Край чужих земель (СИ) - Брай Марьяна - Страница 46

Вечером в моей комнате мы с Марией веселились от души, вспоминая, как менялось лицо Истана за эти дни. Я смотрела на эту девушку теперь совсем по-другому, не как на особу с незакрывающимся ртом, а как на опытного манипулятора, но не в плохом смысле этого слова.

Мария теперь ходила вместе со мной собирать гусениц, и ей тоже начало нравиться бродить между рядами становящихся уже крепкими кочанов, о чем-то думать, иногда петь. Она научила меня совсем простеньким песням, кои матери поют своим детям или няни успокаивают детей. Других песен не было, за исключением каких-то сложенных к историческим событиям хвалебных заунывных напевов.

— А веселые песни есть? – спросила я когда мы в очередной раз встретились в центре поля.

— Веселые? – странно посмотрев на меня, переспросила Мария.

— Да, под которые можно танцевать?

— Есть музыка, под которую танцуют, но она без слов. Зачем для танца слова?

— Ну, можно слушать ее, когда не можешь танцевать, да и танцевать со словами веселее, как мне кажется, - ответила я.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, Алисия. Ты странная, но сейчас… не просто странная, а как будто совсем… - она не могла подобрать слов, но я понимала, что она имеет в виду.

— Ладно, я кое-что придумала. Покажу тебе позже, - отмахнувшись, я прошла мимо нее, и как только мы оказались на достаточном расстоянии, затянула одну из песен, что слышала у Лизаветы в машине.

Я долго разъясняла Варису о нашей новой задумке – машине для чистки снега. В беседе он понятно объяснил, сколько снега можно ожидать зимой, как долго он лежит и насколько холодно бывает ранним утром. Все не хуже, чем я привыкла, а даже лучше: снег может валить всю ночь, а через неделю подтаять, но вот эта каша всегда и становится бедой. Телеги накатывают по ней колею, а потом она подмерзает, и получается что-то вроде стиральной доски. Людям приходится больше, чем на неделю останавливаться на постоялых дворах, ожидая очередной оттепели.

— Если мы будем счищать валящий снег, дорога не будет намерзать колеей, Варис. Но нужно придумать – из чего мы сделаем эти самые ножи. Железо очень тяжело, но опять же, крепко. Пара наших тяжеловозов, конечно, справится, но хотелось бы, насколько это возможно, облегчить их работу, - на очередных вечерних посиделках за столом, обсуждали мы с Варисом мою новую идею.

— Да, Алисия, такие штуки нам очень нужны, если хотим, чтобы люди выбирали дорогу через наши земли. Это самое важное – доехать без ожидания, когда начнется новая оттепель. Отец, бывало, и по две недели ждал, когда дорога вскроется. Время есть, но лучше начать заранее.

— А кроме этого, пока не началась распутица, люди могут прочищать дорогу, делая ее чуточку шире, чтобы отвалы было куда сгрудить. И вот еще… когда мы ехали с Марией до места нашей стройки я видела, что часто дорога проходит через поля. Мы должны осенью посадить там в два ряда деревья вдоль дороги. Они помогут защитить ее от надувающего с поля снега.

— А это хорошая идея, сестра. Я не знаю, откуда к тебе приходят эти идеи, но они просто великолепны, - Варис был счастлив, что занят делом, что мы вновь стали дружны, что Истан, наконец, при деле.

— Если мы пропустим по краю дороги нашу новую борону, то посадкой могут заниматься даже дети, - вспомнив, что теперь не придется пользоваться лопатой, добавила я.

— Так, скоро людям и вовсе нечего будет делать, Алисия, - вставила Мария.

— Ты права, Мария, и нам предстоит еще придумать – чем занять людей, а то наплодим безработных, - ответила я, поняв, что этот вопрос не менее важен. – Следующий год покажет.

Я всегда уходила с таких посиделок пораньше и часто уводила с собой Грегори, якобы, чтобы он показал в мастерской новые запчасти, что вытачивали мальчишки под его руководством. Они делали колеса, пытались ковать гвозди и скобы новой, нужной формы, опробовали, и если получалось, вводили в использование.

Я же хотела дать Марии побольше времени с Варисом, а вернее, даже не ей, а ему, чтобы он понял ее чувства, увидел в ней друга, а главное, девушку, которая его любит.

Через неделю после отъезда Истана, Варис пригласил меня к себе в мастерскую, которую мы разместили в старой кухне. Было уже очень поздно, когда все разошлись по комнатам, но он настаивал на разговоре, был напряжен, и даже немного рассеян, прятал глаза, а решившись, подкатил коляску к моим коленям и выдохнув, начал:

— Алисия, я давно хотел поговорить с тобой, но мне было неудобно. Ты давно знаешь Марию и видишь, как сильно мы отличаемся друг от друга, - быстро подняв на меня глаза и тут же их опустив, сказал брат.

— Да, знаю, Варис, - ответила я, чтобы не было этой тишины и чтобы его речь не превратилась в тяжелый монолог.

— Она хорошая девушка, и очень любит тебя, но и мне уделяет очень много времени…

— Думаю, ты ей очень нравишься, Варис.

— Я не могу ей нравиться, потому что она не приемлет застоя, молчания и медлительности. У нее же просто все горит в руках, - голос его становился все громче, все быстрее, словно он вот-вот должен был сорваться и ударить кулаком по столу.

— А ты знаешь, что разности притягиваются?

— Разности?

— Ну, тебе интересно было бы с человеком, который во многом похож на тебя?

— Не знаю, я не встречал таких.

— А я встречала. Это очень неинтересно, Варис. Ты будто живешь со своим отражением: всегда знаешь, что он ответит, как себя поведет и когда замолчит, - начала я, понимая к чему ведет брат.

— Для работы это очень хорошо, но для жизни это ужасно. Через пару месяцев тебя будет раздражать в нем все.

— Я думаю, все же… она не подходит мне, Алисия, - сказал Варис, и в этот момент мы услышали, как в зале что-то разбилось.

Глава 25

Шмыгнув в коридор, я заметила лишь подол платья Марии, который исчез в коридоре второго этажа. Я поднялась следом. Мария сидела на кровати и смотрела на пол.

— Я должна вернуться домой, Алисия, - бесцветным голосом прошептала подруга.

— Нет, не должна, Мария. Ты мне очень нужна. И я тебе тоже, - спокойно ответила я, а сама старательно обдумывала слова, которые сейчас говорить стоит, а какие нет.

— Если я ему не нужна, то мне нечего здесь делать.

— То есть, ты была здесь не из-за меня? Не ради того, чтобы помочь мне? Только из-за Вариса? – стараясь говорить, как можно нежнее, спросила я.

— Ты же знаешь, что нет, Алисия. Но сказанное им меня подкосило. Я подошла. И хотела уже войти, но услышала эти его слова. Я не собиралась подслушивать. А потом я резко обернулась и задела стол, упал кубок. Он тоже понял, что это я, - словно совсем не имея чувств, спокойно сказала Мария.

— Думаю, тебе пока не интересно, о чем шла речь в начале разговора, и что под этими словами имел в виду Варис, Мария… - я встала и направилась к двери. Хорошо зная, что не нужно погружаться со страждущим на ту же глубину, а лучше оставаться на плаву и вытягивать его, я вышла из комнаты. Надежда, что я заронила семя любопытства в ее сердце, теплилась совсем чуточку, потому что девушка, похоже, не слышала и себя.

Мимо меня по коридору прошла ее служанка, улыбнулась мне и прошмыгнула к хозяйке.

— Самое время выйти из тени твоему письму, Мария, - шепотом сказала я и вошла в свою комнату. Хотелось залечь под теплое одеяло, расслабиться на мягкой подушке, но дело требовало решения, и настолько быстрого, насколько я это могла себе позволить. Обнаружить утром, что Мария уехала, я не могла!

— Вот, держи. Она не хотела показывать его тебе, поэтому, лучше не надо говорить о нем, - я протянула письмо Варису, который долго пялился на свернутый лист, потом поднял голову и посмотрел мне в глаза:

— Она расстроена? – удивлённо спросил брат.

— Пока она не расстроена, потому что считала, что ваши отношения – вопрос времени, а теперь, услышав именно последнюю твою фразу… Она считает, что мир разбился на тысячи осколков. Представь, если бы ты сейчас… - я не могла подобрать примеры и чуть не ляпнула, что остался один после ядерной зимы.