Золото Советского Союза: назад в 1975. Книга 2 (СИ) - Майоров Сергей - Страница 38

— Больше, — вздохнул я.

— Ещё больше? Сорок? Да ты же старик!

Я скромно промолчал.

— Значит сорок. Я тебе в дочери гожусь. И Зинка тоже.

— Ох, Зинка, — вспомнил я наши с ней вчерашние упражнения. — Русским языком ей сказано, не помню я её, нет же, проходу не даёт. Саша да Саша.

— Её можно понять. У неё парень умер. Вроде бы вот он, но это не он. И как она сама не видит. Ты же совсем другой человек. Я и то почувствовала, хоть мы со Шведовым давно не дружили и не общались. Как он покатился по наклонной, так и разошлись в разные стороны. Знаешь, я пойду, пожалуй. В голове полная каша. Надо переварить. Ты — пришелец из будущего. Что там, в будущем?

— Поверь, это тебе лучше не знать. Ну разве что Олимпиада в восьмидесятом году в Москве пройдёт. С большим размахом. Остальное рассказывать не буду. Живи себе спокойно.

— А коммунизм построили?

Да тьфу на вас, строители хреновы. И чего вам этот вопрос покоя не даёт? Чего бы доброго спросили.

Мы с Соней распрощались на рынке, договорившись, что непременно ещё встретимся, чтобы продолжить интересную беседу.

Поверила! Она мне поверила! Не закатывала глаза и не крутила пальцем у виска. И у меня будет ещё один человек, с которым я смогу говорить в открытую! Вот где настоящее чудо! Теперь и клад не беда. И Боцман с его притязаниями не так и страшен. Со всем справлюсь.

Я бежал до квартиры вприпрыжку, надеясь, что Зинки там не окажется. Куда она должна деваться, не знаю, но видеть её не хотелось. А пусть она пойдёт с кладом в милицию. Да даже если обиделась и ушла домой, не беда. Схожу к ней вечером, отдам гонорар и компенсацию морального вреда. Благо, боцмановских денег ещё много, могу себе позволить. Зато развяжусь с ней наконец, и пусть будет счастлива с кем-то другим, но не со мной.

В квартире было подозрительно тихо, и дверь приоткрыта. Вот обалдуи! Ну кто так делает. Ведь наверняка разложились там с сокровищами на полкомнаты, и такая безалаберность. Я предусмотрительно закрыл за собой задвижку и начал подниматься наверх. Странно, зачем лестницу взяли? Уже же научились обходиться без неё. Стол да табурет — вполне хватает достать до чердака. Ну так и есть — лестница торчит из люка, вокруг никого и двери нараспашку.

— Эй, кто где? — зычно крикнул я, пока разувался.

Тишина в ответ. Только что-то будто скребётся вдалеке. Я оббежал всю квартиру, и сразу понял, что что-то случилось. В комнате царил разгром, будто дрались. Битое стекло. Два стула опрокинуты, остатки третьего валяются под уехавшим к самому окну столом. И главное — никого. Я метнулся на чердак. Там, в пыльном углу, связанные спина к спине, сидели Лёха и Костя. Зинки не видать. Не могла же она их скрутить?

Я кинулся к другу, что-то яростно мычавшему сквозь всунутый кляп, выдернул тряпку из его рта. С шипением втянув воздух, он сдавленно ответил на невысказанный вопрос:

— Они нас ждали.

— Кто, Лёха? — распутывая верёвки, спросил я.

Нужен нож, таких узлов навязали, что без него не развяжу.

— Люди Боцмана.

— Сейчас, — пообещал я и побежал вниз за ножом.

— Зина у них, — донёсся вслед Лёхин голос. — Чтобы ты не натворил глупостей.

— Уроды! — с чувством констатировал я.

С ножом дело пошло быстрее. Главное, пацанов не порезать, а то руки сами собой сжимаются в кулаки. Хочется крушить. Побитые парни едва смогли спуститься по лесенке — до того затекли ноги-руки, пока я исповедовался Соне. Ну что за гадство! Как только что-то хорошее, тут же ушат дерьма на голову.

Мы расселись на уцелевших стульях, и Лёха принялся за рассказ. Костя от шока как сел в углу, так и сидел молча. Только зубы стучали о кромку стакана с водой. Может, ему отбили чего? Главное, выслушать, что произошло, а там подумаем, что дальше делать.

— Их было пятеро здоровых бугаёв, нас с Костей сразу скрутили, а у Зинки начали спрашивать про тебя. Та ещё побрыкалась, но как прилетело по лицу, так притихла. Тогда они пошумели немного на площадке, потом золото принесли и сказали, что Боцман будет ждать тебя одного завтра. Где, сообщат накануне. А чтобы без глупостей, девку забирают с собой. Золото тоже. Про него ничего не говорили, просто забрали. Что делать будем?

Глава 20

Картина маслом: приплыли. Шутки кончились. Я слазил на чердак, убедился в том, что наши запасы выгребли подчистую. Слиток и деньги в том числе. Суки. Давно наблюдали значит. Сбываются самые худшие мои опасения. А так хотелось бы ошибиться.

— Ты, главное, не вздумай геройствовать, — правильно оценил мою задумчивость Лёха. — Сам понимаешь, после такого тебя никто с миром не отпустит. Очень ты ему нужен.

— Что ты предлагаешь? Нет, я понимаю, что вы с Костей имеете полное право идти в милицию, писать заявление и требовать справедливой кары. Но как быть с Зиной?

— Зина да… но я не согласен обменять тебя на неё.

— Предлагаешь идти в органы? А как же запрет Боцма́на? Ну как сотворят что-нибудь с девчонкой? На моей совести будет.

— Саш, ну мы-то с тобой понимаем, что герой боевика категорически неправ, когда пытается самостоятельно решить проблемы с криминалом.

Это точно. До чего тупо выглядит, когда очередной мистер крутые яйца вляпывается по самые оные, возомнив себя самым умным и сильным. Только у нас самих рыльце в пуху по самое не балуй. Заявить о налёте и похищении человека, а про золотой запас умолчать? Так ведь если возьмут хоть одного из этих говнюков, они нас сдадут с потрохами. И тогда наша молодая и задорная команда поедет на лесоповал на много лет. Сокрытие от государства сокровищ карается по всей строгости закона. Поди теперь докажи, что мы собирались сдавать клад государству, а не перекупщикам.

Что остаётся? Ни о чём не заявлять, и завтра идти выручать Зинку? А там как масть пойдёт. Допустим, я отдам Боцману сундучок. Отпустит ли он меня после этого? Почему-то кажется, что нет. Хотя нашего клада вполне хватит на компенсацию любого морального вреда, если я ему таковой нанёс. Усадьбу, простите, не я у него отжал. Нефиг было тащить меня в тайгу. А меж тем он, кажется, снова собирается наступить на те же грабли. Вот зачем, спрашивается? Ведь могли же всё решить полюбовно. Или я опять много о себе воображаю? Отдам сундучок, а меня пристрелят, и все дела. После сегодняшней демонстрации серьёзности намерений такой итог очень даже вероятен.

Я оглянулся на Костю, который баюкал вывернутую руку, на помятого Лёху.

— Кажется, ребро сломали, твари, — скривившись, сказал он.

— В травму вам надо, — решился я наконец.

Чёрт с ним. Посадят, так посадят. А вдруг отговоримся. Вообще-то мы пострадавшие в данном случае.

— Значит так, идём снимать побои. В третьей больнице же есть травмпункт? Оттуда до Литвинова рукой подать.

— Напротив третьей больницы райотдел милиции, — сообщил Костя.

— Тем более, идём туда. Одна просьба к тебе. Обо мне не говори ничего, хорошо? Если дело будет расследовать милиция, ни к чему им такие подробности. Мы нашли клад, сегодня его собирались торжественно сдавать. А тут такое творится.

— Саня, думаешь, выкрутишься?

— Ничего я не думаю. Мне по-любому раскладу прилетит, не с одной стороны, так с другой. Если Боцмана поборем, посадят только в путь. А вы и не лезьте. Ничего о моих делах не знали, насчёт клада я вам сказал, что это результат долгих изысканий. Сразу не сдали, потому что устали и поздно было. Вчера достали, сегодня собирались сдавать.

— Но ведь…

— Что — ведь? На нары захотели? Вы вообще случайные жертвы обстоятельств. Охота на меня идёт. Из Бодайбо подтвердят, если до этого дойдёт. Но пока главное до завтра продержаться.

— Предлагаю идти через дворы, — сказал Лёха, выглянув из-за шторки на улицу. — Вдруг они человечка оставили, и тот уже передал, что ты пришёл. Выйдем, а нас там под белы рученьки.

— Давайте через дворы.

Мы спустились во двор через общий коридор, по утопленным в грязи мосткам добрались до поваленного забора. По ту сторону маячил Андрюха.