Гнев Севера - Мазин Александр Владимирович - Страница 3

Поднятый очередной волной, я вижу метрах в десяти очень недружелюбно выглядящие камни и накатывающийся на них прибой. Меня несет туда. Это хорошо. Намного лучше, чем в открытое море.

«Главное – не треснуться головой», – думаю я, отпуская деревяшку и готовясь к встрече с землей Англии.

Меня несет, закручивая, переворачивая, протаскивая по камню, на мелководье. Несколько раз пытаюсь встать, но не удается подняться даже на четвереньки. Камни скользкие, обросшие водорослями, волны бьют, кажется, со всех сторон…

Но удача ко мне благосклонна. Поболтав в прибое, будто кусок плавника, и заставив вдосталь нахлебаться соленой воды, меня наконец-то выбрасывает на песок.

Я – в Англии.

Глава третья. Гостеприимная земля Нортумбрии

Пятьдесят шесть. Столько нас осталось. Остальных забрало море.

Пятьдесят шесть – против целого королевства. Восемь из пятидесяти шести – с серьезными травмами.

Правда, у нас имелось кое-какое оружие. У меня, например, кольчуга и Вдоводел. Этот клинок со мной уже давно. И, надеюсь, останется надолго, потому что клинки со значком-клеймом Ulfberht пережили тысячелетие. И, наверное, хорошо, что второй свой клинок, Последнюю Слезу, свадебный подарок Рюрика, я брать с собой не стал. Пожадничал. Да, Вдоводел хорош, стоит целое состояние, но Слеза – бесценна. На ней то же клеймо, что и на Вдоводеле, и я допускаю, отлили ее в той же европейской кузнице, но из сплава, который европейским мастерам не создать. Насколько мне помнилось, его завозили в Европу из Персии, хотя от персидского булата он всё же отличался. Впрочем, я не эксперт по технологии производства оружия, я специалист по его использованию. Не знаю, где Рюрику-Хрёреку удалось раздобыть такое чудо, но теперь оно мое. И достанется кому-нибудь из моих сыновей, если меня закопают в сырую английскую землю, вернее, нортумбрийскую землю, ведь Англии как таковой еще нет.

Но я очень постараюсь, чтобы в землю продолжали закапывать моих врагов, а не меня.

Так или иначе, но со мной мой Вдоводел и моя отменная кольчужка, не уступающая ему качеством. То есть я неплохо экипирован в сравнении с остальными. Потому что броню сумели сохранить всего семеро, среди которых были Рагнар (кто бы сомневался), наш кормчий Орм Ловкое Весло, Укси Плешивый, еще один хольд Кнут Готландец, который трижды становился чемпионом Роскилле по плаванию[2], мой напарник Скальгорм Большерукий и я.

Рагнар, впрочем, броньку с себя снял, заявив, что не станет драться в железе, когда большая часть его хирдманов пойдет в бой в рубахах.

В том, что подраться придется, не сомневался никто.

– Я знал, что ты удачлив, Ульф Хвити! – сообщил Лотброк, нависая надо мной.

– К воронам такую удачу, – буркнул я, отжимая рубаху.

– Не скажи. Стольких славных воинов поглотило море, а ты жив и даже при броне, – конунг указал на снятую кольчужку.

– Могу дать поносить.

Тут я ничем не рисковал. Никому из наших моя кольчуга не подойдет. Размерчик подкачал.

Рагнар хохотнул. Оценил шутку.

Я надел рубаху и поежился. Ничего. Даже мокрая шерсть греет. Да и высохнет быстрее. Теоретически. Дождь и не думал прекращаться. Завидую викингам. Им холод – по барабану. Им всё – по барабану. Шарятся в прибое, вылавливая всякие полезные штуковины, гогочут жизнерадостно. Половина команды – на дне. Что с остальной частью флотилии – неизвестно. Где-то неподалеку – воины нортумбрийских танов, мечтающих содрать с нас шкуры и прибить к дверям своих церквей. Есть здесь такой веселенький обычай.

– Это было мудро – взять тебя с собой, – продолжал нахваливать себя Рагнар. – Теперь у нас есть человек, который разбирает бормотанье здешних.

– Думаешь, они захотят с нами говорить, конунг?

– Им придется. Когда я захочу узнать, где они прячут серебро.

– Это я тебе и так скажу. В домах побольше с крестами на крыше.

– Христианские жрецы! – ухмыляется Рагнар. – Они везде делают за нас главную работу. Остается прийти и взять.

Хлопнув меня по спине ладошкой (как доской приложил), Рагнар направляется к кромке воды, где его люди складывают отнятое у прибоя в одну большую кучу.

Мне бы его оптимизм.

В здравом размышлении мне следовало бы бросить данов и попытаться выжить в одиночку. Знание языка и кое-каких обычаев давало мне шанс.

Но я не мог. Я не присягал Рагнару. Я вообще не хотел идти с ним сюда. Но конунг поймал меня в ловушку. Он потребовал вернуть ему долг не серебром, которого у меня было полно, а железом. Нельзя сказать, что это был бесчестный поступок. Долг действительно был. Моя младшая любимая жена (они обе любимые) убила человека. Вернее, двоих. И, к несчастью, один из них был хирдманом Рагнара. Скверным хирдманом. Если бы он выжил, Рагнар бы его казнил. Но факт есть факт. Я оказался должен, и Рагнар назначил цену. Нет, он не жадничал. Даже пообещал договориться со свейским конунгом, у которого я отхватил изрядный кусок кирьяльских земель и, главное, контроль над Выборгским заливом. Который, понятно, еще не получил этого имени. Более того, Рагнар не просто взял меня с собой, но и объявил своим человеком. Своим ярлом. Да, ярлом без хирда, но с правом на тройную долю добычи и прочие привилегии. «Ты будешь нужен мне там, в Нортумбрии, я это чую!» – заявил конунг.

Он чуял!

А я чуял, что очень не хочу идти в этот вик. Моя чуйка против Рагнаровой. Ясно, чья главнее.

И все-таки права была моя, а не его. Полсотни против целого королевства.

Да, я мог сбежать. Прикинуться ирландцем или шотландцем (благо Шотландия рядом), чтобы оправдать свой акцент. Да хоть франком, какая разница. Добраться до какого-нибудь большого порта, подыскать подходящий корабль…

Но я не предам Рагнара. А знаете почему? Потому что он бы меня не предал. Не предал бы своего. А я – его. Хотя бы потому, что мой главный дом, моя семья – на его земле. Этого достаточно.

И вот мы готовы к маршу. И куда больше похожи на войско, чем часом ранее. Выловленных щитов хватило на всех. Добыто десятка три копий и еще кое-какое оружие. А наш конунг обзавелся плащом.

– Куда? – спросил Рагнар.

Я неопределенно махнул рукой в сторону суши. Не такой уж я знаток средневековой английской картографии, чтобы сориентироваться, даже не зная, куда нас занесло.

Дождь не стихает. Но это даже неплохо. Смывает следы, снижает видимость и, полагаю, снижает желание англичан шариться по округе.

С последним я ошибся. Мы не успели пройти и сотни шагов, как навстречу выкатилась жизнерадостная компания мародеров.

Жители ближайшей деревушки видели, как драккар викингов налетел на скалы, и пришли грабить награбленное.

Минут через пять в нашем полном распоряжении оказались четыре телеги, шесть коняшек и куча всякого ненужного добра вроде сетей и багров.

И пара пленников для вдумчивой беседы. Остальным не повезло. Или повезло. Смотря с какой стороны взглянуть. Впрочем, окажись сила на стороне добрых английских сельчан, наша участь была бы столь же плачевной.

Пытать никого не потребовалось. Пленники делились информацией настолько охотно, что я едва успевал переводить.

Да, мы в Нортумбрии. Да, здесь по-прежнему правит король Элла Второй. Королем он стал недавно, а раньше был олдерменом, то есть чем-то вроде французского графа на землях к западу от нортумбрийской столицы.

«Земля холмов к закату от Йорвика», – охарактеризовал прежнюю вотчину Эллы местный староста, которого по-здешнему называли ривом.

Риву Элла не нравился. Он многим не нравился, этот «конунг по железному праву», как сказали бы у нас в Дании. Эллу не любил народ, с которого король драл три шкуры, не любили церковники, у которых он отжал часть земельных угодий, не любили таны, которых король держал в строгости и заставлял постоянно патрулировать побережье в ожидании таких славных ребят, как мы.

При прежнем короле Осберте было лучше, сказал староста.