Столпник и летучие мыши (СИ) - Скво Алина - Страница 7

— Угораздило же тебя воткнуться в этот чёртов локдаун. Не могла ты, что ли, сигануть в любой другой век? Только я покинул этот двадцать первый — и вот, пожалуйста, снова то же самое болото. Ведь и ты тоже родом из него. Не надоело?

— Мими, не начинай, пожалуйста. Откуда вышли, туда и пришли. По крайней мере, окружающая обстановка не вызывает у нас потрясений, как, например, у Семёна Филипповича. Я выполняю распоряжения господина куратора. Ведь ты же приняла без возражений приказ быть одной из трёх сестёр. Так сказать, женской особью. Надеюсь, и в этот раз твоё самолюбие не пострадает. Знаешь ли, мы люди подневольные.

— Люди… Хи-хи…

Две юные статные девы в крутом прикиде томились в сумрачной обшарпанной хрущёвке. Чёрные кожаные шорты поверх лосин, в тон им мужские, точно с чужого плеча, косухи, ботфорты на низком ходу, тёмные стрижки под ноль, шипованные браслеты придавали их пикантной красоте внятный оттенок агрессии. Любой, столкнувшийся в тёмном переулке с этими девушками бойцовского вида, не смог бы усомниться в искренности их намерений. Имидж соответствовал тому непростому и, без преувеличения, опасному заданию, которое выпало на их долю в данный временной отрезок.

Столпник, которого Лили настойчиво именовала Семёном Филипповичем, никак не соглашался отправляться на поиски буланого коня и меча-кладенца в Тридевятое царство, Тридесятое государство. И, хотя девицам с грехом пополам удалось вырвать у него согласие на битву с гадом, он был непоколебим в уверенности, что и меч, и конь надёжно запрятаны в соседней деревне, где живёт богатырь-кузнец, гнущий подковы одним пальцем. Сёстрам пришлось, как телка на привязи, тащить парня в пункт телепортации — заброшенный колодец на окраине Разумихина. И, если бы не подбадривающие улыбки Фру, к духовному лицу пришлось бы применить волшебный пинок.

Исполнительная группа во главе с Лили удачно сиганула в передаточный пункт на пути следования к цели. Получив дальнейшие инструкции от господина куратора, они готовились к добыванию нового кода телепортации для очередного сига. Но, как это частенько бывает, что-то пошло не так. Роскошная профессорская квартира, расположенная на третьем этаже элитного дома, на карте местности обозначалась как точка сборки. Она стала прибежищем для отважной четвёрки на сутки с небольшим и была поспешно покинута, причиной чему явилась примитивная оплошность, которая по плечу только самому отъявленному остолопу.

Семён по незнанию оставил кран в ванной незакрытым в тот злополучный час ночи, когда прекратилась подача воды. Он не догадывался, что системой заведует некая человеческая сущность, которая включает и выключает водный поток нажатием кнопки. Сёма знал, что ручьи в окрестных лесах Разумихина текут беспрерывно, сами по себе, никем не управляются, никуда и никогда не исчезают. Это незыблемое правило никто не смел нарушать своим неосторожным вмешательством. Он не понимал, что водные ресурсы в городах двадцать первого века весьма ограничены и требуют экономии. Оказавшись вдруг в новой действительности, он смотрел на всё младенческими глазами, всего дичился, был неловок и нечаянно попал впросак.

Ночью команда уснула, а на рассвете кран разразился струёй такой силы, что скоро входная дверь уже сотрясалась от ударов кулаков и каблуков соседей. Звонок верещал беспрерывно, на лестничной площадке раздавались истеричные вопли жильцов и ядрёный мат сантехника. Постоянное Представительство Межгалактической Общественной Организации на Земле совещалось недолго, примерно три секунды. Оно приняло решение, что Лили и Мими отправятся на новое место дислокации, которое укажет господин куратор, а незадачливый Столпник, не обладающий сверхспособностями, в сопровождении Фру отправится следом.

Наконец, дверь под напором внешней силы распахнулась, дюжина потных мужиков и баб ввалилась в профессорскую квартиру и разом смолкла при виде бородача в окружении трёх сексапильных девах. Какая-то шарообразная тётка, по виду бухгалтер на пенсии, пропищала: «Профессор, вы дома?» Откуда было взяться в сей момент профессору в собственной квартире, если он уехал на пээмжэ в Англию ещё год назад? Пенсионерка, по-видимому, не обладая логикой, пропищала снова: «Где вы, профессор? Покажитесь». В ответ последовала тишина. Она повисла в воздухе дамокловым мечом и затем под истеричный возглас «Хватай разбойников!» рухнула на головы незадачливой четвёрке, всё вокруг взвихрив. Толпа ринулась побивать симпатичных бандиток и волосатого грабителя, наскакивая на мебель и сметая всё на своём пути.

Но когда перед их носом две девушки, быстро устремившись к потолку, вдруг превратились в нечто, напоминающее пернатых, и мгновенно, так, что никто ничего не понял, прошмыгнули на улицу прямо сквозь застеклённое окно, нападающие, словно наткнувшись на невидимую стену, резко остановились и онемели. Затем они бросились прочь, вопя пуще прежнего. Бегущие застряли в дверях, спрессовавшись в одну живую визгливую пробку. Молотя руками и ногами друг друга, теряя тапки, пуговицы, воротники и клочья волос, они улепётывали от «нечистой силы», точно от неё можно было в самом деле спастись в своей спальне, укрывшись с головой под одеялом. Две клуши, парализованные ужасом, повалились, как кули с картошкой, на пол и ползли к выходу, мыча и цепляясь за пушистый ворс профессорского ковра, а товарки изо всех сил тащили их за шиворот. Всего через минуту путь к отступлению был свободен. Семён и Фру взялись за руки и, никем не притесняемые, в полной тишине покинули явочную квартиру, аккуратно прикрыв за собою дверь…

***

…Второй день Лили и Мими маялись в бомжеватом жилище какого-то бедолаги — то ли инвалида, ограниченные возможности которого поспособствовали чтению книг, то ли сумасшедшего писателя, истово преданного литературе, точно сторожевой пёс своему хозяину. Об этом свидетельствовали высоченные стопки книг на полу, подпирающие стены и создающие вид такого себе интерьера. Владелец квартиры, как сообщил господин куратор, покоился на кладбище давным-давно, что подтверждал многолетний слой пыли на убогой обстановке. Тем не менее, усопший имел многочисленных родичей, которые могли, как это часто бывает, совершенно внезапно объявиться, и тогда снова придётся бежать.

Жилище содержало две небольшие комнаты. В меньшей, когда-то выполнявшей роль спальни, стояла голая железная кровать, над нею на хлипком гвозде висела плачевного вида шестиструнная гитара, норовя в любой момент сорваться с истлевшей ленточки, некогда имевшей красный цвет. Больше в комнате не было ничего, если не считать дырявых штор с рюшами, в складках которых слоями утрамбовался какой-то волок, готовый отвалиться при малейшем прикосновении. Облупленные рамы и подоконник говорили о старом, очень старом, но прочном строительном фонде. Обои отсутствовали. Обшарпанные стены ещё в прошлом веке были выкрашены в канареечный цвет, свидетельствуя о нестандартном мышлении обитателя квартиры.

В другой комнате чуть большего размера стоял огромный круглый стол из настоящего дерева, с такими мощными ножками и столешницей, точно он был призван служить великанам, а не прогрессивным гражданам, чьих физических усилий едва хватало на вынос мусора. Рядом ютилась одинокая совдеповская табуретка. В одном из углов пряталось тощее кресло с узкими деревянными подлокотниками и провисшим, как гамак, сиденьем. Среди этого убожества совершеннейшим чудом являлся дубовый во всю стену комод царских времён с резными дверцами и створками. Причудливые ручки в виде птичьих головок крепились к многочисленным шкафчикам, задвижкам и замочкам. Этот раритет был так забит книгами, что между ними не осталось ни единой щели — неотъемлемого прибежища для городского таракана. На верхних и нижних полках, в шухлядах для столовых приборов и белья, в застеклённом боксе, где когда-то стояли винные бокалы, в секретере для деловых бумаг — везде в несколько слоёв лежала добротная, в хорошем переплёте советская литература.