Всегда вчерашнее завтра - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 31

Так они оказались в кабинете втроем. Когда конвойный вышел, Алексеев представил другого офицера Сарычеву:

– Это подполковник Иевлев из СВР. Я думал, будет правильно, если разговор состоится с его участием.

Сарычев молчал.

– Я не собираюсь обращаться к вашей совести, – строго сказал полковник, – и напоминать о том, что в результате вашего преступного молчания в пивном баре погиб один человек и получил тяжелое ранение наш сотрудник. Есть вероятность того, что он выживет, но останется на всю жизнь инвалидом. А у него, между прочим, семья, дети. Я не буду говорить вам и о том, что вы, бывший офицер КГБ, могли бы получше представить себе все последствия подобных встреч с незнакомцами в пивном баре. Все это вам и так ясно. Я хочу только знать, с кем именно вы там встречались и почему?

– Дайте мне закурить, – попросил Сарычев.

Иевлев протянул ему пачку сигарет.

– За что меня арестовали? – спросил Сарычев. – Я не делал ничего противозаконного. Или ходить в бар сейчас тоже запрещено?

Алексеев переглянулся с Иевлевым. Он понимал, что арестованный прав. Прямых доказательств его вины не было. Более того, применив знаменитый указ о борьбе с бандитизмом, они могли с большой натяжкой продержать бывшего подполковника КГБ в заключении до тридцати дней. Но и только. Потом им пришлось бы его отпустить. Расчет строился на его собственной порядочности.

– Не запрещено, – ответил Алексеев, – но не в каждом пивном баре, где вы появляетесь, начинается стрельба и случаются убийства. Вам не кажется странным подобное совпадение?

– Сейчас развелось много бандитов, – пожал плечами Сарычев. Небритый, волосы не причесаны, он имел теперь жалкий вид, не то что в момент задержания.

– Послушайте, Сарычев, – вмешался Иевлев, – речь идет о безопасности вашего собственного государства. Вы же бывший офицер, черт вас возьми, должны понимать такие вещи. Речь идет о безопасности России.

– А при чем тут безопасность России? – удивился Сарычев. – Честно говоря, не вижу никакой связи.

Иевлев помедлил, как бы что-то взвешивая, потом сказал:

– Наша служба уже целый месяц прослушивала ваши переговоры по телефону. Мы знали, что вы связаны с бывшим руководителем специальной группы по Литве полковником Савельевым. Он исчез в девяносто первом, а вместе с ним пропали и документы, представляющие для нас исключительную ценность. Повторяю, речь идет о безопасности России. Два дня назад вам позвонили из Германии и договорились об этой встрече, поручив дать телеграмму в Киев Лозинскому, чтобы тот приехал тоже.

– Ловко, – потер подбородок Сарычев, – значит, вы все и так знали. А я-то считал, что на меня через них вышли. Это, значит, я, старый дурак, за собой «хвост» привел. Молодец, ничего не скажешь.

– Вы не приводили «хвост», – устало сказал Алексеев, – наоборот, это мы приготовили засаду в баре. Есть еще одно очень неприятное обстоятельство, о котором я обязан сообщить. Вот фотографии вашего бывшего коллеги Лозинского. Посмотрите их внимательно, может, вы что-нибудь поймете.

Он передал арестованному пачку фотографий, присланных по его просьбе из Киева сотрудниками местной милиции, запечатлевших труп Лозинского, найденный сотрудниками прокуратуры и милиции после звонка Дронго.

– Кто это сделал? – шепотом спросил Сарычев, темнея от гнева.

– Пока мы не знаем. Какой-то неизвестный позвонил в Киев по междугородному телефону и рассказал, как разыскать труп Лозинского. Вот заключение экспертов о дате смерти вашего бывшего коллеги, – протянул Сарычеву официальное заключение медицинской экспертизы Алексеев и добавил: – Теперь вы убедились, что Лозинский ни при каких обстоятельствах не мог встретиться с вами в этом баре. Вас обманом завлекли в ловушку. Кто-то убрал Лозинского и шел с вами на встречу, чтобы убрать и такого опасного свидетеля, как вы.

– Но я ничего не знал, – прошептал Сарычев.

– Охотно верю, – кивнул Алексеев, – поэтому и прошу вас помочь нам в расследовании. Вот фотографии другого человека. Это полковник Лякутис, может, слышали о таком? Его тоже убили, рядом с домом. Как видите, убийцы не останавливаются ни перед чем.

– Я его не знал, – поморщился Сарычев, возвращая фотографии.

– Теперь вы понимаете, насколько все зашло далеко? – спросил Иевлев. – И тем не менее стреляете в своих бывших коллег.

– Я не предполагал, что они мои коллеги, – повторил Сарычев, – просто я видел, как ко мне лезут сразу несколько молодых людей, и вытащил пистолет. И я не мог подумать, что другой молодой человек, с которым я никогда в жизни не встречался, поведет себя таким странным, если не сказать глупым образом – откроет стрельбу.

– Странным, – повторил Иевлев, – а действительно, почему он начал стрелять? Если у него не было документов, это еще ни о чем не говорит. Необязательно носить документы в кармане. Он мог предъявить их и потом, а от оружия незаметно избавиться, просто выбросив его под столик. Почему он начал стрелять?

– Вы думаете, он отвлекал внимание? – похолодел Алексеев, уже сознавая, какую ошибку допустили лично он и его сотрудники.

– По-моему, это наиболее логичное объяснение случившегося, – кивнул Иевлев, – он от кого-то отвлекал внимание, кто-то еще находился в этом баре.

– Кажется, мы теряем свою квалификацию, – в сердцах сказал Алексеев. – Конечно, он кого-то прикрывал, но в тот момент трудно было что-либо сообразить. Сначала стрельба, потом ранение нашего сотрудника… Мои ребята погорячились и застрелили этого «героя» при попытке вырваться на улицу.

Сарычев продолжал курить. Потом вдруг попросил:

– Дайте воды.

Алексеев налил стакан воды бывшему коллеге. Сарычев залпом выпил, глубоко затянулся и спросил:

– А вы уточнили, кто этот молодой человек?

– Я же сказал, у него не нашли никаких документов, – напомнил Алексеев. – А у вас есть какие-нибудь предположения?

Сарычев по-прежнему курил.

– Не молчите, Сарычев, – не выдержал Иевлев, – каждая минута может стоить жизни еще какому-нибудь невиновному человеку. Неужели вы этого не понимаете?

– Я должен был свести Лозинского с одним человеком, – наконец выдавил Сарычев. Потом спросил: – А ваш сотрудник останется жить?

– Врачи делают все, что в их силах, – кивнул Алексеев. – С каким человеком вам предстояло свести Лозинского?

– Мне позвонил Савельев и сказал, чтобы я их свел, – глухо повторил Сарычев, – но об этом вы и сами знаете.

– У вас был обговорен запасной вариант? – быстро спросил Иевлев. – Вы договорились с Савельевым о возможном запасном варианте вашего поведения? Что делать, если Лозинский не приедет на встречу? Вы ведь профессионалы, вы обязаны предусмотреть запасной вариант.

– В таком случае мне пришлось бы самому свести этого человека с Игнатом Савельевым, – глухо признался Сарычев.

– Какого человека, черт вас возьми? – не выдержал Алексеев.

– Резидента литовской разведки в Москве, – наконец вымолвил Сарычев, опустив голову. Потом, не поднимая глаз, спросил: – Мне зачтут эти показания как чистосердечное раскаяние?

– Вы хотите сказать, что стрелявший в наших сотрудников молодой человек являлся резидентом литовских спецслужб в Москве? – не поверил Алексеев.

– Нет. В зале находился еще кто-то третий. Я тоже подумал о том, что этот молодой человек специально рискует своей жизнью, стремясь отвлечь на себя внимание и дать возможность уйти кому-то другому.

– Кто это был? – одновременно спросили Алексеев и Иевлев.

– Этого я не знаю, – ответил Сарычев, – я просто пришел на встречу, чтобы организовать беседу Лозинского с этим резидентом. Их очень интересовали пропавшие документы, они готовы заплатить за них большие деньги.

– Как вы с ним связывались? – поинтересовался Иевлев. – У вас был свой источник связи?

– Они просто бросали мне письма в почтовый ящик, – улыбнулся Сарычев.

– Действительно, как просто, – пробормотал Иевлев, – мы сходим с ума, требуем дорогостоящую аппаратуру, организуем непрерывное наблюдение за объектом, а кто-то в это время спокойно заходит в подъезд и оставляет там письмо.