Урга и Унгерн - Толмачёв Максим - Страница 15

«Вы предлагаете мне шпионить?»

«По документам вы действительно будете проходить как наш агент. Это позволит вам выйти на свободу. По факту от вас я ничего не требую, кроме того, будет благоразумным, если никто не узнает о нашем с вами разговоре. Документы эти останутся в архивах канцелярии и при неблагоприятных условиях будут вывезены в Китай или уничтожены. К сожалению, для меня это единственный способ освободить вас в нынешних обстоятельствах».

«А как же другие заключенные?»

«Надеюсь, что с ними будет все в порядке, но вы, господин Рерих, не способны ничем им помочь, потому позаботьтесь хотя бы о своей безопасности и подпишите бумаги».

Я расписался на всех документах, получил пропуск и покинул город. Следуя совету Чэнь И, отправился в свой монастырь, где старался не высовываться и посвятил дни работе над моими исследованиями.

Рерих прервал рассказ и смотрел на меня с веселым любопытством. Действие вещества началось. Меня уже несколько минут подташнивало, немного кружилась голова, и я безотчетно скрипел зубами.

– Ничего, все нормально, – успокоил меня Рерих, – сейчас все пройдет; если тебя тошнит, то лучше выйди наружу и поблюй, сразу же станет легче.

Я послушался, выскочил во дворик и, прислонившись к дереву, выблевал всю съеденную до этого лапшу. Как ни странно, стало значительно легче. Вокруг меня вертелись снежинки, и в небе очень ярко светила луна. Ветра не было совсем, и холод не ощущался. Как же давно я не видел над головой темной бездны! Это бесконечное небо, которому поклонялись степняки тысячи лет, раскрыло надо мной темно-синее покрывало, звезды казались живыми и интенсивно пульсировали. Неожиданно прямо надо мной начался звездопад. Светила вспыхивали и падали, исчезали, не касаясь земли, я не видел такого еще ни разу в своей жизни. Я держался за дерево, которое представлялось мне живым и очень старым, ствол был изборожден вековыми морщинами, гладкими и твердыми. Проведя рукой по темной коре, я почувствовал слабый ток соков внутри его древнего чрева. Сделал глубокий вдох и ощутил все те тонкие запахи, которые обычно, являясь фоновыми, ускользали от моего внимания. Меня охватил глубокий покой. Все беды и лишения последних месяцев показались далекими и несущественными.

– Ну ты не залипай! – похлопал меня по плечу Рерих.

Поток моих новых ощущений был прерван, и я повернулся к Рериху. На лице его выделялись скулы, а бородка излучала слабый фиолетовый свет. Улыбка, умиротворенная и ласковая, казалось, была ключом к пониманию чего-то таинственного. Я стоял на пороге осознания какого-то важного факта, который способен навсегда изменить мое представление о мире.

– Пойдем в тепло, нам еще многое нужно обсудить. – Рерих буквально втолкнул меня в помещение.

Уходить от дерева и звездной бездны мне категорически не хотелось, но я подчинился этому мудрому человеку, который теперь с ног до головы был окутан легким фиолетовым свечением.

Помещение тоже преобразилось. Неожиданно для себя я разглядел в темном зале алтарь с фигурой грозного бога, увешанного черепами. Идол находился в самом дальнем углу, лучи керосиновой лампы почти не достигали этой части комнаты, но я различал в тусклом свете самые мелкие очертания предметов и детали, на которые раньше я не обратил бы внимания вовсе. Своды потолка, как оказалось, держались на резных деревянных балках с расписными драконами – они казались либо спящими, либо хищно застывшими под потолком в ожидании того момента, когда страшный бог в бусах из черепов даст им знак ожить.

Я посмотрел на Рериха, который сидел передо мной в буддийской позе, выпрямив спину и широко улыбаясь. Уверен, он видит все то же самое, что вижу я, чувствует то, что ощущаю я, являясь одновременно и частицей того, что происходит глубоко внутри меня. Густое фиолетовое свечение лица и кистей рук делало его похожим на какого-то древнего бога, черные зрачки так расширились, что было неясно, какого же цвета его глаза. Внезапно я понял, что слышу гул, который исходит от светящегося собеседника, этот гул Рерих создавал, не открывая рот. Он гудел сначала чуть слышно, но звук все нарастал и стал таким мощным, что воздух в комнате завибрировал, а пламя в керосиновой лампе заплясало. Вдруг на верхнем этаже прямо над нами что-то тяжелое упало на пол, началась какая-то суета, доносились далекие голоса нескольких человек, обсуждавших что-то громким полушепотом.

– Как тебе новые ощущения? – И Рерих сменил позу, приняв более удобное положение полулежа.

Свечение его померкло, гул исчез, теперь Рерих напоминал того человека, которого я знал в прошлом – казалось, давным-давно.

– Весьма необычно. Сводит скулы, но уже не тошнит. Много мыслей, но они все бессвязные, и какой-то важный смысл ускользает от меня. При этом кажется, что в моменты, когда мыслей нет вовсе, смысл возвращается. Он находится где-то в ощущениях, но, пытаясь описать их, я немедленно теряю нить, которая связывала меня с пониманием.

– Знакомство с новым веществом интимнее того, что будет происходить каждую новую встречу. Для меня магия первого момента осталась где-то далеко в прошлом. Я научился применять новое состояние для достижения некоторых практических результатов. Кстати, сегодня перед нами стоит своеобразная задача. Мне понадобится все твое внимание, поэтому с этой минуты постарайся не отвлекаться на внешние раздражители и сосредоточься на том, что я буду тебе рассказывать. За месяцы, которые ты провел в заключении, окружающий тебя мир изменился необратимо. За воротами этого дома – смерть и хаос. Твою жизнь сможет спасти переосмысление происходящего, определение своего места в этом мире и следование по пути, которого ты пока для себя не открыл. Утром ты должен сделать свой выбор. Он будет окончательным. Один шаг в новом направлении – и ты уже не сможешь повернуть назад. Придется пройти этот путь без страха, потому что страх сделает тебя уязвимым и приведет к гибели.

Слова Рериха проникали мне в душу, я внимательно слушал его, был зачарован тихим властным голосом. Улыбка исчезла с его лица, а фиолетовое свечение стало ярче. Казалось, что вместо Рериха его ртом говорит кто-то другой. Даже почудилось на миг, что рот у него не раскрывается вовсе.

Кристаллы Рериха

В монастыре Манджушри, на священных склонах горы Богдо-Ула, я занимался своими исследованиями по экстракции эфедрина с последующим переводом его в форму кристаллического метамфетамина по методу доктора Огаты. Все компоненты, которые выписывались из-за границы, были теперь в наличии, ничто не мешало мне начать синтез в любой день.

Я безотлагательно занялся процессом и уже через неделю после моего чудесного освобождения имел целый ряд образцов кристаллического вещества, годных для проверки на испытуемых. Кристаллы замечательно растворялись в воде, хотя и придавали ей горечь. Собрав монахов, которые помогали мне в работе, я раздавал им вещество в малой концентрации и сам его тоже принимал наравне со всеми. Небольшое количество метамфетамина в разных образцах давало слабый эффект. Наблюдалось некоторое увеличение активности, нарушение сна, подавление аппетита. Отрицательных побочных эффектов, которые привели бы к каким-то серьезным нарушениям, выявлено не было. Был назначен день для новых испытаний. Я рассчитывал провести их с другой группой монахов, значительно увеличив дозировку наперекор всем правилам безопасности. В тот день неожиданно для всех в наш монастырь прибыл сам барон Унгерн. Он прискакал в сумерках, совсем без сопровождения, побеседовал с главным ламой Манджушри и, узнав о том, что в монастыре работает соотечественник, чрезвычайно заинтересовался. Его проводили в мою лабораторию.

– Русский лама-отравитель, мое вам почтение! – В тусклом освещении масляных ламп замаячил смутный силуэт.

Монахи с любопытством смотрели на позднего гостя, а я не сразу смог понять, кто же стоит передо мной.

– И вам здравствовать… – не найдя ничего лучше, произнес я фразу, вполне приличную по отношению к незваному гостю, с которым, впрочем, по законам восточного гостеприимства принято было мириться.