Убийство по расписанию. Завещание для всех желающих - Макеев Алексей Викторович - Страница 16

Длилось это до третьего сентября. Она даже точно помнила дату, так как именно в этот день бессонница отступила. Тогда же заработал телефон Евгения.

Татьяна знала об этом по весьма простой причине. Во всех случаях, когда муж оказывался недоступен, его коллеги и друзья звонили Татьяне и оставляли послания. Татьяна пересылала их ему или его помощнику Вишнякову. Так происходила передача важной информации в тех случаях, когда сделать это напрямую не получалось.

В тот день произошло еще одно событие. Лично для Татьяны оно являлось малозначимым, но на мужа подействовало отрицательно. Он получил известие о смерти давнего знакомого. Имени умершего друга Шанин не называл, да Татьяна не очень-то и настаивала на этом.

Женщина помнила, как муж пришел с работы. Супруга готовила ему ужин и хвалилась улучшением самочувствия. Он мыл руки в ванной и ворчал на нее за то, что она не желала показаться очередному светиле, найденному им. Татьяна усмехнулась и сказала, что устала тратить жизнь на врачей. Тогда-то Евгений и объявил о том, что на днях умер его давний знакомый, а ведь ему было всего шестьдесят четыре. Татьяна съязвила, мол, умер оттого, что по врачам не ходил, а муж бросил на нее такой взгляд, что ей тут же стало стыдно. Больше они к этой теме не возвращались.

Телефонный номер у Шанина оказался один. Татьяна продиктовала его Гурову, сообщила, каким сотовым оператором он обслуживается, и позволила осмотреть кабинет мужа. Сыщик надеялся найти там что-то связанное со странными звонками или имя умершего друга, но ничего подобного не обнаружил.

Он поблагодарил Татьяну и ушел.

Лев Иванович вернулся в управление и в спешном порядке отправил запрос в компанию сотовой связи, приложив к нему документы, необходимые для получения сведений о звонках. Ответ пришел спустя час. Определить телефонный номер, который интересовал Гурова, труда не составило. С пятнадцатого августа до первого сентября с него поступило ровно десять звонков. По одному в день, исключая выходные. Гуров предположил, что этот человек не хотел, чтобы домашние Шанина знали об этом.

Выяснить, кому принадлежит номер, тоже оказалось делом простым. Из распечатки Гуров узнал, что звонки поступали из Новосибирска. Номер был зарегистрирован у того же оператора. Это облегчило задачу.

Второй запрос занял еще меньше времени, каких-то пять-десять минут. Начальник службы безопасности компании мобильной связи, с которым общался Гуров, не стал дожидаться письменного запроса. Он просто продиктовал полковнику имя, фамилию и даже дату рождения владельца номера.

С этой информацией Гуров обратился в Главное управление МВД Новосибирска. Уже через полчаса он беседовал со следователем Ереминым, служившим в полиции этого города. Почему с ним? Да потому, что Николай Сушко шестидесяти четырех лет от роду умер всего месяц назад, причем не от естественных причин.

От вышестоящих чинов следователь Еремин получил приказ предоставить полковнику Гурову любую информацию по делу Сушко, но особого рвения не проявил. Все, что узнал Гуров, могло уместиться на одном тетрадном листе.

Первого сентября текущего года в отделение полиции Новосибирска поступил сигнал. На запасном пути железнодорожного депо найден труп мужчины. Звонил аноним, поиски которого не увенчались успехом.

Бригада выехала по сигналу, предварительно связавшись с охраной депо. Это было правильное решение, так как без помощи этих людей ребята из опергруппы вряд ли нашли бы труп. Тело жертвы свисало с двадцатитонной цистерны, головой к земле, ногами в люке. Тяжелая крышка придавливала ноги, благодаря чему покойник не падал.

Патологоанатом заявил, что причиной смерти стала механическая асфиксия. Дыхательные пути этого человека оказались забиты мазутом. Им и была наполнена цистерна.

Имя жертвы опера определили по отпечаткам пальцев. При жизни Николай Сушко работал начальником охраны коммерческого банка «Первый новосибирский», имел разрешение на ношение оружия. Как следствие, его пальчики содержались в базе данных.

Выяснить, кто расправился с начальником охраны, за месяц так и не удалось. В итоге следствие склонилось к версии о несчастном случае с летальным исходом. Полез, мол, в цистерну, захлебнулся, из последних сил выбрался, да крышкой ноги придавило. Не повезло мужику.

Версия новосибирского следователя Гурова совершенно не удовлетворила. Он потребовал переслать в главк материалы дела, включая результаты осмотра места происшествия, заключение патологоанатома и протоколы опроса свидетелей. Все это сыщик получил, за два часа изучил досконально, после чего сунул папку под мышку и отправился к генералу.

Он выложил на стол материалы дела и заявил:

– Надо лететь в Новосибирск.

– Так-таки и надо? – Генерал нахмурился точно так же, как и всегда, когда речь заходила о командировках, на которые предстояло где-то изыскивать средства. – Ты когда материалы получил? Часа два назад?

– Это не имеет значения, – ответил Гуров, понимая, к чему клонит Орлов. – Есть предположение, что убийство Шанина и гибель Сушко взаимосвязаны. Это является достаточным основанием объединить их в одно производство.

– Я тебе объединю! – вспылил генерал. – Нам еще серии не хватало. Из материалов дела Сушко видно, что квалифицировано оно как несчастный случай.

– Глупость несусветная, – отчеканил Гуров. – Смерть Сушко – это убийство. Преднамеренное, запланированное и приведенное в исполнение. Точно так же, как и случай с Евгением Шаниным.

– Откуда такие выводы?

– Они очевидны. – Лев Иванович сдаваться не собирался. – Во-первых, обе смерти наступили в результате асфиксии. Способы разные, а результат один. Во-вторых, жертвы знали друг друга. Накануне смерти Сушко они созванивались. В-третьих, дата смерти. Сушко убили первого сентября, Шанина – первого октября. Факт серии очевиден.

– Вечно ты, Лева, найдешь приключения на свою пятую точку, – раздраженно произнес генерал Орлов, понимая, что доводы Гурова имеют под собой реальную почву. – Ладно, пусть так. Допустим, ты прав, но необходимо ли лететь в Новосибирск? Давай я свяжусь с начальником тамошнего главного управления. Пусть он надавит на своих ребят, чтобы они ерундой не занимались и провели расследование как положено. А ты спокойно посидишь и подождешь результатов.

– Сколько? – осведомился Гуров.

– Что сколько? – спросил Орлов.

– Сколько мне так сидеть придется? Неделю, месяц, год? – Полковник едва сдерживался, чтобы не выйти за рамки дозволенного. – Они за месяц ничего не предприняли, а сейчас начнут землю носом рыть? Сомневаюсь. Но даже если и так, то время будет упущено, а расследование убийства Евгения Шанина с нас никто снимать не будет. Оно превратится в очередной висяк, за который вас, Петр Николаевич, по голове не погладят.

– Умеешь ты, Гуров, на больное наступить, – проворчал Орлов, понимая правоту доводов старинного друга.

– Обстоятельства заставляют, – ответил тот. – Так как насчет командировки?

– Разве тебе откажешь? – с усмешкой проговорил Орлов. – Оформляй. Другого ответа ты ведь не примешь, не так ли?

– Да, не приму, Петр Николаевич.

– Когда лететь собираешься?

– Первым же рейсом, – ответил Гуров. – Я могу идти?

– Иди, Лева. Удачи тебе в Новосибирске.

Но вылететь сразу Гурову не удалось. Он довольно долго собирал бумаги, необходимые для оформления командировки, и согласовывал финансовые вопросы, в итоге на вечерний рейс опоздал. Пришлось ему взять билет на следующий борт, вылетавший в одиннадцать тридцать дня по Москве.

Зато сыщик успел закончить дела в столице. Он переговорил по телефону с Татьяной Шаниной, еще раз встретился с Разделкиным, обмозговал новые факты с Крячко, да еще и выспался.

Татьяне Шаниной фамилия Сушко ни о чем не говорила. Разделкин про этого человека тоже не слышал, а Стас Крячко считал, что поездка в Новосибирск никаких результатов не принесет.

Теперь, сидя в самолете, Гуров раздумывал над словами напарника. Лететь ему предстояло четыре часа. С учетом разницы во времени в Новосибирск самолет прибывал в половине восьмого вечера. Следователь Еремин обещал встретить полковника в аэропорту, но на теплый прием тот не особо рассчитывал. Все-таки перед отъездом Стас Крячко успел заразить его своим пессимизмом.