Княжья воля (СИ) - "Константин" - Страница 70

Сильный удар по затылочной части шлема, отчетливый железный "дзеньк" в моих ушах заглушает голос боевого рога по ту сторону крепости. Я понимаю, что ворота еще постоят, пока держатся упертые в мороженую землю порные бревна и если никто не будет мешать им держаться…

Твою мать! Что это он творит, сукин сын?!

— Эй, куда?! — ору, принимая на плоскость меча чужой клинок и машинально лупя в ответ. Я не могу вспомнить имени старого Сологубова дружинника. Не могу и все тут…

— Стоять! Стоять, падлаааа!!!

Сильный удар сбоку в плечо разваливает кольчугу вместе с мясом. Меня отбросило к стене. Следующий удар взрезает штаны на лежке, задевает плоть. Я делаю нырок под бьющую руку, одновременно коля в живот настырного курша, выдергиваю из пробитой утробы меч и бросаюсь к воротам. Боец из десятка Сологуба уже успел повалить одно упертое в створки бревно и вознамерился убрать второе, подсев под него плечом. Я хватаю его за локоть, разворачиваю к себе.

— Чего творишь?! Жить надоело?!

Харя у него перекошена, разрезанная щека в крови. Из рук вырывается и падает в снег один конец вынутого из скобы запорного бруса, почти сразу же сильный удар извне настежь распахивает левую воротину Я успеваю увернуться от тяжелой створки, но самым краем меня вскользь задевает по шлему. Оглушенный я падаю сбоку от ворот, ударяюсь о бревна стены и замутненным взором наблюдаю как вереница огромных всадников затекает внутрь крепости.

Из под сени надвратной башни на простор лодейного двора вырвался боевой клич полочан — рявкающий собачий лай. Раздалась громовая команда:

— Полоцкие, в сторону!!! Оружие вниз!

Кони грудью ударяют в ряды куршей, сбивают с ног, топчут копытами, рвут зубами. Всадники умело работают копьями и мечами, роняют на неприятельские головы тяжелые булавы. Прошло совсем немного времени и весь лодейный двор заполняют вооруженные до зубов конные в остроконечных, хвостатых шлемах, тесня дерущихся пеших к стенам крепости. Перекрывая человеческие крики и конское ржание, низко и протяжно вострубил сигнал рога.

— Рогволд! Князь пришел! — с великой радостью и облегчением выкрикнул кто-то.

— Рогволд! Рогволд! Слава! — взметнулись в дымное, зимнее небо немногочисленные вопли.

Шум битвы внутри крепости усиливается и стихает за считанные минуты. Угрюмый гул рукопашной сменяют победные выкрики вперемешку с возбужденным гамом.

Подняться с земли мне помог тот самый воин, что так самозабвенно пытался открыть ворота людям Рогволта. Это я сейчас понимаю, что он сообразительный малый, сумел в пылу драки отличить голос полоцкого боевого рога от куршского, а тогда готов был разорвать, хорошо, не успел.

Присев на перекладину лесенки, ведущей на верхнюю башенную площадку и заляпанной алыми пятнами, перевожу дух, верчу в трясущихся руках помятый шлем. Подходят Сологуб с Враном. Оружие убрано, оба потрепанные, буквально залитые кровью, преимущественно чужой, иначе бы не выглядели довольно сносно.

— Стяр! Цел? — быстро спрашивает Вран, оглядев мою согбенную фигуру.

— Почти, — говорю, шевеля пальцами в теплом и мокром носке сапога. — Шлем, вот, испортили, паскудники.

Порез ноги оказался глубже, чем я поначалу думал, штанина пропиталась кровью до самых портянок. Башка гудит, разрубленное плечо адски ломит. Смотрю я на сбитые кулаки и боюсь спросить кто кроме нас еще жив и что с Младиной. А спрашивать придется, потому как сам я до землянки, пожалуй, не доковыляю.

С лесенки осторожно, чтоб не задеть меня по очереди спрыгивают Невул и Мадхукар. Оба с пустыми колчанами, глаза красные от дыма.

— Что там видно, Невул? — интересуется Сологуб.

— Дружина хозяйничает. Одну лодию в сторону оттащили, чтоб догорела, другую затушили.

Вовремя князь вернулся, еще немного и остался бы Рогволд без лодий…

Невул хотел еще что-то добавить, но его прерывает низкий, протяжный гул, докатившийся со стороны укрепленного города.

— Ингорь! — уверенно молвит Сологуб, жадно втягивая запах гари, словно поймал звук не ушами, а носом.

Оказалось, что правильные выводы сделал не только Сологуб. Лодейный двор накрывает пронзительный свист, выкрики команд. Из дымных сумерек к башне выезжает отряд конных, правит к выходи из крепостицы.

— Старший кто здесь?! — остановившись возле нашей компании, спрашивает усатый воин в очкастом позолоченном шлеме. Он восседает на злом мускулистом красноглазом жеребце цвета свежего снега. У коня седло и вся сбруя лучшего качества из того, что мне доводилось видеть, даже в княжеской конюшне такой богатой оснастки не водилось. Тут тебе и шитье серебряными нитями по коже и камушки полудрагоценные в золоченой оправке и висюльки прозрачные. Рядом с усатым воином тоже верхом молодой безусый парень и взрослый бородатый мужик с темным от загара лицом. Все трое в доброй броне поверх кольчуг, за спинами круглые щиты.

— Шорох, веди сотни в город, я догоню!

Повинуясь приказу, конное войско вытекает в распахнутые ворота и тает в темноте. Усатый ловко спрыгнул с коня, снял с головы шлем, бросил молодому и сразу стал выглядеть еще более колоритно. Голова у него выскоблена под ноль, только прядь волос с темени на ухо свисает, являя миру модельную варяжскую стрижку.

— Рад видеть тебя, Сологуб, в добром здравии!

— И я рад, княже!

Они обнялись почти по-братски. При этом полоцкий десятник сморщился от боли и досадливо крякнул.

— Раны увеличивают славу, они заживут и исчезнут, а слава останется! — посулил с ободряющей улыбкой незнакомый мне князь.

— Вот он старший… Стяр, — кивает на меня Сологуб.

Я встал с жердочки, с трудом разогнув пораненную ногу, взглянул в синие глаза и вдруг отчетливо понял, что передо мной — прирожденный убийца. Не в смысле — маньяк-садист, а — боец, воин, лучший воин, когда-либо мною виденный…

— И тебя рад видеть, Стяр. Вижу, что в Полоцке-граде не перевелись храбрые и умелые воины. Силы еще есть? Закройте ворота, обиходьте раны, соберите павших, свяжите полон. В городе мы справимся без вашей помощи. Все, что снимете с мертвых внутри этих стен — ваше.

Затем чубатый обернулся к молодому всаднику и только сейчас я заметил, что на коне за спиной паренька сидит и довольно скалится наш Юрок.

— Владимир, вам с Добрыней лучше остаться. Поможете здесь, обоз и заводных лошадей разместите внутри стен, заодно наших заморских друзей сохраните в безопасности.

Юнец с Юркой за хребтом попытался возразить, но бородатый дядька положил ему тяжелую длань на плечо и тот умолк.

Князь с варяжским чубом вернул себе позолоченный шлем, изящно взлетел в седло белого коня, гикнул и наметом выскочил в ворота догонять свою дружину.

Я озадаченно хмыкнул.

— А ведь это не Рогволд! А, Сологуб? Что скажешь? Кто это по-твоему?

Сологуб пристально поглядел на меня и громко шмыгнул большим носом.

— Это — Рагдай, старший полоцкий княжич.

— Так он же, вроде, со Святославом был…

— Был, а теперь — здесь. Вернулся, стало быть.

— И то хорошо, — говорю, отчего-то чувствуя, что еще хлебну я с этим Рагдаем опасных приключений.

Глава двадцать восьмая

Куршско-земигольских жмуров на площадях лодейного двора насчитали сто девять штук. Еще семнадцати тяжелым явили милость в виде острого клинка в область кадыка. Живых и подраненных налетчиков набралось без малого полторы сотни. С приходом Рагдаевой дружины наиболее сообразительные индивидуумы совершили поспешное путешествие через частокол в направлении обратном тому, которым они сюда попали и разбежались по подолу где Рагдай с Ингорем их успешно повырезали да в полон побрали.

Безвозвратные потери среди защитников укрепленной верфи оказались внушительными. Больше никогда не возьмут в руки оружие и орудия созидательного труда двадцать два человека, среди них две женщины. В числе прочих догонять Мороза, Жилу и Рыка по дороге в небесное царство светлого ирия отправились мои верные бойцы Ясень и Праст, успев, однако, перед гибелью оказать мне неоценимую услугу.