Чужая сиеста (СИ) - Каменистый Артем - Страница 33

В случае насильственной или естественной смерти спрайта (а также наступления момента затопления яруса) режим заимствования будет отменён. Полученный здесь опыт в том или ином объёме будет объединён с основным опытом личности-донора. Всё, что здесь происходило, после пробуждения воспримется, как сон, который быстро забудется (не исключено идеальное сохранение некоторых воспоминаний, но они не будут восприниматься как часть реального опыта).

Вот и всё. Дальнейшие попытки Грешника узнать что-нибудь ещё успехом не увенчались. Кукловоды сочли, что с него достаточно.

Впрочем, возможно, они правы. Зачем закапываться в дебри, если самое главное уже понятно? Да, некоторой информации не хватает, но почему бы не выяснить её непосредственно у этих «упрощённых копий спящей личности»? Непонятно, можно ли их причислять к союзникам, но врагами пока что точно не назовёшь. Вон, даже не обыскали, всё на месте. Включая найденный на поле чужого боя револьвер, который так и не оказался в Скрытом хранилище.

Надо как-то с этим затянувшимся молчанием заканчивать. Грешнику сведения требуются, а спутники помалкивают, отдыхать удумали.

Нечего на них пенять. Для начала следует навести порядок в собственной голове. Поразмыслит над тем, что удалось узнать, уложит каждый элемент в мозаичную картинку.

И примется искать недостающие кусочки для этой мозаики.

К кому же первому обратиться с вопросами? Три мужика возрастом где-то от тридцати с лишним до пятидесяти, и один юноша-подросток, о котором Грешник теперь знает больше чем о других, но, по сути, ни о ком ничего не известно.

Знакомство слишком необычное и недолгое, чтобы узнать друг друга всерьёз.

Браво, вроде как, у них за главного, но на общительного он не тянет. Вот Школьник – другое дело. Однако в силу возраста вряд ли способен описать ситуацию коротко и ясно. Пчела не такой разговорчивый, да и слегка колючий. Однозначно Грешника похоронил и болтать с почти трупом не рвётся. Нет, это не претензия, человек он вроде не злой, даже вкусной водой готов поделиться с без пяти минут покойником.

Но всё же лучше попытаться разговорить последнего участника группы. По мнению Грешника, он самый удобный.

– Док, а что тут вообще происходит?

– Ты это о чём?

– Да обо всём.

– Ты поконкретнее спрашивай, я ведь мысли твои читать не умею.

– Ну, например, мне интересно: откуда в небоскрёбе взялись зомби с мячами зубастыми и многоножками размером с крокодила австралийского?

– Ты видел пожарников и до сих пор жив?! – изумился Браво.

– Да какое там жив, скажешь ещё, – скривился Пчела. – Я что-то не пойму, почему он до сих пор не откинулся? Мы ведь даже не перевязали его толком. Нечем перевязывать. Помните Колбасника?

– Ты про того лысого, который из группы Добера? – уточнил Док.

– А что, у нас разве был какой-то другой Колбасник? Про него, конечно. Я видел, как ему от водолаза прилетело. Как и этому зашло, точно под броник. Был человек, и всё, нету человека. В один момент отошёл.

– Лёгкая смерть, – кивнул Браво. – Но ты не сравнивай арматуру и пушки водолазов. Там если в руку или ногу попало, шанс есть. Но однозначно без ноги и руки останешься. Если словил в туловище, это всё, это вообще без шанса. Долго не мучаются. Там пуля, как распухший большой палец. Бетон шьёт, будто пластилин. Когда нацгвардия по Ирландскому мосту прорвались, броню тоже прошивало. Иногда навылет. Я своими глазами видел, как это было.

– Я тоже видел, и танки там не прошивало, – возразил Школьник.

– Много ты знаешь, малой, – снисходительно заявил командир. – Пушки пробивало, зад башни ломало, с башен всякое важное барахло сносило. Это если только водолазы в деле. А если батискаф появлялся, или кто-то похуже, танк и полминуты не жил. На Пятой видел, сколько металлолома набито? Там поначалу всего-то четыре водолаза прискакали. Под одним сразу зверя угомонили, а без них они, считай, ни о чём. Получается, всего лишь троих хватило, чтобы затор устроить от тротуара до тротуара. А как подошёл батискаф, так сразу всё и закончилось. До нас только двое солдатиков оттуда добрались. Один до сих пор заикается. Ох и побили народа на ровном месте…

– Там, на самой улице, танков не было, – сказал Пчела. – При том заходе почти все танки возле парка остались. Ну и в самом парке несколько. Говорят, там один вообще целый, его тупо бросили. И снаряды есть, и горючки полно.

– Врут, – убеждённо заявил Браво. – Зачем целый танк бросать?

– Да потому что они педики, – скривился Пчела. – Танк тот стоит возле туалета общественного, который возле пруда. Там у голубых любимое место для гулек перед случками. Хот-доги с розовым кетчупом жрут, уточек кормят, бородами трутся и всё такое. Вот и эти как дружков своих увидели, так сразу все дела побросали.

– Ну да, логично, кто ж с танка уток-то кормит, – подключился Док. – Но вообще вояки и гвардия много чего и много где побросали. Сами знаете. Оно, конечно, жалко, но может и к лучшему. Толку от брони не было, сами знаете.

– Потому что воевать надо, а не кататься туда-сюда и показывать всем, какой ты красивый, – пробурчал Пчела. – Да от копов больше толку было, чем от этих криворуких недоумков. Те без брони и гранатомётов в десять раз больше намолотили. И это при том, что напали на остров резко и неожиданно, когда в других местах никто ни сном, ни духом. Я хорошо помню, что творилось в первые часы. Люди ничего не понимали, никто не знал, что делать. По новостям сначала сказали, чтобы все дома сидели, потом почти сразу заявили, что надо любыми способами выбираться с острова. Пробки по всем дорогам на север и тысячи покойников на затопленной ветке и в Красном туннеле. Телевизор – самое страшное оружие. Из-за него народа полегло больше, чем из-за пожарников.

– Это не ты один помнишь, – мрачно заявил Браво. – Слышишь, парень, ты Пчелу не слушай. Он у нас вечно такой, всегда всем недовольный. Мы маленько передохнём и дотащим тебя до базы Полковника. У нас там полный порядок. Даже вроде госпиталя своего есть. С врачами и оборудованием всяким.

– Стоматолог-мексикашка и пара тупых скальпелей… – угрюмо прокомментировал Пчела.

– А что ты имеешь против стоматологов? Они тоже врачи, их не только зубы учат лечить. Так что залатают тебя, не сомневайся.

– Да я и не сомневался, – ответил Грешник. – Просто не знаю, кто такой этот ваш Полковник. И вас тоже не знаю. Я может головой сильно приложился? Вообще ничего не понимаю.

– Это нормально, такое тут часто бывает, – степенно ответил Браво. – Я вот до сих пор ничего не понимаю, и ничего, живу с этим как-то. Да и тебя мы тоже не знаем. И что с того? Мы слышали, как ты в Башне смерти шорох наводил. И видели, как трёх ходячих арматурой успокоил. Ты свой, и ты не трус. Это всё, что нам надо знать.

– Башня смерти? Это так вы тот небоскрёб называете?

Все четверо заулыбались, а Док почему-то лукавым голосом произнёс:

– Вообще-то раньше он назывался совсем не так. После того, как всё это началось, пришлось переименовывать. Стоит красивый и высокий, но к нему никто на выстрел не приближается. А если всё же приближается, не возвращается. Много серьёзных ребят туда в одну сторону сходили. Особенно солдатам всяким поначалу интересно было туда забраться. Как-никак, самая высокая точка города, осмотреться хотели.

– Но я так понял, что вы как раз близко оказались. Значит, не испугались.

– Ну что ты, ещё как испугались. Но куда деваться, если нас перед этим водолазы чуть не зажали, – нахмурился Пчела. – Пришлось гнать туда, где они дорогу перекрыть не успели. Ну и выскочили сдуру под самую Башню. Там, если с умом баранку крутить, можно на скорости из одной арки выскочить и в другую проскочить. Они, конечно, услышат, но машину не догонят, если сам в тупик или пробку не влетишь.

– Пчела, так мы же не проскочили. По-твоему получается, водиле ума не хватило? – делано изумился Браво.

– Э, командир, стоп! Вот только на водилу гнать не надо. Я бы нормально проскочил, если бы не этот покалеченный. – Я тогда просто притормозил, глядя на такое чудо. А потом уже ты меня погнал упавшего летуна подбирать. Вот и потеряли время. Не подвернись этот туннель, там бы все и остались. Тебе-то хорошо, ты бы, скорее всего, с концами угомонился. Таких старых они не любят. А вот меня бы подняли, нафаршировали железками, и ходил бы потом за ними, как послушный пёс. Стоило так рисковать?