Талант новичка (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 43

— Разрешите отрапортовать. Гвардии капрал Пыпец к службе готов!

Я моргнул.

Чтобы обрисовать представшее моим глазам зрелище, понадобится мастерство художника.

Не слишком ошибусь, если предположу, что человеку передо мной лет было сто двадцать.

Одетый в потрёпанный, посеревший от времени, но любовно заштопанный и выглаженный мундир. Позолота почти осыпалась, оставляя некрасивые проплешины на погонах — впрочем, лысина с лихвой компенсировала недостаток блеска.

Также, как и сияющие непримиримым блеском глаза и начищенные сапоги... Точнее, сапог.

Тут надо пояснить, что стоял сей господин на одной ноге — штанина другой была аккуратно подвёрнута и зашпилена, а вместо неё землю попирал могучий костыль на кованой пятке.

— Э... Простите? — конструктивно высказался я.

— Капрал Пыпец, — повторил старикан. — Ветеран четырёх кампаний против Благора. Решил поучаствовать в пятой. Тряхнуть стариной. Поделиться опытом с зелёными новичками.

Я выпучился.

У него не было ноги. На правой руке, насколько я мог заметить, не хватало трёх пальцев. Левое ухо представляло собой некрупный огрызок.

— Вы хотите пойти... на войну? — тупо переспросил я.

— Хороший капрал в армии на вес золота, уж простите за каламбур, милорд. Так что мы с ребятами — орлы, ветераны Головного полка... Мы с ребятами подумали, и поняли: ну кто ещё, кроме нас? Кто научит новобранцев держать штык примкнутым и правильно заправлять портянки? Победа за нами, милорд, газета врать не будет. Но ведь подстраховаться не повредит? Вот вы, милорд, умеете правильно заправлять портянки?

— Нет, не умею.

Никогда я ещё не был таким искренним, таким честным. Аж самому страшно.

— Вот то-то же, — довольно осклабился старикан одной половиной лица. Вторая у его не двигалась — вероятно, мешал шрам, идущий от уголка глаза через щеку, и исчезающий под жестким воротничком.

— Это у вас что?.. — спросил я, указывая на шрам.

— Ранение, — бодро вытянулся во фрунт капрал. — От когтя среднего пальца передней лапы Сатанаха Огнекрылого. Палец я ему таки отрубил, за что и получил медаль, — он указал куцей рукой на крошечную звёздочку, приколотую к груди.

Приглядевшись, я вдруг понял, что таких звёздочек на выцветшей ткани целая галактика...

— И... Где вы хотите воевать? — спросил я, стараясь не показать этому милому старику своё невежество и полную свою растерянность.

— Предлагаю восстановить меня в прежнем звании капрала и отправить в родной Головной полк, — отрапортовал Пыпец. — Ну сами подумайте, милорд: последняя кампания была как раз четвёртая, в которой я и получил эту царапину, — он дотронулся до щеки. — А после неё ничего. Скучно, милорд. Аж зубы сводит. В полку одни новички, драконьей мочи не нюхавшие. Ну, и ребят моих, уж не побрезгуйте — на ключевые руководящие посты... Уж вы распорядитесь, милорд. А мы вам поможем.

— А вы в курсе, что у нас есть Оружие? — я потряс перед коричневым лицом деда газетой.

— Пхе, милорд, уж простите за фамильярность. Кто его видел, это оружие, а? Кто испытывал, кто пристреливал?.. А вдруг — осечка? Головной полк Великой Заковии — сам по себе оружие. А уж мы не подведём, сир. Так и знайте.

Дальше я смалодушничал. Наложил чары личины, и без помех и прений добрался до замка.

В глазах было темно, сердце глухо бухало где-то в пятках, а перед внутренним взором стояло лицо капрала Пыпеца.

Ну я им устрою военную кампанию.

— Боже мой, сир! — как только я снял чары личины и принял свой привычный облик, на меня налетел некто в розовом парике и таких же ботфортах. — А мы вас потеряли. Генерал Мортиферус объявил всеобщий траур, господин Фаберже пишет некролог, а граф Капканс подсчитывает смету на похороны.

— Э... — я оглядел нелепое существо с ног до головы. — Как тебя?

— Мажордом, — охотно откликнулся розовый парик. — Господин Помпадур, к вашим услугам, — он отвесил церемонный поклон. — Так я пойду, сир, обрадую всех... Они там, в Зале Приёмов.

— Спокуха, — я оскалился так, что мажордом отшатнулся. — Не надо никого радовать. Я сам.

Глава 20

Но сразу в зал приёмов я не пошел: разрушать планы неприятеля лучше всего, когда они достигнут апогея.

Пошел в свою комнату, по-совместительству, спальню действующего монарха.

Путь был длинным, и топая мимо гобеленов, пустых, выставленных в простенках доспехов, ваз с цветами и картин, по большей части отображающих победоносные сражения с драконами, я немного остыл.

Даже пришла в голову такая мысль: не зря во всяких государственных учреждениях коридоров — что кишок у коровы с пятью желудками.

Пока доберешься до пункта назначения — так умаешься, что забудешь, зачем шел. Очень способствует охлаждению политической обстановки.

Проходя мимо одной из дверей, я услышал приглушенный смех и звон бокалов.

Ага. Значит, не все в замке пишут некрологи и подсчитывают расходы на мои похороны.

Кто-то уже во всю празднует поминки.

Распахнув дверь, я смело шагнул внутрь и оказался...

Нет, этого не может быть.

Не может быть та же самая библиотека, из которой я вышел рано утром. Просто её родная сестра.

За исключением того, что высокий сводчатый потолок украшен стеклянным куполом, сквозь который виднеется голубое, в облаках, небо.

— Макс, братишка! Ты как раз вовремя.

На лице Захарии не было ни тени удивления. Словно он меня ждал.

— Заходи, Макси, налей себе выпить, — сестрица была заметно навеселе. Но держалась профессионально прямо, ювелирно оперируя высоким бокалом, наполненным чем-то игристым.

— Не рановато ли, с утра? — спросил я, кивая де Сигоньяку и Розарио, склонившимся над обширным столом, на котором была расстелена карта.

— Для кого утро, а для кого и вечер ещё не закончился, вьюноша, — и хотя эльфа видно не было, по недовольно-скрипучему тону безошибочно угадывался господин Крючкотворс.

Вся компания в сборе, — отметил я. — Не хватает только Лилит, бесстрашной ведьмы — авантюристки... Но что-то мне подсказывает, что она где-то здесь.

"Что-то" — это аромат парфюма, который я уже научился отличать от любых других: ландыши, кладбищенские лилии, щепотка вожделения, капля ужаса и ванили...

— Ты эту карту искал, Рэмбо? — а вот и она. В ярко-красном платье с декольте, плавно перетекающем в разрез на ноге, с ноготками в тон и уложенными на одну сторону завитыми волосами.

Картинка, да и только.

В ноготках картинка сжимала объёмистый свёрток старинных, обтрёпанных по краям листов бумаги...

— О, привет, Макс, — я удостоился мимолётного поцелуя.

— Приятно видеть, что вы, друзья мои, не пребываете в скорби и печали, как прочие царедворцы.

— По какому поводу? — флегматично спросил де Сигоньяк и развернул поданную Лилит карту, водрузив её поверх предыдущей. В воздух взметнулось облачко пыли, и хорошенькая ведьма сморщила носик.

— Ну как же... — присев на край стола, я плеснул в чистый бокал чего-то тёмного, тягучего, и отхлебнул. — Мои похороны.

Неплохо... Чуток мешает металлический привкус и странная сладковатость, но это всё равно лучше, чем коньяк Золтана.

— А, ты имеешь в виду то, что Мортиферус потерял тебя вчера, в процессе возвращения с переговоров? — понятливо кивнул Захария.

— Мне сказали, что в прессе вот-вот опубликуют некролог, — я сделал ещё один глоток.

Мутная тяжесть, которая перекатывалась под сводом черепа весь последний час, внезапно приказала долго жить.

Взор очистился, с языка словно сняли посудную тряпку...

— Это запасная мера, — пояснила Зара. Поставив свой бокал на край карты, она удержала её от сворачивания. Де Сигоньяк кивком поблагодарил сестрицу. — На случай, если тебя не удасться отыскать.

— Они решили, что ты сбежал, любимый, — пояснила Лилит. А потом обняла меня за талию и положила голову мне на плечо. — Ах, моё бедное сердечко...