Синяя Рыба - Духовникова Евгения - Страница 9

— Что это было? Как ты это сделал? — ошарашенно воскликнул кто-то. Максим шагнул к Альбиносу, но тот с неожиданной прытью вскочил с земли, и с криком: «Отойди от меня! Псих!» спотыкаясь, убежал прочь. Тотчас же всю компанию как ветром сдуло.

Максим остался стоять один посреди своего двора. В воздухе повисла тишина. Лишь на мерзлой, подернутой белым налетом измороси земле, в том месте куда ударила молния, темнело пятно. Мальчик подошел к Синей Рыбе, и с опаской дотронулся до кончика плавника. Ничего не произошло. Тогда он бережно завернул ее в пакет, положил в карман и пошел домой.

Сначала он хотел отнести ее на залив и там закопать в песок на берегу. Но что-то подсказывало ему, что спешить не стоит. К тому же Максим хотел все-таки сдержать слово, данное самому себе, и принести Рыбу домой. Пусть ей не суждено было плавать в его самом большом аквариуме.

Максим сел за письменный стол и положил Синюю Рыбу прямо перед собой. Почему-то он не мог отвести от нее взгляд. Мальчик смотрел на нее, не мигая, до тех пор, пока не начали слезиться глаза. Во рту был какой-то странный сладковатый привкус. Все тонуло в синем густом тумане…

Очнулся он оттого, что перестал слышать громкое тиканье больших старинных часов-ходиков. В комнате отчего-то было так холодно, что изо рта шел пар. Лед растаял, превратившись в лужицу воды, но Синей Рыбы там не было. Вместо этого в лужице плавала тонкая синяя шкурка. Совершенно пустая.

Ничего не понимая, Максим взял шкурку в руки. Но неожиданно она стала расползаться, рассыпаться, как старая ветхая ткань, пока не исчезла совсем.

— Здравствуй, Максим. Наконец-то мне выпала честь познакомиться с тобой, мой друг.

Он вздрогнул от неожиданности и повернул голову на голос. От увиденного внутри у него все похолодело, а сердце подпрыгнуло к горлу и забилось часто-часто. Примерно в полуметре от потолка, едва заметно шевеля плавниками для равновесия, в воздухе парила Синяя Рыба.

Живая. Настоящая.

Коридор в другой мир

Следующие несколько дней Викиной жизни не принесли с собой ничего хорошего: напротив, с каждым часом, с каждой минутой вокруг девочки словно бы сгущались невидимые тучи, становясь все мрачнее. С того волейбольного матча с ней никто не разговаривал, одноклассники словно забыли о ее существовании.

Но объявление ей бойкота было еще не самым страшным. Все только начиналось.

В тот памятный день Вика опоздала в школу. (Просто потому, что в будильнике разрядилась батарейка, и он не прозвонил в семь часов утра, как обычно). Она успела только ко второму уроку, хотя спешила как могла, и два раза чуть не попала под колеса, перебегая дорогу на красный свет. Но, зайдя в класс, Вика обнаружила, что ее место занято. Катька Пенкина сидела рядом с Митькой, и оба они увлеченно смотрели какое-то видео на новеньком карманном компьютере Жукова. Их головы почти соприкасались. И оба они были вполне довольны жизнью. Вике же оставалось лишь сесть на свободную заднюю парту и, глотая слюнки, наблюдать оттуда за жизнью других учеников, наполненной беззаботным общением. За их непринужденными разговорами, шутками и смехом, за их радостными, улыбающимися лицами.

«Ну уж нет!»

Вика решительно направилась к своему бывшему месту.

— Я здесь сижу, — запинаясь, выдохнула она, — Освободи мне мое место. Быстро.

Разговоры сразу стихли, все приготовились смотреть представление. Зрелище обещало быть занятным.

— Да что ты говоришь? — протянула Катька, ухмыляясь. — Твое место? Ты опоздала, дорогуша, теперь это мое место. Поищи себе другое.

— Я с первого класса здесь сижу! — возмущенно воскликнула Вика, всей душой надеясь, что Митька заступится за нее, скажет, что она права, и ему, конечно, никто возражать не будет, и все будет по-старому.

Но Жуков и не думал вставать на ее защиту, а лишь молча наблюдал за развитием событий.

— Отстань, а? — зевнула Екатерина Пенкина, — не видишь, мы заняты. С тобой скучно.

Вике пришлось отступить. Стиснув до боли зубы, чтоб не расплакаться, она села на самую последнюю парту, достала первый попавшийся учебник, раскрыла его на середине и сделала вид, что готовится к уроку.

Вдруг иллюстрация в учебнике, изображающая сцену из известного древнегреческого мифа — Прометей, прикованный к скале и Эфон, орел Зевса, клюющий его печень, ожила. Орел моргнул, отделился от скалы и, цепляясь когтями за нарисованную рамку картинки, уставился на изумленную девочку.

— Ты! — еле слышно выдохнула она.

— Я, я, не сомневайся, — отозвался Орел. — Ну, как жизнь? Давненько не виделись.

Вика испуганно огляделась по сторонам, но, похоже, слышать скрипучий голос могла только она. Никто не смотрел в ее сторону, все как ни в чем не бывало, продолжали заниматься своими делами.

— Что тебе надо? — громким шепотом спросила Вика. — Без тебя проблем хватает!

Орел уставил на Вику черный блестящий глаз.

— Хм, проблем? А не хочешь ли ты избавиться от них?

— Не с твоей помощью! — категорично отрезала Вика.

– Не с моей? А почему бы и нет? Лично я не сделал тебе ничего плохого. Я даже простил тебе, что ты кидалась в меня камнями, — по правде говоря, как бы ты не старалась попасть, все равно б у тебя ничего не вышло. Я ведь не простой Орел, как ты, наверное, уже догадалась.

— Я тебе не доверяю.

— Не доверяешь? — искренне удивился Орел, — Чем же я заслужил твое недоверие? В мои намерения не входит обманывать тебя.

Вика молча смотрела на нарисованную птицу, которая каким-то непостижимым образом могла разговаривать с ней.

— Ты отказалась. Учти: я предлагаю только один раз. Хотя для тебя, так уж и быть, сделаю исключение. А, знаешь, что: давай я покажу тебе на деле, так сказать, авансом, что будет, если ты согласишься, а потом уже ты дашь мне ответ, согласна ли ты мне помочь. Ну как, идет? Все честно, без обмана.

Вика с сомнением покачала головой. Птица ждала ее ответа, и надо было что-то решать. Видя, что девочка колеблется, Орел заговорил вновь:

— Ты ведь в любом случае ничего не теряешь. Не понимаю, что тут думать? Другой на твоем месте, будь он хоть чуть поувереннее в себе, давным-давно согласился бы, а не тянул кота за ээээ… хвост.

Он попал в самую точку. Вика мгновенно заняла наступательную позицию.

— Ты намекаешь на то, что я неуверенна в себе и не могу принять решение? — оскорбленно прошептала она, глаза ее сверкнули. — Может, ты считаешь, что я тебя боюсь? Или что я не справлюсь с твоим архисложным заданием? Не надейся! Давай, продемонстрируй, на что ты способен, а я посмотрю. Только имей в виду: последнее слово за мной.

— О, безусловно. Итак, ты хочешь, чтобы одноклассники общались с тобой, ты хочешь побеждать на турнире по волейболу…

— Я..

— Ты хочешь, — повысив голос, перебил Орел, — чтобы Жуков был твоим, и только твоим другом?

У Вики вдруг невыносимо-мучительно защемило в груди. Сглотнув комок в горле, она прошептала:

— Да…

— Отлично, — кивнула птица, — Приступаем.

Внезапно он закричал, так пронзительно и громко, что у Вики зазвенело в ушах. От его крика с книжных страниц в воздух поднялась мелкая золотистая пыль, которая во мгновение ока окутала девочку с головы до ног, оседая на одежде, волосах, и даже на кончиках ресниц, словно ее искупали в ванне с золотым песком. Пыль мерцала несколько секунд, а затем начала таять, растворяться, и очень скоро исчезла без следа.

— И что теперь? — вопросительно посмотрела она на иллюстрацию в книге. Но нарисованный орел не шелохнулся.

— Э-эй! Что ты со мной сделал?

Вика внимательно рассмотрела свои ладони. Вроде бы ничего не изменилось. И тут вдруг она почувствовала странное тепло, будто внутри нее загорелась яркая трехсотваттная лампочка. По всему телу разлилось весьма странное ощущение, словно оно стало легче пуха, и только сила мысли удерживает его на земле. Одно слово — и ты взлетишь. Вика громко и радостно рассмеялась. Пьянящее чувство силы и безграничной свободы наполнило все ее существо.