Игры мажоров. "Сотый" лицей (СИ) - Ареева Дина - Страница 29

Становится совсем плохо, даже очки запотевают. Милка смотрит в упор, и по ее губам ползет змеиная улыбка.

— Чего уставилась, Заречная? — говорит с насмешкой. — Ты еще не поняла, что тебе надо отвалить от Никиты?

Облизываю пересохшие губы, хотя в раздевалке достаточно влажно.

— Я не…

— До тебя не дошло, что он просто развлекается, Заречная? Поиграется и надоест. Посмотри на себя, ты правда на что-то надеешься? — перебивает она меня.

Я хочу ответить, но только шумно сглатываю, а Милена уже разворачивается и идет в душевую, покачивая бедрами.

Не поднимая глаз на Альку, прохожу через душевые в бассейн. Настроение падает до нуля. Наши поцелуи с Никитой теперь кажутся чем-то нереальным. Может, они мне приснились? Как он мог повестись на меня после роскошной Милки?

Стараюсь не вертеть головой по сторонам, но глаза сами выискивают в толпе знакомую фигуру, и в висках начинает пульсировать кровь.

Все еще хуже, чем я думала. Никита не просто лучший, он идеальный. По нему легко можно изучать анатомию. И хоть качок Ляшко тоже рельефный, рядом с Топольским он выглядит как трактор рядом с люксовым автомобилем. Таким, к примеру, в котором ехал вчерашний «Бонд»…

Опять он некстати вспомнился. Я даже головой мотнула и постаралась забиться на самую дальнюю скамейку.

— Заречная! — кричит физрук. — Иди сюда, будешь мне помогать.

Иду к бортику, а сама мысленно умираю, представляя Никиту с Миленой. Спотыкаюсь и чуть не падаю, меня вовремя подхватывает физрук.

— Смотри под ноги, Заречная! — ворчит он, а я не могу дышать, потому что Милена походит к Топольскому и с улыбкой с ним заговаривает.

Не только заговаривает. Проводит рукой по резинке шорт, касается живота. И меня будто молнией пронзает. Зачем я это увидела?

Никита ловит ее за запястье, отводит руку в сторону и бросает быстрый взгляд в мою сторону. Торопливо отвожу глаза, но поздно. Топольский хмурится, а мне хочется исчезнуть.

— Бери журнал и карандаш, будешь записывать результаты, — говорит физрук, и я заставляю себя собраться.

Ничего не происходит такого, к чему я не была готова. Милена с Никитой были парой, когда я пришла в лицей. У них было все «по-взрослому». Они оба элитные, на что я рассчитывала?

На автомате записываю цифры, которые диктует физрук. Когда плывет Никита, не могу отвести взгляд, а когда он выходит из бассейна, вообще забываю обо всем.

Струйки воды стекают по телу вниз. Никита набрасывает полотенце на плечи и идет в нашу сторону. Я стараюсь не смотреть на его мокрые шорты, но как нарочно ничего не получается. В конце концов даже физрук не выдерживает.

— Заречная, ты записала результат Топольского? Чего тогда ворон считаешь? Пиши давай, а не смотри туда, куда смотреть не обязательно.

Я краснею и быстро записываю время, за которое проплыл Никита. Конечно, он уложился в норматив. В нижний порог.

Топольский разговаривает с физруком, а потом подходит к мне и как будто заглядывает в журнал. У меня начинают дрожать руки, я чувствую, что сейчас упаду, когда слышу на своем затылке горячее дыхание.

— Покажи мне мой результат, Мышка, — говорит он негромко, пока физрук свистит в свой свисток. Берет у меня журнал, и наши руки на миг соприкасаются.

— Иди переодевайся, Топольский, — отбирает у Никиты журнал физрук. — А ты, Заречная, не спи, записывай.

Никита отдает журнал и снова прикасается к моим рукам. В ушах стучит, в груди бухает, кажется, что у меня вместо крови электрический ток.

Парни уже все проплыли, теперь плывут девушки. Милена тоже легко укладывается в норматив, и меня снова начинает грызть зависть.

— Давай сюда, — физрук забирает у меня журнал и объявляет пять минут перерыва.

— А ты не хочешь поплавать, Заречная? — слышу язвительный голос.

Поднимаю голову — Милка. Стоит и сверлит взглядом. Решаю не отвечать, отворачиваюсь и вижу, что меня зовет Алька.

— Маш, подержи, пожалуйста, — протягивает она заколку. — Все равно волосы уже намокли.

Я наклоняюсь за заколкой, и тут в спину прилетает сильны толчок.

— Иди и ты сдай норматив, чертова выскочка, — слышу злобное шипение, но уже через секунду не слышу ничего, потому что надо мной смыкается толща воды, и я понимаю, что тону.

Дорогие читатели! На портале были некоторые сложности, из-за которых я приостановила выкладку, поскольку не понимала, какая дальнейшая судьба моих книг. Теперь все определилось, я остаюсь здесь, и мы продолжаем следить за историей Маши и Никиты в прежнем режиме, 3-4 раза в неделю. Возможно и чаще. Я рада, что снова с вами! Ваша Дина.

Глава 19

Маша

Вода заливает уши, глаза. Боюсь вдохнуть, сцепляю зубы и начинаю отчаянно двигать всеми конечностями. В тот же миг рядом раздается всплеск, и меня с силой выталкивают из воды на поверхность.

— Дыши, Маша, дыши, — слышу глухой голос, как будто я все еще под водой.

Но все равно задыхаюсь, и меня лупят по спине ладонью. Наклоняюсь вперед, начинаю дышать, хватая ртом воздух. Из ушей выливается вода, открываю глаза, но ничего не вижу.

Очки мои утонули, а без них я совсем слепая. Мертвой хваткой цепляюсь за своего спасителя и жду, пока немного восстановится зрение. Мне бы хоть людей от предметов начать отличать.

Возле бассейна толпится народ. Лиц не видно, да и очертания силуэтов слишком размытые. Глаза снова затягивает влагой — мне и обидно, и стыдно, что я свалилась в бассейн на глазах у половины класса.

— Макс, давай ее сюда, я помогу, — слышу чей-то голос, кажется Ляшко. Он звучит глухо, как будто я еще под водой. Значит, за мной прыгнул Каменский?

Вяло шевелю руками и позволяю дотянуть себя до бортика, а потом сама цепляюсь за поручни. Меня хватают за плечи и без особых усилий выдергивают из воды. Каменский выбирается следом, подставляет руку.

— Машка, ты как туда упала? — спрашивает он, но я молчу. Макс не видел, как меня толкнула Милена, он первый сдал норматив и ушел в раздевалку следом за Топольским.

Радуюсь про себя, что Никита не видел моего позора, не хочу, чтобы он видел меня такой жалкой и мокрой.

— Все нормально? Стоять можешь? — спрашивает голос с другой стороны. Все-таки я не ошиблась, это Дима Ляшко. Вода вылилась из ушей, и я хотя бы различаю голоса.

Киваю головой и бормочу «Спасибо». Я бессовестно вру, потому что ничего не нормально. Не может быть нормально, если ты не умеешь плавать, а тебя толкают в бассейн, еще и у всех на глазах.

Дрожь бьет не только от холода, а и от стыда. Кожа покрывается мурашками, обхватываю себя за плечи. Руки тоже дрожат, ноги подгибаются. Я должна идти, бежать в раздевалку. Снять мокрую одежду, встать под горячий душ. И может тогда я согреюсь.

Не вижу, а чувствую, что все на меня смотрят. Смотрят и молчат. Почему они не смеются? Почему не насмехаются и не хейтят меня вместе с Милкой?

Представляю себя — мокрую, в прилипшей к телу одежде, без очков. Резинка сползла, я механически стягиваю ее с хвоста, и теперь по волосам на плечи стекают струйки воды.

Представляю, какой у меня сейчас жалкий вид и чувствую, что сейчас разревусь. Внезапно на плечи кто-то набрасывает полотенце, замечаю на руке татуировку. Дима?

Поднимаю невидящие глаза, изумленно хлопаю мокрыми ресницами и инстинктивно хватаюсь за края полотенца, плотнее их стягивая. Справа Диму от меня оттесняет Каменский.

— Машка, пойдем, я отведу тебя в раздевалку.

Хочу сказать, что не могу идти, но вдруг все куда-то исчезают, и надо мной нависает хорошо прокачанный торс. Такие же прокачанные руки хватают за плечи и встряхивают.

— Маша, Мышка, как же так? Я в душе был, меня ребята позвали.

Протягиваю руку и касаюсь лица Никиты. Я сразу узнала его по голосу, по запаху, по дыханию. Это скорее по привычке, все так делают, кто плохо видит.

— Маш, ты чего? — он ловит мою руку и задерживает у щеки. Его дыхание щекочет мне ладошку.