Край чужих земель (СИ) - Брай Марьяна - Страница 3

Каменные стены кое-как завешены тканью, похожей на толстое сукно, прямо по сукну кто-то намалевал сложных цветов. Краска с них осыпается и выглядят эти цветы теперь как стена в доме под снос. Высокий, наверно, метра два с половиной, дверной проем, тяжелая деревянная дверь, обшитая железными листами. Здоровенные клепки на них то ли медные, то ли крашенные. Клепки?

Да я же не вижу почти ничего дальше своей руки. Расплывается все. Я точно сплю. И проснуться не могу. Иногда бывает такое. Сон все длится и длится.

— Я заставила курицу сварить. Кое как убедила, что тебе только бульон сейчас надо. Не брат у тебя, а зверь лютый. Велел все сделать, чтобы ты на ноги встала, а сам курицу пожалел, - пробубнила бабка, и тут я отчетливо услышала запах куриного супа. Желудок так больно сжался, что захотелось поджать ноги.

— Где я? – переспросила я опять, надеясь, что сон сейчас пойдет по какому-то новому сюжету, все изменится, но он продолжался, как фильм, в котором у старухи, видимо, была своя роль, и она планировала ее доиграть.

— Дома, госпожа, дома вы! – она снова встала передо мной. Сколько же ей лет? Сто? Она выглядела такой старой, что я почувствовала себя девчонкой рядом с ней.

— Кто вы? – не унималась я.

— Чего это вы госпожа меня на «вы»? Нельзя так, нельзя. Я старая Кариса. Вы видели меня уже, когда господина лечила. Он тогда долго лежал, как с войны пришел. Но пожил еще до весны, пожил, - она суетилась возле меня, наливая в деревянную миску бульон из чумазого котелка, стоящего на табурете.

— Господина? – переспросила я.

— Отца вашего. Нашего господина.

— Отца? – голова у меня вдруг закружилась, и я начала вспоминать все, что было до этого кошмара, который никак не хотел заканчиваться.

— Отца, отца… сейчас, попьете через край, а я не уйду, пока на ноги не встанете, а то господин, брат ваш, мне шею свернет. А он может, может, - она явно боялась кого-то. Но у меня точно не было брата!

— Сколько вам лет? – попыталась я сменить тему.

— Пятьдесят, или пятьдесят два, не больше, не больше, - ответила женщина и я поняла, что она сумасшедшая.

— А мне семьдесят два, - безо всяких эмоций ответила я, чтобы просто что-то сказать. Голос мой до сих пор был молодым, и совсем не моим.

Глава 2

К вечеру я начала чувствовать тело. Оно все затекло и хотелось повернуться на бок. Кариса, поняв, что я пытаюсь сделать, решила помочь: откинула одеяло, шубу эту меховую с ног убрала. Я, привыкшая к тому, что тело непослушное последние пять лет, начала заранее охать и подставлять локоть, чтобы перевернуться со спины.

— Давайте, госпожа, вертайтесь. Раз вертаетесь, значит полегчало, - старуха точно переживала за нее. И я чувствовала, что она совсем не из-за страха перед тем мальчишкой старается угодить мне.

— Спасибо вам, и не знаю даже, как бы я без вас, - сказала я снова не своим голосом.

Что удивило меня еще больше, чем голос, так это то, что на кровати я села, не спустив ноги на пол. Этакие кульбиты давно были отменены в моем организме. Спина жила своей жизнью и требовала, чтобы ее пожелания исполнялись. Обычно, с полчаса приходилось раскачиваться, ставя чайник, умываясь, приговаривая, что «какие наши годы, вот сейчас только расхожусь, нутро горяченьким смажу и всех победим».

Спина не болела, пальцы на руках совсем не покалывало, как бывало раньше: отлежишь бывало все конечности так, что кровь с трудом поступает.

И тут я увидела свои руки. Я не уверена, что они были мои, то есть, уверена, что это совсем не мои культяпки со старческой кожей гармошкой, сухой, как забытый с прошлого года на грядке кабачок.

— Это что? – вылетело у меня как-то само.

— Это? Где? – Кариса принялась разглядывать эти самые тонкие ручки с белоснежной, без всякой пигментации и царапин кожей.

— Это не мои руки, как тебя там? Кариса?

— Кариса, Кариса, госпожа, и руки ваши, точно, только вот исхудали. Вы раньше попышнее были, как хлеб свежий. Ну, коли начали оживать, то и руки вернутся.

— Нет уж, если я сошла с ума, и мне в моем сумасшедшем сне выдали такие руки, то хрен вы у меня их взад истребуете, - пробурчала я, и поняла, что старуха вовсе меня не слушает. Посжимала кулаки. Силы было мало, однако я полностью чувствовала не только пальцы, но и каждую фалангу. Такое я могла провернуть лет десять назад, а сейчас, тем более по утрам, ни-ни.

— Вы не гневайтесь на меня, но я сказать должна… - вдруг прервала мои размышления моя новая подруга.

— Скажи, - отозвалась я, будучи все еще, как автоматическая кукла без эмоций. Просто соглашалась со всем, пытаясь разобраться в происходящем.

— Не поддайтесь брату, госпожа, не делайте по его усмотрению. Знаю, что вы покорная воле отца, но пока он умирал, вовсе другое говорил мне. Не велено мне и рот открывать об этом. Только вот эти ястребы переживают, что, если умрете, им вовсе ничего не достанется, - быстро шепотом, наклонившись прямо к уху, выдала мне что-то совершенно новое Кариса.

— А ты можешь по порядку рассказать. Я тоже хочу признаться тебе, Кариса… Я не помню ничего. Я раньше другая была. Мне больше семидесяти лет было, а проснулась и вот: руки молодые, спина не болит, голос как у девчонки…

— Не совсем ты еще оправилась, да трава, коей я тебя напоила… поди чуяла вонь-то?

— Чуяла, чуяла, только говорить не могла. Расскажи мне, Кариса, - я, как мне показалось, сделала лицо просящей страдалицы, а потом вдруг резко подумала: лицо!

Руки потянулись к щекам и в первые секунды я поняла, что и там не все, как я привыкла: ни морщин, ни кожи, которую можно было оттянуть на пару сантиметров. Гладкое, как попа младенца, пухлая нижняя губа, хоть и была сейчас в корках, но точно не моя бывшая. Широкой переносицы след простыл, а крылья носа маленькие, как у куклы.

— Чего там? Губы заживут, и щеки наешь со временем, а пока лежи давай. Рано я тебя подняла. Рано. Заговариваешься. Может, и с травой я перебрала.

— Кариса, расскажи все. Прямо сейчас, а то я тебе никогда этого не прощу. Я же не помню ничего. А вдруг щас братец мой со своим другом заявятся и снова начнут обсуждать, как меня скорее в чувства привести. Я ж не знаю, каковы у них планы! Может, они тебя выкинут отсюда, а я сиди и думай, - успела быстро пролепетать я, и в комнату вошла молодая девушка. Коричневое шерстяное платье, серый передник, косынка на голове.

— Госпожа, вы меня так и не позвали, как в себя пришли. Я сама решилась, - она мялась возле порога, не решаясь подойти. Белая, светлоглазая, бровей почти не видно. Как есть детёныш моли. Приемный!

— Кто это, - наклонившись к Карисе, прошептала я.

— Я ваша служанка, госпожа, - быстро ответила девушка от двери. Да, со слухом у нее лучше, чем с внешностью, но это тоже неплохо.

— Иди сюда. Расскажи мне, «моя служанка», как тебя зовут, а самое главное, как меня зовут?

— Я Лидия, госпожа, а вы – хозяйка крайних земель королевства Биналии, старшая дочь господина…

— Имя у меня есть? – громко перебила я ее, но потом пожалела, потому что «хозяйка земель» - это вам не мастер производственного участка комбината! Высоко я взлетела попав в этот ад. Или теперь рай вот такой? Мне бабка другое говорила: мол, сад там зеленый, цветы, каких никто и никогда не видывал, деревья все сплошь осыпаны яблоками и грушами, а в траве земляника с кулак. Я когда представляла себе этот сад, обещала ни за что не грешить, лишь бы глянуть на эту землянику райскую.

— Госпожа Алисия Бельвуар, - быстро и громко выговорила девушка, представившаяся моей служанкой.

— У нищих нет слуг, - произнесла я себе под нос и засмеялась. Все, что происходило вокруг меня, казалось реальным сумасшествием. Но здоровая спина, а может быть, даже и ноги, были хорошим козырем, чтобы не лечиться.

— Что вы сказали, госпожа? – переспросила моя служанка, которую я уже нарекла «Большим Ухом». Как в мультфильме, который мы смотрели с Лизаветой давным-давно.