Дорога особого значения - Тамоников Александр - Страница 2

– Так чего же мы здесь лежим? – спросила Катя больше удивленно, чем испуганно.

– А что нам делать, когда и головы не поднимешь? – все с той же злостью ответил Звягин.

– Надо организовать оборону, – неуверенно предложила Катя. – Командовать надо.

– Кем? – ощерился Звягин. – И как?

– Но вы же командир… Вы должны знать…

Звягин хотел что-то ответить, но не успел, потому что буквально ему на голову вдруг свалился человек. Это оказался адъютант.

– А, вот вы где! – выдохнул он. – А я уж думал, что не найду вас в этой чертовой круговерти.

– Что происходит? – спросил у адъютанта Звягин.

– Воюем, – почти спокойно ответил тот. – Слышите – стреляют? Значит, воюем… А там, вдали, слышите частую стрельбу? Думаю, это наши прорываются из окружения. Туда нам и надо. К своим.

– Да, туда… – не слишком уверенно произнес Звягин. Он осторожно выглянул из воронки и тотчас же упал на ее дно.

– Что такое? – с тревогой спросил адъютант.

Катя испуганно вскрикнула.

– Ничего, – ответил Звягин, тряся головой. – Чуть не зацепило… Вот ведь как шмаляют. Из всех видов оружия! Головы не высунешь!

– Все равно надо к своим! – упрямо повторил адъютант. – Они – там, а мы – здесь… Так не полагается.

– Сейчас, – сказал Звягин, и в его голосе ощущались и неуверенность, и тревога, и почти неприкрытый страх. – Сейчас и мы туда… Вот только перестанут по нам стрелять, и мы сразу же… А то ведь голову поднять невозможно.

– Туда нам надо! – упрямо повторил адъютант. – Немедленно! А то как же они без командира?

– Сейчас, сейчас… – повторил Звягин и не двинулся с места.

Адъютант внимательно посмотрел на него, но ничего не сказал. Он был подчиненным, ему по долгу службы полагалось находиться рядом с командиром дивизии и выполнять его приказы. Он и находился рядом, вот только никаких приказов командир дивизии не отдавал.

Вскоре стрельба почти стихла. Вдалеке, правда, по-прежнему трещали выстрелы и ахали взрывы, а вот вблизи было почти тихо.

– Товарищ полковник, – сказал адъютант. – Слышите – почти не стреляют. Значит, самый подходящий момент. Вот сейчас я разведаю, что и как, и мы короткими перебежками вперед. К своим…

Он осторожно высунул голову из воронки. Но почти сразу же ее и спрятал.

– Что? – спросил у него Звягин.

– Тише! – зашипел адъютант. – Немцы!..

– Но… – недоуменно произнес Звягин.

– Тише, тише! – повторил адъютант. – Авось не заметят.

Вверху раздались шаги и речь на немецком. Замерев и стараясь не дышать, Звягин, адъютант и Катя скорчились на дне воронки. Шаги и голоса стали отдаляться. Их не заметили.

– Ну, и что теперь? – спросил адъютант больше у себя самого, чем у еще кого-то. – Куда нам теперь?

– Теперь – выбираемся наружу и пойдем, – сказал Звягин. – Пока не начало светать.

– И куда же? – спросил адъютант.

– Там будет видно, – неопределенно ответил полковник и добавил: – Конечно же, к своим. Куда же еще?

– Ну… – так же неопределенно произнес адъютант и первым выбрался из воронки. Какое-то время его не было видно и слышно, но затем сверху раздался его приглушенный голос:

– Вылезайте из этой ямы! Немцев вроде поблизости нет!

Звягин помог Кате выбраться, затем вылез сам. Девушка дрожала – то ли от холода, то ли от испуга, а может, и от того, и от другого одновременно. Не отдавая себе отчета, она попыталась подняться во весь рост.

– А вот вставать, барышня, не нужно! – Адъютант дернул Катю за руку. – Лучше ползком. Так будет надежнее. Знать бы еще, в какую сторону ползти. А, товарищ полковник? По всем приметам туда, где стреляют. Там наши.

– Но там и немцы, – сказал Звягин. – Напоремся, чего доброго… Уж лучше туда. – Он указал куда-то в сторону.

– А там что? – хмыкнул адъютант.

– А там – будет видно, – неопределенно ответил полковник Звягин.

Глава 2

Вначале они ползли, затем – передвигались пригнувшись, а далее был лесок с деревьями и густым кустарником, где можно было передвигаться во весь рост. Ночь подходила к концу, занимался тусклый февральский рассвет, и уже можно было различить лица вблизи и отдельные предметы в отдалении.

– Я больше не могу, – сказала Катя. В ее голосе слышались слезы. – Я устала.

– Привал! – выдохнул Звягин. – Кажется, здесь мы в безопасности. – И он вопросительно посмотрел на адъютанта.

Тот в ответ лишь неопределенно передернул плечами, снял с шеи автомат, еще раз повел плечами.

Катя устало опустилась на мерзлую землю, на которой почти не было снега. Звягин присел рядом. Адъютант остался стоять, осматриваясь и прислушиваясь.

– А стрельбы-то почти не слыхать, – сказал он. – Тут одно из двух: либо наши все-таки вырвались из окружения, либо… А, товарищ полковник? Что вы думаете по этому поводу?

Звягин ничего не ответил. Он сидел, прислонившись спиной к дереву, его глаза были закрыты.

– Я так думаю, что прорвались, – предположил адъютант. – Потому что невозможно окружить и уничтожить целую дивизию за такой короткий срок. Это нереально. И в плен они сдаться не могли всем личным составом. Значит, вырвались из мешка. Без нашего участия. – Он помолчал, затем вдруг резко обернулся и в упор взглянул на Звягина. – Я говорю – без нашего участия! – повторил он. – Точнее – без вашего, товарищ полковник. Вы ими не командовали, а они прорвались. И сейчас, должно быть, те, кто уцелел, среди своих. И командование у них спрашивает: а куда подевался командир дивизии полковник Звягин? Может, он убит? А если не убит, то где же он? Как вы думаете, что они говорят в ответ? Барышня, этот вопрос касается также и вас.

– Не вам об этом рассуждать. – Полковник Звягин открыл глаза и со злобой взглянул на адъютанта. – Если что – я отвечу сам.

– Это конечно, – согласился адъютант. – Вот только что именно вы ответите? Почему вы здесь, а ваши солдаты – там?

– Ну, так и вы тоже здесь, а не там, – сказал Звягин.

– А что я? – возразил адъютант. – Я при вас. Так сказать, по долгу службы. Ну, про барышню мы и вовсе говорить не будем. Что барышня? С нее спросу нет. Но все-таки мне интересно – что дальше? Почему мы сейчас здесь, а не там?

Адъютант повернулся и указал рукой вдаль, туда, где затихала отдаленная стрельба. Полковник Звягин выхватил из кобуры пистолет и трижды выстрелил в адъютанта. Тот вздрогнул, недоуменно посмотрел на полковника и упал. Звягин выстрелил в адъютанта еще два раза. Катя вскрикнула и испуганными глазами взглянула на полковника.

– Вот так, – деревянно улыбаясь, сказал Звягин. – Вот так… А ты не кричи. Не надо кричать. А то вдруг услышат…

– Вы… вы его убили! – в ужасе произнесла Катя. – Своего…

– Он сам себя убил. – Деревянная улыбка не сходила с губ Звягина.

– Зачем? – Катя не могла прийти в себя. – Зачем вы его застрелили?

– А ты что же, хотела, чтобы он застрелил меня и тебя? – зло выговорил Звягин. – Вишь, как он завел! Почему мы здесь, да что я скажу… А дальше дошло бы дело и до стрельбы. Не зря же он снял автомат с шеи. И что же – было бы лучше, если бы он застрелил нас, а не мы его?

На это Катя ничего не ответила. Она не сводила испуганных глаз с мертвого адъютанта.

– И все равно я не понимаю… – наконец проговорила она.

– Чего ты не понимаешь? – взглянул на нее Звягин. – Ну, что тебе непонятно?

– Я не понимаю… – повторила Катя.

– Хорошо, я тебе объясню, – сказал Звягин. – Растолкую. Первое: возвращаться туда, – он указал рукой куда-то вдаль, – нам нельзя. Там нас не пощадят. Там для нас – смерть.

– Почему же? – тихо спросила Катя.

– Потому что моя дивизия там, а я здесь! – резко ответил Звягин и кивнул на мертвого адъютанта: – Он был прав. Что я скажу там, – он опять указал вдаль рукой, – когда меня спросят? Кто станет слушать мои объяснения и оправдания? Я завел дивизию в мешок, и я ее из мешка не вывел. Более того: я – сам по себе, а дивизия – сама по себе. Это же трибунал! А то, может, и до трибунала не дойдет… Так получилось… Потому-то нам туда и нельзя.