

Она тоже виновата. Перед Никитой, и выходит перед Андреем тоже. Стоило признаться, поговорить. Предложить сделать тест.

Если бы, если бы... Столько всяких если.

Никита довез ее до самого подъезда. Дарья открыла дверцу и повернулась к парню.

— Теперь я знаю, что можно было поступить по-другому, Ник. Но Маша тоже была против. Я не могла переступить через нее и рассказать Андрею, кто я такая. Если ты вообще хоть немного можешь представить себя на моем месте. Я тебя сразу узнала, когда ты привел вечером Машу. И мы сразу съехали с квартиры. Но я подумать не могла, что ты учишься в «сотом» лицее. А потом было поздно, мне нужны были деньги ей на операцию.

Профиль Никиты оставался таким де каменным, и она поняла, что ее слова остались неуслышанными. И что дальше говорить бесполезно.

— Спасибо, что подвез, — сказала на прощание, вышла из машины и захлопнула дверцу.

Уже поднималась на этаж, когда на экране обозначился незнакомый номер.

— Дарья Заречная? — спросил в трубке женский голос. — Это Инна Волынская. Я хотела бы с вами встретиться.