Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Мельникова Мария - Жалейка Жалейка

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Жалейка - Мельникова Мария - Страница 9


9
Изменить размер шрифта:

– А вы хоть знаете, что это за ночь такая? Знаете, куда собираетесь входить? Честное слово, вы как дети малые! Расходитесь по домам и займитесь делом, у вас коровы уже как медведи орут! – рассмеялся Игнат и стал выбираться из толпы, но теперь его не выпускали.

– А ты, значит, все знал, да?

– Так что за вход? Куда мы должны войти? Говори, не томи!

– Тебе хорошо, ты никого не помнишь. Жизнь твоя с тебя началась, тобой и закончится. А нам-то как быть?!

– Я хочу пойти! Мне надо! Обязательно надо…

– Всем надо…

Игнат долго молчал. Когда все умолкли в ожидании разъяснений, он задумчиво проговорил:

– Дело, конечно, ваше. Хотите – идите. Если уже решено, то отговаривать не стану. Порыв-то, вроде как, благородный: очистить совесть, примириться с близкими.

– А луна?

– Что это за луна такая – красная?

– Луна восходит на небо каждую ночь, – неспешно начал Игнат. – Иногда она почти скрыта тенью земли, иногда прячется от наших глаз за облаками. Но все же она сияет каждую ночь. И очень редко луна на небе становится красной, огненной. Это светило преисподней, мира мертвых. Только такая луна может на краткий миг открыть вход в могильный холм. Огненная луна дает живым возможность оказаться по ту сторону жизни и повидаться со своими близкими. С теми, кто однажды уже перешагнул порог и не имеет сил вернуться обратно.

– Так это же наш шанс! Когда еще дождешься такого случая?

– И то верно, нельзя такой случай упускать!

– Ага, сейчас не решишься, профукаешь, а потом мучайся! Ну уж нет!

– Я понимаю, что каждому из вас не хватило десяти-пятнадцати минут, а то и секунд жизни, чтобы успеть что-то сказать или сделать для своих близких. Да, для многих ночь примирения – единственная возможность наверстать упущенное. Некоторым из вас я уже говорил это. Но подумайте, готовы ли вы бросить свои дела и вернуться сюда, на кладбище, поздней ночью, чтобы сойти в могилу в кроваво-красном свете луны? Это путешествие только для сильных духом, уверяю вас.

Баба Тиша робко спросила: «А вернуться-то мы оттудова сможем?» Но он не услышал ее слабого дрожащего голоса.

– Пойдем и спустимся куда угодно! – гаркнула Варвара, заглушив вопрос старушки.

– Пока мы вместе, ничего не страшно, верно? Мы ведь почти что одна семья!

– Я лично и один готов пойти…

– Я тоже…

Все были полны решимости. Волновал только один вопрос: когда все случится? Когда можно будет наконец сбросить тяжелый груз, которым каждого наделила совесть. Со временем этот груз не усыхал, не растрачивался, а становился только больше и тяжелее.

Игнат обещал помочь и рассчитать, когда наступит ночь примирения.

Толпа рассеялась, всех ждали домашние дела: покормить скот, прибраться в доме, приготовить обед, привести в порядок хозяйство и огород. Сидеть сложа руки и ждать, когда взойдет кровавая луна, – непозволительная роскошь. Пока жизнь продолжается, все должно идти своим чередом.

Забытье

Фрося не приходила в себя, лежала мертвенно-бледная и ко всему безучастная. На девочку было больно и страшно смотреть: бледность, подсвеченная изнутри блеклым огоньком, делала ее похожей на призрака.

Сумасшедшая Настасья нашла Ефросинью той же ночью. Забрав по глотку все ее дыхание, односельчане, которые один за другим приходили на кладбище и молили девочку о помощи, даже когда она была уже почти без сознания, прошли мимо, не заметив ее хрупкого тела, лежащего между могилами. Каждый был слишком потрясен своим собственным переживанием и своим страхом от встречи с призраком.

Настасья принесла девочку в разрушенную церковь, приютила ее в своем углу, растирала ее ледяные руки и плакала, плакала…

– Мои детушки сгорели, а ты, голубка, замерзла. А я где была? Где была? Где? – задыхалась женщина и била себя кулаком в грудь, словно выколачивала из сердца нестерпимую боль.

– Стаська! Выходи! Я тебе поесть принесла.

Когда наступили сумерки, на кладбище появилась баба Клава. Она остановилась у пролома в стене, ожидая Настасью, но та не выходила. Слышался только ее отчаянный крик, который бился между осколками купола.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Что ж ты с собой делаешь? – буркнула сочувственно баба Клава, поставила узелок на камни и собралась уходить, но не ушла…

Все в ней закалил и задубил ветер, но не тронул сердце. Оно не стало сухим, не скукожилось, несмотря ни на какие испытания и бури.

Когда баба Клава нашла впотьмах Настасью, то увидела рядом с ней бездыханную Фросю. Старуха бросилась на колени, обхватила девочку и прижалась ухом к ее груди, пытаясь уловить хотя бы слабое биение ее детского сердца.

– Жива! – выдохнула наконец баба Клава. – Жива, слышишь?! – громко выкрикнула она, чтобы вернуть Настасью из морока, в котором та пребывала. – Все! Хватит себя жалеть! Сколько можно?! Поднимайся! Давай скорее отнесем Фроську в деревню. Ей нужна помощь.

Вдвоем они бережно перенесли девочку с кладбища в тесный, забитый старьем домик пастуха.

– Не стой, Стаська, не стой! Беги скорей к Игнату. Сейчас тебе нельзя сплоховать, поняла? Беги! Ты можешь ее спасти… А я тут рядышком побуду, компресс какой-нибудь сооружу пока, грелку…

У Настасьи от истощения не было сил не только бежать, но и просто идти. Она брела, покачиваясь, по деревне, в которой родилась и выросла, как чужая, как привидение. Завидев ее, люди шарахались в стороны и прятались по углам.

Женщина их не замечала, все в этой жизни ей давно стало безразлично. Но в ее голове колотилась единственная мысль, которая заставляла двигаться вперед: «Могу спасти. Я могу ее спасти. Я должна… ее… спасти!»

Шаги безумной Настасьи были такими же невесомыми и призрачными, как и она сама. Легкой тенью женщина вошла во двор Игната. Проходя мимо кола с головой медведя, она погрозила пальцем и прошептала:

– Ты – зверь! Убийца! Людоед! Я знаю, кто ты такой…

Настасья поднялась по ступеням крыльца и постучала, но стук не нарушил сумрачной тишины – так слабы и беспомощны оказались эти удары. Взявшись за кольцо, женщина потянула дверь на себя, та оказалась не заперта и легко поддалась.

В просторной горнице стоял длинный стол, заваленный полевыми травами, но поначалу казалось, что на нем лежит покойник, накрытый простыней. Кроме стола, в комнате были стулья, печь и узкая кровать, доски которой едва прикрывало протертое одеяло. Час был не поздний, но Игнат, вытянувшись во весь рост, спал.

Настасья подошла и начала всматриваться в его лицо, казавшееся мертвым. Застывшие черты, лишенные мимики и привычной доброжелательности, заострились, стали жесткими и неузнаваемыми.

– Игнат… Игнат…

Едва женщина коснулась его плеча, Игнат проснулся. Увидев рядом с собой сумасшедшую, он в испуге отпрянул.

– Ты пришла мстить? Но у тебя ничего не получится! Ты не заберешь мою жизнь! Не заберешь! – крикнул он.

– Да, что ты, Игнат, бог с тобой! Я пришла попросить о помощи… пожалуйста… Наша Фрося в большой беде… Но не сгорела – заледенела вся.

Игнат молча смотрел на незваную гостью, будто с трудом возвращался из мира ночных кошмаров. Он никак не мог понять, о чем говорит эта женщина, которая, как призрак, вдруг из неоткуда появилась у него дома.

– Вот так-так… Хоронили-хоронили старуху, а закапывать, похоже, будем девочку. – Тяжело вздохнув, Игнат поднялся и отошел от кровати, на которой лежала Фрося. – Не знаю, чем здесь можно помочь. Она уже отдала свою жизнь, разбросала по вздоху направо и налево, а теперь от нее осталась только оболочка… Тлен… Увы, я ничего уже не могу сделать…

– Не уходи, Игнат! – Баба Клава преградила ему выход. – Наверняка можно что-то придумать! Игнат, ты же всю деревню смог на ноги поднять! Помоги и сейчас. Дай ей отвар какой, сердечко ее поддержи! Ну хоть что-то сделай…

– Прости, Клава… – отодвигая ее в сторону от выхода, сказал Игнат. А потом, уже на пороге добавил: – Я знахарь, лекарь. Воскрешать мертвых не по моей части.