Живые. История спасшихся в Андах - Рид Пирс Пол - Страница 7

Мендоса, основанная в 1561 году испанцами, — один из старейших городов Аргентины, до сих пор хранящих дух и очарование колониального периода. Ребята гуляли по широким зеленым улицам, вдыхая полной грудью теплый и сухой весенний воздух, напоенный чудесным цветочным ароматом, который легкий ветерок приносил из городских парков. Вдоль улиц протянулись вереницы красивых магазинчиков, уютных кафе и ресторанов. За городом простирались обширные виноградники. Мендосские вина очень высоко ценятся в Южной Америке.

Паррадо, Абаль, сеньора Мариани и обе семейные пары остановились в одном из самых престижных отелей Мендосы, но после обеда отправились в разные места. Нандо и Панчито провели день на загородном автодроме, а вечером вместе с Марсело Пересом пошли в кинотеатр смотреть фильм «В чем дело, доктор?» с Барброй Стрейзанд в главной роли. Их младшие товарищи познакомились с аргентинскими ровесницами — у них как раз начались каникулы — и пригласили девушек на танцы. Многие вернулись в свои номера только под утро.

Неудивительно, что встали юноши поздно. Никто из членов экипажа не говорил, что пора отправляться в аэропорт, и все решили еще раз прогуляться по городу. Карлитос Паэс, самый юный игрок команды, страдал воздушной болезнью, поэтому купил впрок аспирина и таблеток от тошноты. Все его спутники истратили последние аргентинские песо на шоколад, нугу и картриджи с бутаном для заправки зажигалок. Нандо Паррадо приобрел пару красных башмачков для сына своей старшей сестры, а его мать несколько миниатюрных бутылочек с ромом и ликером для чилийских друзей. Бутылки она отдала Нандо, и тот убрал их в спортивную сумку с экипировкой для игры в регби.

Студенты-медики Роберто Канесса и Густаво Сербино пошли в уличное кафе, приютившееся под сенью деревьев на бульваре. Они позавтракали круассанами, персиковым соком и кофе с молоком.

Ребята уже допивали кофе, когда заметили идущих в их сторону капитана команды Марсело Переса и обоих пилотов «Фэйрчайлда».

— Эй, полковник! — окликнули они Феррадаса. — Вылетаем?

— Пока нет, — ответил Феррадас.

— Вы что, струсили? — спросил Канесса, за свой упрямый и вспыльчивый характер получивший прозвище Мускул.

Феррадас узнал визгливый голос парня, который «поздравлял» его с «мягкой» посадкой, и раздраженно сказал:

— Неужели вы хотите, чтобы ваши родители прочли в газетах о сорока пяти уругвайцах, сгинувших в Андийских Кордильерах?

— Нет, — ответил Сербино. — Пусть лучше прочтут, что сорок пять уругвайцев отважно перелетели через Анды, невзирая на опасности.

Феррадас и Лагурара рассмеялись и пошли дальше. Они оказались в неловкой ситуации, и виной тому были не столько ехидные замечания молодежи, сколько вставшая перед ними дилемма. Согласно метеорологическим сводкам, погода в Андах начала улучшаться. Воздушная трасса над Хункалем все еще была закрыта для «Фэйрчайлда», но во второй половине дня диспетчеры могли дать разрешение на полет над Планчонским ущельем. Это означало, что уругвайцам пришлось бы лететь над горами в такое время суток, когда погодные условия становятся крайне неблагоприятными. Пилоты, однако, не сомневались, что смогли бы пройти выше зоны турбулентности. Альтернативой было возвращение в Монтевидео (местный закон запрещал иностранным военным самолетам находиться на территории Аргентины более суток), что не только разочаровало бы «Исконных христиан», но и лишило бы и без того небогатые уругвайские ВВС значительного дохода. Взвесив все за и против, пилоты попросили Марсело Переса передать пассажирам, чтобы к часу пополудни те собрались в аэропорту.

В назначенное время все были на месте, кроме членов экипажа и сотрудников аэропорта, в чьи обязанности входили проверка паспортов и регистрация багажа. В ожидании парни бесцельно бродили по терминалу, фотографировались, дурачились, пугали друг друга тем, что сегодня пятница, тринадцатое, и подшучивали над сеньорой Паррадо, которая весной везла в Чили плед. Наконец появился экипаж. Феррадас и Лагурара несли сумки, полные бутылок мендосского вина. Регбисты стали подтрунивать над ними. Раздались выкрики: «Пьянчужки!», «Контрабандисты!» — а Канесса с хитрой улыбкой проговорил:

— Поглядите-ка на наших бравых летчиков!

Пилоты заметно растерялись под градом насмешек и стали неловко отшучиваться. Они еще не приняли окончательного решения и опасались, что юные спортсмены сочтут их осторожность за некомпетентность.

Как раз в это время в аэропорту с оглушительным шумом приземлился старый грузовой борт. Пока он катился по посадочной полосе, двигатели отчаянно чадили. Когда спустя несколько минут пилот вошел в зал аэропорта, Феррадас обратился к нему за советом.

Коллега сообщил полковнику, что прилетел из Сантьяго и в пути не раз попадал в сильную турбулентность. Впрочем, заметил он, такая погода не должна стать проблемой для «Фэйрчайлда», оснащенного новейшим аэронавигационным оборудованием. Аргентинец даже посоветовал Феррадасу лететь в Сантьяго напрямик, над Хункальским ущельем, ведь тогда весь путь до места назначения составил бы менее 150 миль[24].

Феррадас попросил всех готовиться к вылету. Лететь он решил не над Хункалем, а над более безопасным южным перевалом — Планчоном. Ребята встретили эту новость одобрительными возгласами, но им пришлось некоторое время ждать аргентинцев, ответственных за проверку документов.

Стоя в очереди на паспортный контроль, уругвайцы взглядами проводили в небо ветхий самолет. Он взлетел так же шумно, как и приземлился, оставляя позади клубы черного дыма, а когда скрылся из виду, двое из «Исконных христиан», ухмыльнувшись, сказали пришедшим проводить их молоденьким аргентинкам, с которыми юноши познакомились в Мендосе:

— Теперь мы знаем, на чем летают аргентинцы!

— В отличие от вас он хотя бы преодолел Анды, — парировала одна из девушек.

4

«Фэйрчайлд» вылетел из Мендосы в четырнадцать часов восемнадцать минут по местному времени и взял курс сначала на Чилесито, а потом на Маларгуэ — аргентинский городок у Планчонского ущелья. За штурвалом снова был Лагурара. Самолет набрал высоту в 18000 футов[25] и продолжил полет при умеренном попутном ветре, скорость которого колебалась между двадцатью и шестьюдесятью узлами[26].

Земля внизу была испещрена руслами высохших рек. Иногда встречались соляные озерца, через них пролегали следы бульдозерных гусениц. Справа по курсу к самому небу вздымались Анды. Если долина выглядела унылой и неплодородной, то горы представляли собой самую настоящую пустыню. Бурые, серые и желтоватые скалы были совершенно голыми. Их высота мешала несущимся с Тихого океана тучам разрешиться благодатными дождями. Почва здесь, на аргентинской стороне, состояла из мертвой вулканической пыли. На ней не росли ни деревья, ни кустарники, ни трава. Небольшое разнообразие в безжизненный горный пейзаж вносил только снег. На высоте 13000 футов[27] снежный покров был вечным, но в это время года устилал скалы и на более низких высотах. В долинах его глубина достигала 100 футов[28].

Помимо АРК (автоматического радиокомпаса) «Фэйрчайлд» был оснащен современным всенаправленным ОВЧ-радиомаяком[29]. В 15:08 пилоты без особого труда настроились на частоту маяка в Маларгуэ. Продолжая полет на высоте 18000 футов[30], лайнер сделал поворот и теперь летел над Андами по воздушной трассе G17. По оценкам Лагурары, они достигли Планчона (места посередине горной цепи, где диспетчерская служба Мендосы передала борт чилийским коллегам) в 15:21. Плотный облачный покров скрыл от пилотов землю, но это обстоятельство не вызвало беспокойства. Видимость над облаками была хорошая, а среди заснеженных горных вершин они не разглядели бы Планчон. Постепенно умеренный попутный ветер сменился сильным встречным, вследствие чего крейсерская скорость снизилась с 240 до 180 узлов[31].

В 15:21 Лагурара вышел на связь с диспетчером в Сантьяго и сообщил, что пролетает над Планчонским ущельем и рассчитывает достичь Курико — чилийского городка, расположенного на западном склоне Анд, — к 15:32. Спустя три минуты Лагурара вновь связался с Сантьяго и сказал, что идет уже над Курико и берет курс на Майпу. Самолет повернул под прямым углом на север. По мере приближения самолета к аэропорту Пудауэль диспетчер разрешил летчикам снизиться до 10000 футов[32], а в 15:30 запросил эшелон полета и получил ответ: «Эшелон сто пятьдесят». Это означало, что лайнер снизился на 3000 футов[33]. Он вошел в облачную гряду и оказался в зоне турбулентности. Лагурара включил соответствующий сигнал, обязывающий пассажиров пристегнуть ремни и не курить, а также отдал распоряжение стюарду Рамиресу, который принес Феррадасу калабас[34] с горьким южноамериканским чаем мате, вернуться в салон и проследить, чтобы неугомонная молодежь выполнила требование пилотов.