Проклятие чёрного единорога - Преображенская Евгения - Страница 4

Но слезы и обиды оставались в школе, а по вечерам девочка возвращалась домой настоящим героем, сильной и смелой королевой-воительницей. Проскользнув в свою комнату, Дженна принималась за создание собственных сказок. По ее замыслу, каждая новая история дополняла сборник рассказов из старинной библиотеки.

Но однажды родители обнаружили тайное увлечение дочери, и тогда случилась беда. Больше уже не было ни глупых одноклассников, ни любимых уроков пения, ни драгоценной свалки макулатуры. Все, что осталось девочке, – это слабость, уколы и капельницы, белые стены, люди в белых одеждах и сладкий цветочный запах ароматизаторов.

Когда Василиса наконец поднялась с кровати, ей сообщили, что родителей она больше не увидит, а ее домом стала клиника-интернат. С тех самых пор жизнь девочки переменилась, подчиненная общему ритму и строгим правилам.

Возможно, Василиса зачахла бы от тоски, если бы не уроки физкультуры. Имелась в интернате и своя библиотека – разумеется, с безопасной и одобренной литературой, – где можно было проводить свободное от учебы и обязанностей время. С головой уходя в чтение, девочка забывала обо всех печалях.

Но вот в один прекрасный день произошло настоящее чудо! Опустив руку в карман своего халата, Василиса обнаружила блокнот и карандаш с радужным ластиком на конце. В душе девочки вновь забрезжила надежда на лучшее. Она принялась писать свои истории воодушевленнее, чем когда бы то ни было.

И королева Дженна продолжила приключения.

3. Договор

Это был самый обыкновенный день. На обед подали белковое пюре, как было сказано в меню – со вкусом овощей и мяса, фруктовую воду и сладкую конфету. Дети сидели за длинными столами, вежливо разговаривая друг с другом. Как и во всем здании, здесь царила белизна. Только потолки в столовой были покрашены в голубой цвет, а спинки стульев – в оранжевый. Считалось, что это способствует улучшению аппетита.

У Дженны аппетит был отличный! Она спешила проглотить пюре и поскорее убраться из общественной столовой. Учителя и медсестры иногда подсаживались к ней, чтобы пообщаться, вызнать о ее самочувствии и настроении.

– Как твои дела, Василиса? – вдруг раздался над головой девочки женский голос.

Это была высокая худощавая женщина с гордой осанкой и тяжелым взглядом главнокомандующего отделения медсестер. Та самая старшая медсестра, о которой девочку предупреждал Друговский, – поборница дисциплины и обладательница вызывающе алых волос, неизменно завязанных на затылке в объемный пучок.

– У меня все хорошо, – вежливо ответила Дженна, отводя взгляд.

Бледно-голубые глаза женщины вызывали у нее неприятные ассоциации с медицинским сканером.

– Слышала, ты много читаешь, – улыбнулась своими тонкими красными губами медсестра Белова. – Учебники по медицине – хороший выбор. Хочешь стать врачом?

– Хирургом, – со злости буркнула девочка первое, что пришло ей в голову.

– Вот как, – одобрительно кивнула женщина. – Чтобы помогать самым безнадежным больным?

– Мне интересно внутреннее строение человека. – Дженна заставила себя улыбнуться.

Медсестра присела на стул, внимательно наблюдая, как девочка доедает десерт и неловко вытирает сладкие пальцы о салфетку.

– Сегодня у тебя короткий учебный день, – внезапно сменила тему Белова. – Хочу предложить тебе прогуляться, – она понизила голос, – наверх.

Дженна онемела от страха. Подниматься на верхние этажи строго запрещалось! Среди детей ходили страшилки, будто бы там ликвидируют «неизлечимых»: как их тела, так и личности стирают из памяти даже близких и знакомых людей. Преждевременная смерть одного индивидуума не должна пугать или расстраивать остальных. Как именно это происходило, никто не знал. А поскольку пациент исчезал из памяти, все это были только слухи.

– Если ты закончила обедать, идем, – не терпящим возражений голосом сказала медсестра Белова. – Время не ждет…

Девочка и женщина молча встали из-за стола и направились к выходу. Они долго шли по лестницам, поднимаясь все выше. Проходили вдоль длинных серых коридоров, единственным украшением которых были закрытые двери с одной стороны и большие окна – с другой. На средних этажах, где жили воспитатели, учителя и врачи, пластик окон был прозрачным, так что можно было увидеть город. Башни небоскребов отражались от куполообразного неба. Улицы делили землю бороздами линий и углов.

Дженна глубоко вздохнула, стараясь успокоиться. Самые верхние этажи, куда вела ее старшая медсестра, были заброшены; если ей и предстоит быть ликвидированной, она еще сможет сбежать. Однако, когда они оказались на очередной лестнице, медсестра взяла девочку за руку.

– Нам еще выше? Зачем? – испугалась та, не в силах бороться с тонкими пальцами женщины, которая влекла ее за собой.

– Терпение, – коротко ответила Белова.

Она отперла дверь, ведущую на запретную территорию, и протолкнула Дженну вперед себя.

– Но сюда нельзя! – крикнула девочка. – Вы не имеете права! С детьми так нельзя!

– Не надрывай горло, дурочка, побереги свое тело, – скривила губы Белова.

– Вы думаете, что никто не будет меня искать? – настаивала Дженна. – Думаете, у меня нет друзей? Вы ошибаетесь! У меня есть друг…

В ответ медсестра лишь беззвучно рассмеялась.

Они прошли по коридору и, войдя в одну из пустых комнат, остановились. Цепкие пальцы медсестры разжались, выпуская девочку на свободу. Дженна рванулась обратно к выходу, но Белова преградила ей путь и, мягко развернув, оттолкнула назад.

– Ты так много читаешь – и все равно слишком глупа, – раздраженно бросила старшая медсестра. – Но на глупости и сказки больше нет времени! Тебе необходимо кое-что узнать о реальности, увидеть истинную картину мира…

Девочка замерла, прислонясь спиной к стене и судорожно размышляя над словами Беловой. Тем временем женщина извлекла из своей сумочки блокнот и карандаш с радужным ластиком. Глаза Дженны расширились.

– Ну? – проговорила медсестра, вопросительно изогнув бровь. – Что скажешь на это? Откуда они у тебя, как думаешь?

Девочка не проронила ни звука, шумно вбирая носом пыльный воздух.

– Правильно, – кивнула женщина. – Как я уже и говорила: ты слишком глупа.

– Я нашла их в… – Дженна сжала кулаки и запнулась.

Ее губы и подбородок предательски задрожали, слезы покатились из глаз.

– И? – поторопила медсестра.

– Это вы подложили их? – наконец смогла выговорить девочка.

– Слава богам, ты не безнадежна, – одобрительно кивнула Белова. – Да, я подарила тебе блокнот и карандаш, – сказала она, сделав шаг навстречу. – Я позволила тебе играть с саблей и даже безнаказанно убегать из интерната на прогулки, – говорила она, медленно приближаясь. – Это я позволила тебе беспрепятственно наслаждаться своим даром сочинительства! – Она самодовольно усмехнулась. – Но у всего есть цена. И теперь я задам тебе один очень важный вопрос. Он удивит тебя, моя дорогая, моя милая Дженна…

У девочки перехватило дыхание. Откуда Беловой было известно ее сокровенное имя?! Книга о королеве так и осталась стоять в библиотеке, а сама Василиса никогда не писала это имя в сказках, пряча главную героиню за другими прозвищами. И это имя знал лишь Друговский – ее единственный друг… Ах, но друг ли?

Дженна в отчаянии рванулась к двери, но женщина поймала ее и грубо швырнула обратно. Девочка упала, неловко подвернув ногу, вскрикнула и теперь уже расплакалась навзрыд.

– Да ты крикса[1] неразумная! – в сердцах воскликнула медсестра.

Незнакомое выражение прозвучало так странно и смешно, что Дженна вмиг позабыла свое горе. Откуда Белова вообще взяла это слово? И до того… Она упомянула богов? Неужели она тоже читала запрещенные книги?

– Кто такая крикса? – переспросила девочка, шмыгая носом и удивленно хлопая мокрыми ресницами.

Женщина вздохнула:

– Успокойся, и, может статься, у тебя еще будет возможность узнать ответ…