Всегда вчерашнее завтра - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 40

– Это на Лазурном берегу, во Франции. Там все города рядом – Канны, Ницца, Сен-Тропез, чуть дальше Монте-Карло.

– О других городах я немного слышал. В Каннах, кажется, проводится кинофестиваль, в Монако есть казино. А в Ницце любили отдыхать российские дворяне. На этом мои познания о южном побережье Франции полностью исчерпаны.

– И тем не менее документы именно там, – задумчиво сказал Иевлев. – Наша лаборатория сегодня обещала дать ответ, стараются идентифицировать голос с одним из тех, кого мы подозреваем в этом звонке. Пока ясно только одно: это не Савельев. Его голос мы уже имеем на пленке. Возможно, это майор Семенов.

– В некоторых документах Семенов проходит как подполковник, – вспомнил Алексеев.

– Верно. Ему присвоили звание, но формально подтвердить не успели. Считалось, что он погиб, однако запись в его личном деле пунктуальные кадровики все-таки сделали. Я надеюсь многое узнать во время поездки во Францию.

– Это довольно опасная командировка, – нахмурился Алексеев. – Непонятно, кто это мог быть и откуда он узнал о документах группы Савельева.

– Кто бы он ни был, мы обязаны отреагировать, – возразил Иевлев, – эти документы представляют для нас исключительную ценность. Там собственноручные расписки бывших «агентов центрального подчинения». Сейчас, когда Литва хочет вступить в НАТО, это становится особенно важно. Речь идет фактически о безопасности нашей страны.

– Значит, вы собираетесь вылететь утренним рейсом Аэрофлота. Мы постараемся сегодня ночью закончить схему. За одним из столиков, к которому подошли наши сотрудники, сидел лысоватый мужчина лет сорока, грузный, крупный, широкоплечий. Он вел себя слишком спокойно, и его запомнили сразу несколько наших сотрудников.

– Вы составили его фоторобот? – уточнил Иевлев.

– Примерный. Хотя должен сказать, у него очень запоминающаяся внешность, крупные черты лица. Но он не похож на прибалта. Скорее кавказский тип или средиземноморский – итальянец, испанец, португалец. Но я вспомнил о караимах и татарах в Литве и решил проверить и этого человека. Логично рассуждая, литовцы необязательно пришлют к нам высокого блондина или шатена, говорящего с характерным прибалтийским акцентом. Они вполне могли прислать кого-то другого.

– Где его портрет? – спросил Иевлев.

– Вот здесь, среди бумаг. – Алексеев взял со стола предполагаемый портрет незнакомца.

Иевлев посмотрел на него. В его глазах отразилось такое удивление, что Алексеев и сам еще раз посмотрел на портрет.

– Вы знаете этого человека? – спросил он, уже зная ответ на свой вопрос.

– Вы его тоже знаете, – сказал Иевлев. – Посмотрите внимательнее, неужели не узнаете? О его расследованиях знает весь мир.

– Не может быть! – растерянно сказал полковник, поняв в этот миг, что допустил еще одну большую ошибку. – Этого просто не может быть!

– И тем не менее это он. Дронго. Та самая птичка, которая может устроить нам очень крупные неприятности.

– Дронго, – задыхаясь, повторил Алексеев, – опять он. Вы думаете, этот человек работает на литовскую разведку? Невероятно.

– И тем не менее. Таких совпадений не бывает, полковник. Он находился в баре в тот момент, когда там сидел Сарычев, приехавший для встречи с представителем литовской стороны. Думаю, его купили, заплатив большую сумму. Я слышал, в последние годы он стал наемником и работает за большие гонорары. Вполне возможно, польстился на деньги.

– Вы сами верите в это? – мрачно осведомился Алексеев. Он поднял трубку и потребовал: – Срочно соедините меня с Владимиром Владимировичем. Да, прямо сейчас. Это его бывший связной, – пояснил полковник.

– Думаете, он в курсе?

– Во всяком случае, я постараюсь выпотрошить из него все, что он знает. Но как мог Дронго работать на другую разведку? Неужели он стал их резидентом?

– Факты упрямая вещь, полковник, – процедил Иевлев, – но мы пока не знаем, кто звонил нам в Марселе. Возможно, сам Дронго, затеявший свою игру. Он любит устраивать невероятные вещи, выступая в одиночку против большой команды. Это типичный стиль Дронго.

– Черт бы побрал вашего Дронго, – в сердцах заметил Алексеев, – у нормальных людей имеются имена и фамилии. А у этого кличка, как у блатного пахана. Почему он не любит называться своим настоящим именем?

– Старая привычка профессионалов. Эту кличку ему дали, когда он работал в ООН, и с тех пор он так к ней привык, что не любит, когда его называют по имени. Большинство людей так никогда и не узнают его настоящего имени, – пояснил Иевлев.

– От этого нам не легче, – отрезал полковник и поднял трубку зазвонившего телефона. – Владимир Владимирович, – возбужденно сказал Алексеев, – извините, что беспокою вас, но, по-моему, мы с вами должны встретиться еще раз. Да, дело очень важное. Оно касается вашего друга. Да-да! У нас появились новые факты. Я высылаю за вами машину. Вы можете приехать ко мне прямо сейчас? Спасибо. Он сейчас приедет, – сказал Алексеев, положив трубку. Он вызвал дежурного по селектору. – Пошлите машину за Владимиром Владимировичем, и как можно быстрее. Выпишите ему пропуск.

– В такое время, товарищ полковник, мы обычно не приглашаем гостей, – смущаясь, сказал дежурный, – комендатура будет против.

– Объясните, что это не гость. Это наш бывший коллега, ветеран, офицер КГБ. Пусть его обязательно пропустят.

– Я все понял, товарищ полковник, – сказал дежурный и отключился.

– Это не поможет, – заметил Иевлев. – Он может ничего не знать. Или просто не захочет отвечать.

– А если мы с вами все-таки ошибаемся? – вдруг предположил Алексеев. – Что тогда? Может, его позвали туда специально, чтобы подставить? Такой вариант вы полностью исключаете?

– Я верю только в очевидные факты, – упрямо стоял на своем Иевлев.

– В таком случае самым очевидным фактом является то обстоятельство, что Дронго слишком знаменит и слишком легко узнаваем, чтобы использоваться в качестве резидента чьей-то разведки. С таким доводом вы тоже не согласны?

– Согласен, – кивнул Иевлев. – Я могу предположить, что невероятное стечение обстоятельств или собственное расследование привело Дронго в этот бар. Но тогда объясните, кто из остальных клиентов в этом баре мог быть резидентом прибалтов? Попробуем вычислить его вместе.

– Мы проверяем уже несколько дней. У нас осталось только три человека. Пара молодых людей, сидевших в этом углу бара, и подвыпивший пожилой мужчина. Вот здесь, – показал Алексеев на схеме. – Мы составили фотороботы и на них, но ни один из завсегдатаев их не узнал. Вы можете посмотреть и эти фотографии. Возможно, среди них тоже обнаружится человек, которого мы не опознали, – не удержался от сарказма Алексеев, протягивая другие снимки.

– Никогда их не видел, – честно признался Иевлев, возвращая портреты, сделанные фотороботом. – Нам нужно торопиться. По нашим данным, за этими документами уже началась настоящая охота. В том числе и со стороны других разведслужб.

– Вы думаете, в Марселе звонил сам Дронго? – спросил Иевлев, посмотрев на часы. – Мы узнаем ответ только через несколько минут. К тому времени уже должно быть готово заключение нашей лаборатории.

– Все слишком сложно, – мрачно заметил Алексеев. – Эти документы, очевидно, слишком дороги литовцам, если они бросили все свои наличные силы на их розыски, не боясь даже подставить свою агентуру.

– Можете представить, как они хотят получить их. У маленьких республик свой «синдром КГБ». Им кажется, что за ними все следят и все хотят их завоевать. Поэтому они преувеличенно агрессивны и смелы. Как, впрочем, и любой человек маленького роста в обычной жизни.

– Я все равно найду того, кто явился на встречу с Сарычевым в баре, – упрямо сказал Алексеев. – Даже если это был сам Дронго. Может, действительно он решил нам помочь и позвонил в наше марсельское консульство?

Вместо ответа Иевлев еще раз посмотрел на часы, а затем поднял трубку телефона, набирая номер.

– Это мы сейчас узнаем, – пообещал он. – Кузнецов, – спросил Иевлев своего сотрудника, – есть ответ из лаборатории? Есть? Спасибо.