Всегда вчерашнее завтра - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 60

– Подожди, подожди, – отмахнулся Дронго, – про казино потом расскажешь. Ты ничего не путаешь?

– Нет, конечно. Он был там. Я его сам видел. Это тот самый тип, с которым говорил Потапчук. А где Виктор Николаевич? Я стучался к нему в номер.

– Когда вы приехали из Монте-Карло?

– Час назад.

– Мы едем туда немедленно, – сказал Дронго, – я соберу вещи.

– Уже два часа ночи, – изумился Маир, – куда мне ехать? Я только что оттуда.

Дронго посмотрел на часы.

– Верно. Тебе ездить со мной не стоит. Я поеду один.

– Возьми с собой своего Виктора Николаевича, – посоветовал Маир. Он был немного навеселе. От выигрыша и выпитого шампанского.

– Не получится, – возразил Дронго.

– Что не получится? – не понял Маир.

– Ничего не выйдет. Потапчук умер четыре часа назад.

– Как умер? – Маир испуганно взглянул на Дронго.

– В казино «Рулл». Взял и умер.

Маир вздрогнул. Стал озираться.

– Почему умер? – шепотом спросил он. – Его убили?

– Этого я не знаю. Но он умер и теперь не сумеет поехать со мной в Монте-Карло. Хотя подожди, мне тоже нельзя ехать. Черт возьми, полиция решит, что это я убил своего спутника и теперь хочу сбежать. – Он подошел к телефону, попросил соединить с полицейским комиссариатом. Когда ему ответили, выяснилось, что дежурный офицер не говорит по-английски. Игнорируя английский, на котором общался весь мир, французы таким образом демонстрировали своеобразный вызов.

Наконец нашли офицера, знающего английский язык, и Дронго долго объяснял ему, что хочет уехать в Монте-Карло и просит на это разрешения. Полчаса ушло на переговоры, пока офицер не понял, что именно желает сказать ненормальный иностранец.

– Вы можете уезжать куда угодно, мсье, – сказал наконец офицер, – главные подозреваемые все у нас. А остальные клиенты казино могут не волноваться. Мы установили, что никто из них не подходил к столу, где сидел ваш знакомый в тот момент, когда ему принесли виски. Бутылку мы тоже проверили, она нормальная. Значит, яд мог положить только кто-то из сидевших за столом. Поэтому вы все вне подозрений.

– Спасибо, – раздраженно сказал Дронго, бросая трубку. И начал собирать вещи.

– Ты хочешь прямо сейчас уехать в Монако?

– А ночью разве машины не ходят?

– Ходят, конечно. Можешь дать сто долларов таксисту и добраться туда. Или за десять долларов на поезде. Но зачем тебе понадобилось туда так срочно?

– У меня важное дело. – Дронго задумался, потом обратился к Маиру: – Я попрошу тебя об одной услуге. Завтра утром ты должен приехать в Монте-Карло. Где-то в десять – в половине одиннадцатого. Сумеешь приехать?

– Конечно. Я прилечу на вертолете. Пятнадцать минут лёта. Это же интересно.

– Договорились. Буду ждать тебя. Лучше я позвоню тебе через час сюда, в «Негреско». Ты еще не ляжешь спать?

– Через полчаса ко мне придет гостья. Почему я должен спать? Я же не идиот.

Он довольно быстро восстановил равновесие, нарушенное смертью Потапчука. Маир был человеком легким и коммуникабельным. Наверное, это больше всего и ценили в нем его многочисленные подружки. Дронго уже заканчивал сборы, когда в дверь еще раз постучали.

– Я открою, – вскочил Маир, бросаясь к двери.

На пороге стояли Стасюлявичюс и Хургинас.

– Добрый вечер, – поздоровался Стасюлявичюс.

– Вы куда-то уезжаете? – поинтересовался Хургинас.

– Заходите. – Дронго сделал приглашающий жест рукой. – Маир, я тебе завтра позвоню, – сказал он на прощание, и приятель понял, что ему лучше удалиться.

Он подмигнул Дронго и вышел из номера.

– Что у вас случилось? – спросил Стасюлявичюс. – Говорят, в Ницце произошло убийство русского туриста. Мы боялись, что убили именно вас.

– Пока нет. Но убили моего напарника, бывшего сотрудника группы полковника Савельева Виктора Потапчука, – пояснил Дронго. – И, судя по всему, вполне может статься, что следующей жертвой окажусь именно я.

Стасюлявичюс устало вздохнул.

– Мы летели через всю Европу, чтобы с вами встретиться. Хорошо, что успели.

– Какие у вас новости? – спросил более нетерпеливый Хургинас.

– Во-первых, у меня несколько часов назад убили напарника…

– О нем мы не договаривались, – вставил Хургинас.

– Во-вторых, – уже не обращая внимания на замечание, продолжал Дронго, – Савельев и Семенов решили устроить своеобразный аукцион, вызвав сюда представителей английской и российской разведок.

Оба литовских гостя быстро переглянулись, перекинулись парой слов на своем языке.

– У вас точные сведения? – спросил Стасюлявичюс.

– Оба посланца предлагали мне сотрудничество, – пояснил Дронго, – они считают, что я выполняю заказ неизвестного клиента, чья фамилия может фигурировать в списках «агентов центрального подчинения».

– Вы их разубедили? – уточнил Стасюлявичюс.

– Я отказался от сотрудничества. Но до этого возникло еще несколько моментов, о которых я хотел бы вас проинформировать. Судя по всему, против нас действует достаточно мощная организация. Сначала они убрали вашего дипломата в Вильнюсе, потом устранили полковника Лякутиса в Москве. Мне удалось выйти на Потапчука, бывшего сотрудника группы Савельева, который подтвердил мое подозрение о том, что Савельев и Семенов остались в живых и сбежали в августе девяносто первого за рубеж. Мы выехали в Киев, чтобы встретиться с Лозинским, но нашли его убитым. Более того, кто-то даже пытал его перед смертью.

Стасюлявичюс внимательно слушал. Хургинас нетерпеливо постукивал пальцами по столу.

– Нам удалось узнать, где назначена встреча Лозинского и Сарычева, бывшего офицера КГБ, ответственного за контакты группы Савельева с руководством КГБ. Во время встречи произошло очень неприятное ЧП. В баре, где предполагалась встреча, убили одного из посетителей. Ранили сотрудника ФСБ. Очевидно, убитый служил прикрытием для вашего резидента, у которого должен был состояться контакт с Сарычевым, – пояснил Дронго, обращаясь к Хургинасу.

– Почему вы ничего не говорили о ваших резидентах? – спросил Стасюлявичюс по-литовски.

– А вы разве рассказываете нам о работе ваших послов? – быстро парировал Хургинас. – У каждого своя работа.

– Позднее мы встретились с Олегом Савельевым, бывшим офицером Западной группы войск в Германии. Он служил начальником штаба дивизии и уже затем остался за границей. Благодаря ему нам удалось выйти на Игната Савельева и прилететь в Ниццу для встречи, которая окончилась так трагически для моего напарника.

– У вас все? – спросил Стасюлявичюс.

– За исключением того факта, что Олега Савельева убили после нашей встречи. Естественно, это не понравилось его двоюродному брату, и он решил в виде своеобразной мести устроить аукцион и заработать на документах большие деньги.

– Значит, ничего хорошего, – подвел итог Стасюлявичюс. – Мы еще могли бы рассчитаться с вами. Мы могли бы заплатить и Савельеву. Но состязаться с английской и российской разведками, имеющими деньги, равные бюджету нашей страны, мы просто не в состоянии. Получается, что мы проиграли.

Хургинас продолжал постукивать пальцем по столу. Потом спросил:

– Какие у вас предложения?

Он понимал, что Дронго не станет просто так жаловаться на свои неудачи.

– Я думаю, еще не все потеряно, – спокойно сказал Дронго. – Как раз перед вашим приездом я собирался в Монте-Карло, где пройдет следующий этап наших переговоров. После убийства Потапчука Савельев решил перенести встречу в другое место.

– Понимаете, Дронго, – сказал Стасюлявичюс, задумчиво потирая лоб, – вы разрешите вас так называть? – спросил он и, получив утвердительный кивок, продолжал: – Дело в том, что эти документы для нас не просто очень важны. Они как бы проба нашей независимости. Символ нашего окончательного освобождения и выхода из бывшей империи. Для маленьких наций такие вопросы очень болезненны. – Он помолчал и, вздохнув, продолжал: – Не секрет, что некоторые силы в Москве и в Вильнюсе все еще мечтают повернуть историю вспять. Им все еще кажется, что нас удастся загнать в единую страну. И документы, о которых идет речь, помогут уничтожить нашу независимость. Они сыграют на руку тем силам в обеих столицах, которые все еще рассчитывают на реванш.