С чистого листа (СИ) - Цветкова Алёна - Страница 28

Я погремела монетками, и крикнув Яволку, у которого еще оставалось несколько мешков паслена, отправилась за покупками. В первую очередь мне нужны были куры и поросята. А если денежка останется, а она должна остаться, тогда можно и что-нибудь для… хозяйства посмотреть. Я вздохнула. Хочется, конечно, и на удовольствия потратить… Да, вон, хотя бы орехи каленые купить. Медянка за кулек в две горсти.

Но мне нужен ведерный горшок для молока, крынки, и еще я хотела посмотреть на молочные продукты. Сыры бы мне пригодились. Особенно зрелые. Их можно наварить, а потом за один раз оптом отвезти в город и продать. И голова болеть не будет, что делать, чтобы молоко не пропало. И коров можно будет хоть десяток завести… и сыры, хорошие сыры, всегда стоят дорого. А как их делать я знала из своего темного безмирного прошлого…

Но сначала стоит подумать о насущном. Я шла по рядам вдоль городской стены. Я уже знала, что именно в этих рядах и продается живность. А еще, чем ближе к центру, тем выше цены, но и лучше качество товара.

Поросят я купила быстро. Буквально в двух шагах от нас. Отличные двухмесячные, крепкие, розовые поросята с ровными спинками, хвостиками-спиральками, чистыми пятачками и ясными глазками по двадцать медянок каждый. И голоса у них были звонкие, как положено. Пока мы их с продавцом в мешок пихали, визгу было, как будто бы две циркулярные пили работали.

Но когда я донесла мешок до нашей телеги, и положила на солому, быстро успокоились. И только вопросительно похрюкивали, переговариваясь друг с другом.

– Хрю… Ты что-нибудь понял?

– Хрю-хрю.. Я – нет. А ты?!

Яволк уже распродал свои паслены и куда-то ушел. Я попросила старика-соседа, сидевшего ночью за нашим костром приглядеть за поросятами и отправилась покупать кур.

Птицы на рядах было много. Разной. И куры, и утки, и гуси, и перепелки, и фазаны, и голуби… глаза разбегаются. И стоили они от пары медянки до десятка серебрянок за пару.

Но мне нужны были простые несушки по медянке за штуку. Беспородные, без претензий на красоту оперения и голосистость петуха. Я уже два раза обошла все, но таких не нашла. Цена на кур начиналась от девяти медянок за пяток кур и петуха. Деньги у меня были, но ведь жалко тратить монетки, если можно чуточку подождать и, возможно, сэкономить. Вот я и бродила…

И вдруг почувствовала что-то… не знаю. Как будто бы в солнечный день огромная туча накрывает пол неба, погружая весь мир в призрачную темноту. Она будто бы плыла где-то позади меня. Чуть левее…

Я оглянулась. Ярмарка шумела точно так же. Но я ощущала себя так, как будто бы мне в спину уперлось красное пятнышко прицела снайперской винтовки… Захотелось убежать или спрятаться…

Невольно ускорила шаг… быстрее… И очередной раз бросив быстрый взгляд через плечо увидела Лекса. Он шел ко мне сквозь толпу, как горячий нож сквозь масло. Казалось, люди расступаются раньше, чем он сделает шаг. А может быть так и было.

И эта угроза, от которой трудно было дышать, шла от него.

Я побежала. Сталкиваясь с людьми, и уворачиваясь от их ответных тычков. Быстрее… Оглянулась, Лекс тоже побежал. И люди, как будто бы даже неосознанно, расступались перед ним, давая дорогу.

И вдруг кто-то схватила меня за руку. Я резко дернулась, вскрикнув от испуга, и выдохнула. Рядом со мной стоял давешний гоблин. Он светился еще большим довольствием и радостью, чем в прошлом месяце сразу после своего преображения.

–Удачница, – заговорил он со мной, по прежнему держа меня за руку, – как же хорошо, что я тебя встретил.

Угроза за спиной исчезла так же быстро, как появилась. Я обернулась и оглядела торговые ряды, Лекса не было.

– Заклинание твое очень уж действенное оказалось, – продолжал рассказывать гоблин, – к нам из других поселений гоблины приезжают, чтобы историю твою послушать. И самое главное сколько ее не слушаешь, а все равно смешно. Такое редко бывает. И старейшины велели, коль встречу тебя снова, благодарность тебе передать от всего нашего народа. Навсегда твое имя в памяти нашей останется, удачница… ежели ты мне его откроешь.

Он вопросительно смотрел на меня, а я не сразу поняла, что ему нужно.

– Меня Лола зовут, – улыбнулась я. Невозможно было смотреть без улыбки на это счастливое существо.

– Прими благодарность от всего гоблинского народа, безмирница Лола, – поклонился мне гоблин.

И когда я, онемев от ужаса, что моя тайна раскрыта, застыла, не в силах ни сказать что-то, ни пошевелиться, гоблин подмигнул мне, и ткнул в лоб, пальцем, как корову в прошлый раз. А потом рассмеялся и исчез в толпе…

– Что встала посреди дороги столбом, – визгливо заверещала толстая тетка и отпихнула меня локтем в сторону, – пошла прочь.

Я привались каменной стене дома и часто и глубоко задышала, пытаясь унять поднимающуюся истерику. Мне еще никогда в жизни не было так страшно. Вся моя одежда промокла от пота, и теперь спине было холодно. Я вся мелко дрожала. Непролитые слезы собрались комом в горле, и теперь каждый выдох вырывался из моей груди длинным всхлипом…

– Лола, – передо мной появился Яволк и протянул ко мне руки.

Я завизжала и попыталась убежать. В голове пульсировала только одна мысль – он тоже все знает! И он убьет меня… косой… как того несчастного, который, я уверена, ничего не сделал бабке Аге. Ведь она исчезла гораздо раньше… в тот самый день, когда в этом мире появилась я…

– Лола, – Яволк поймал меня и прижал к себе. Сильно-сильно, не обращая внимания на то, что я машу руками и ногами, пытаясь вырваться, – все хорошо… тише, Лола… все хорошо. Я здесь.

Успокаивалась я долго, пока до перепуганного мозга не дошло, что никто меня не убивает и убивать не собирается. И только тогда я перестала кричать и биться в руках Яволка, собирая вокруг любопытную толпу.

– Все хорошо, Лола, все хорошо, – бормотал Яволк, как заведенный. – Лола, что случилось? Кто тебя обидел?

Я помотала головой:

– Никто.

– Дяденька, – шмыгнул носом мелкий, грязный мальчишка. Один из множества снующих по улицам города, – дай медянку, скажу, как было.

Я резко обмякла, чувствуя колоссальную слабость, сейчас все закончится. Яволк узнает, что я безмирник, то есть безмирница, и все… Но сбежать я даже не пыталась. Не сейчас, не в таком состоянии. У меня просто не хватило был сил. Будь, то будет…

Яволк же выудил монетку из кармана и бросил мальчишке.

– За ней, дяденька, господин маг Лекс гнался, – сдал меня мальчишка. И когда только успел все заметить, – а потом гоблин, которого она рассмешила, ей Благодарность подарил. Я сам видел, как он ей в лоб пальцем ткнул.

– Это правда? – Яволк, держа меня за плечи, отстранился и заглянул в глаза, – и ты подумала, что я – это он? Лола, – довольно рассмеялся и снова прижал меня к себе, – это же хорошо. Какая же ты умница…

Я подняла на него заплаканные глаза и всхлипнула. Хотела сказать, что ничего не понимаю, но голос пропал и из горла вырвался только сип…

– Благодарность гоблинов, – улыбнулся он, – это защитная магическая печать на ауре. И защищает она тебя от первого страха. А судя по откату, – хмыкнул, – Лекс теперь к тебе на сто шагов не подойдет…

Так это был откат?! Чертова магия! Я тут чуть концы не отдала, от ужаса, а это всего лишь магия и откат после ее действия?

О, Небо! Нехороший гоблин! Просто гоблин-редиска! Он ведь нарочно напугал меня, чтобы его Благодарность сработала правильно. Но от чего конкретно меня защищает гоблинская благодарность? От того, что все узнают, что я безмирница? Или только от смерти? Я уже и не помню, чего именно испугалась вперед. Но пока надо брать себя в руки. И успокоиться…

Яволка я переубеждать не стала. Пусть он думает, что я испугалась именно Лекса. Как удачно подвернулся этот маг.

А кур я все таки купила за девять медянок. Куры были не абы какие, а породистые. Пусть и самой распространенной во Флодолии породы – сизые горицы. Продавец клялся, что эти небольшие курочки несут по двести-триста яиц в год. И не прекращают даже зимой, если повесить в курятнике светящийся камень. Мне с моими пятью несушками камень, конечно слишком дорого, но я и не рассчитывала получать яйца зимой.