Синяя Рыба - Духовникова Евгения - Страница 73

Джон потер виски, пытаясь вспомнить, что произошло. Но в голове царил такой кавардак, словно там побывал тропический циклон.

— Я не пришел? — наконец пробормотал Джон, — Хм, действительно. Извини, но… — постепенно до него дошел смысл сказанного, — О каком рейсе ты говоришь? Его же еще не было.

Стюарт нахмурился.

— То есть как не было?! Погоди-ка… А ведь верно!

— Все это очень странно, — промолвил Джон, — Знаешь, у меня такое ощущение, словно я сплю, но никак не могу проснуться. Словно что-то насильно удерживает меня здесь. Мне кажется, нам нельзя тут находиться. Иначе может произойти ужасная катастрофа…

— У нас, что, общий сон на двоих? Разве так бывает?

Его слова заставили Стюарта вздрогнуть, словно Джон озвучил его собственные ощущения.

— Гляди! — вдруг крикнул он, указывая куда-то вверх. Джон повернул голову и с удивлением увидел огромную черную птицу, похожую на горного орла, которая спланировала с карниза и, работая крыльями, исчезла в густой тьме.

Такой прекрасной погоды не было уже давно. Безукоризненную чистоту небесной синевы не нарушало ни одно облачко, а солнце сияло так ярко, словно его начистили до блеска, как медный церковный колокол накануне Пасхи. Гордо сверкая свежевымытыми иллюминаторами, и оставляя за собой в воздухе толстую молочно-белую полосу, высоко в небе летел самолет. Двигатели работали ровно и исправно, вращая лопасти винтов. Встречный поток воздуха, ударяя в лобовое стекло, приятно холодил его длинное обтекаемое тело, слегка раскачивая крылья.

Увы, но этот самолет никогда не долетит до конечной точки своего маршрута, а его колесам не суждено почувствовать под собой надежную твердость взлетно-посадочной полосы. Солнце, не зная о близости трагедии, продолжало светить, как ни в чем не бывало, ветер самозабвенно пел, и самолет беспечно продолжал свой путь. До океана ему оставалось без малого девять тысяч метров свободного падения.

Эриус знал свое дело.

* * *

Оно называлось Зеркалом Сути, потому что в его стекле каждый видел то, что представлял из себя на самом деле. Лягушка, умеющая петь, возможно, увидела бы себя соловья, но человек с грязной душой, каким бы красавцем он не был, увидел бы в лучшем случае компостную кучу.

На первый взгляд это было самое обыкновенное зеркало в строгой латунной оправе, украшенной тонкой вязью рун. По легенде его сделал тот самый мастер, который создал первый Хрустальный Лотос. Говорили, что Зеркало — единственное, что, кроме Лотоса, удалось спасти из погибающего мира, но поскольку на этом его ценные свойства заканчивались, оно было благополучно забыто. Неизвестно, как оно попало в Заброшенный город. Кто-то считал, что его пытались похитить фантомы, кто-то высказывал предположение, что тут не обошлось без участия эльфов, обожавших красоваться перед зеркалом, а остальные благоразумно молчали. О Зеркале Сути ходило множество слухов, но немногие знали его, пожалуй, важнейшую функцию: оно служило дверью для фантомов, через которую, заснув, они могли попасть в Абсолют.

Но самое страшное свойство Зеркала Сути было известно только Скорпиусу: с его помощью он мог воплотиться и вернуть себе былое могущество.

Сквозняк вовсю хозяйничал в ветхом и запущенном доме на самой окраине Заброшенного Города, пользуясь тем, что стекла были давно выбиты а дверь, сорванная с петель, валялась возле крыльца. Чтобы ветер не переворачивал страницы книги, Эриус придавил их серебряным подстаканником. К покосившейся стене было прислонено Зеркало Сути. Дух Скорпиуса витал где-то рядом: хотя он и был невидим, его присутствие выдавало нетерпеливое шипение.

— Скорее! — подгонял он Эриуса, — Чего ты копаешься? Рассвет уже почти наступил!

Эриус, не мигая, глядел на большие песочные часы, словно ждал необходимого момента. Часы эти, самые обыкновенные для него, Вике или Максиму показались бы весьма странными: песок ссыпался не вниз, а вверх, словно часы жили по своим собственным правилам, не признавая законов гравитации. Спустя некоторое время Эриус решил, что время настало, и крикнул:

— Пора!

Когда он произнес первые слова заклинания, в зеркале отразился Скорпиус. Такой, каким он был, и, что самое печальное, каким он желал быть. Эриусу показалось сперва, что это одна из его теней. Но существо, которое стояло по ту сторону стекла, было гораздо страшнее, хотя внешне чем-то напоминало человека. Только назвать его человеком язык не поворачивался: хищный разрез красных, пылающих злобой глаз, яснее всяких слов говорил, во что превратился Скорпиус, вернее, во что он превратил сам себя.

Эриус был уверен, что Скорпиус — один из Высших, и ни за что не поверил бы тому, кто сказал бы, что его господин, как и он сам, когда-то был всего лишь человеком, смертным. «Самый талантливый ученик» не знал, что высшие существа в принципе не способны стать злодеями, потому что совершенны, в отличие от людей, которые могут выбирать, и их выбор ничем не ограничен. Скорпиус сделал свой выбор в пользу силы и власти, а тьму, поработившую его душу, получил в нагрузку.

Запинаясь и глотая слова, Эриус взахлеб читал заклинание. Чтобы завершить обряд воплощения, он должен был успеть прочесть его до того, как упадет последняя песчинка. По мере того, как магия начинала действовать, напротив зеркала в воздухе стали прорисовываться очертания фигуры, закутанной в плащ. Сначала смутные и расплывчатые, постепенно они обретали форму и объем, становились все материальнее, в точности повторяя отражение.

Когда песок уже был на исходе, внезапно раздался глухой удар, сопровождавшийся яркой вспышкой света. Звуковая волна накрыла весь мир, и песочные часы во все стороны брызнули мелкими осколками, перемешанными с обуглившимся от жара песком. С трудом устояв на ногах, Эриус выкрикнул последнее слово заклинания.

Скорпиус стоял напротив него, равнодушно глядя на его попытки подняться с пола. Ему ударная волна не причинила никакого вреда.

Трын-трава

Звук был такой, словно он долетел сюда не то что с другого края света, а вообще из другого мира. Птицы вспорхнули и принялись кружить над деревьями, издавая громкие гортанные крики. Максим открыл глаза, сон моментально слетел с него. В Густом Лесу плавали пахнущие влажной землей предрассветные сумерки, сырые и серые. Мальчик вскочил и увидел Вику, встревоженно озиравшуюся по сторонам.

— Вика, ты слышала? Похоже на взрыв, или что-то в этом роде.

Девочка кивнула. Шестым чувством она осознавала, что прогремевший взрыв явно магического происхождения, и что он как-то связан с ночным происшествием.

— Нам надо убираться отсюда, — пробормотала Вика, деятельно собирая вещи, — Идем. Я тебе по дороге все расскажу. Позавтракать можно и на ходу.

Максим вдруг потер лоб тыльной стороной ладони.

— Я вспомнил! Мне приснился такой жуткий сон! Я летел на самолете, а потом… — Он вдруг захлопнул себе рот рукой, вовремя вспомнив, где находится. Абсолют не любил слов, брошенных на ветер — количество магии, растворенной в воздухе, превышало все предельно допустимые концентрации, и любая, даже сказанная невзначай фраза, могла сбыться буквально. А уж тем более такая сложная и хрупкая энергетическая структура, как сон.

Мальчик поискал глазами знакомый сапфировый силуэт.

— А где Синяя Рыба?

Вика уже шагала по тропе, закинув рюкзак за спину, так что Максиму пришлось догонять ее.

— Это была не Синяя Рыба, — девочка рассказала ему о коварном обмане Эриуса и Хрустальном Лотосе. — И он украл у нас браслеты-обереги, — печально добавила она.

Максим едва устоял на ногах от возмущения — сама мысль о том, что он принял за Синюю Рыбу этого негодяя Эриуса, была ему противна. Он в ярости сжал первое, что попалось ему под руку, но, к счастью, это оказался всего лишь помидор. Помидор возмущенно пискнул от такого обращения — он не хотел становиться томатной пастой, но его мнения, никто не спрашивал.