Путешествие по чашам весов. Левая чаша 2 (СИ) - Старлайт Ёжи - Страница 38

— Что они делают?

— Насыщают кристалл своей энергией.

— Зачем?

— Я думаю, что в этом случае он станет чем-то вроде индикатора. При помощи него можно будет определить искренность намерений кандидатов.

Озгуш запустил руку в бороду и замолчал. Дальше события развивались так, как и предсказывала Комда. Представленные совету Посвященных кандидаты подходили к кристаллу и клали на него руку. Каждый из них произносил небольшую речь. Слова, которые они говорили, были разными, но смысл — одним. Мужчины и женщины в нескольких предложениях пытались донести до присутствующих причину, которая подвигла их на вступление в клан Истины. Кристалл при этом загорался ярче или чуть темнел, словно оценивал каждое сказанное слово. Не только Посвященные, но и все зрители могли видеть, насколько искренним был выбор, сделанный кандидатом. Если камень оставался темным во время всей речи, говоривший молча отходил в сторону. Таким образом люди скоро разделились на две группы. На ту, под чьими руками кристалл светился, и на ту, где он оставался темным. Последние покинули собрание.

Мальчик, который в самом начале церемонии оббегал зал с колокольчиком, перенес подставку с кристаллом в центр комнаты. Посвященные поднялись со своих мест и встали в круг. Адепт Рёдзэн тоже поднялся и взял в руку поданную ему чашу. Одного за другим он обходил желающих принять посвящение, давая отпить из неё. Кандидаты, сделав глоток, занимали места вокруг кристалла, образуя «малый круг». Когда и эта часть церемонии была завершена, правитель поднялся на возвышение и занял своё место. Это послужило своеобразным сигналом. Посвященные взялись за руки. Кандидаты сделали то же самое. В центре кристалла задрожал огонь. Он становился все ярче, пока наконец не вспыхнул, озарив светом комнату. Когда сияние погасло, все увидели, что одежда кандидатов и Посвященных стала одного цвета — белого. Обряд Посвящения был завершен.

Вагкхи начали переминаться с ноги на ногу. Все это время они стояли неподвижно. Люди, находившиеся в зале, стали медленно расходиться. На их лицах было умиротворенное и восхищенное выражение. Когда все зрители покинули зал, и в нем остались только Посвященные и гости, адепт Рёдзэн поднял руку, призывая всех внимательно выслушать его слова. Мстив увидел, как он быстро взглянул на Комду, прежде чем заговорил:

— Прошу Посвященных еще немного задержаться. Мне бы хотелось сказать несколько слов. События, которые в последнее время произошли в нашем городе, сделали невозможным мое дальнейшее пребывание в должности адепта клана. Я хочу сложить с себя полномочия.

Гул голосов, который раздался после этих слов, мешал ему говорить. Но мужчина возвысил голос и продолжил:

— Желания, которые сейчас разрывают на части мою душу, не позволяют достойно выполнять возложенные на меня обязанности. Поэтому я покидаю не только свой пост, но и город, который давно стал мне родным. Прошу понять и простить меня.

Голос Комды в тишине зала прозвучал громко и резко:

— Куда же вы собираетесь отправиться, правитель Рёдзэн?

— Туда, куда пойдете вы.

— Но я не звала вас с собой. У нас уже есть проводник.

Рёдзэн удивленно и с недоумением посмотрел на женщину.

— Но ты же сама просила пойти с тобой.

— Я никогда не говорила таких слов.

— Но вчера ночью…

— Вчера ночью меня здесь не было.

Мстив напрягся, он чувствовал, что развязка близка. Рёдзэн спустился с возвышения, на котором стоял, и подошел к женщине.

— Почему ты произносишь такие жестокие и холодные слова? Ведь знаешь, что я люблю тебя.

— Но я не люблю вас.

В глазах мужчины появилось смятение, но он взял себя в руки и, повернувшись к Посвященным, сказал:

— Мне не хотелось выносить на всеобщее обозрение свою личную жизнь, но вижу, что без этого теперь не обойтись. Несколько недель назад я встретил эту женщину. Наши отношения развивались, пока я не понял, что люблю ее. Она отвечала мне взаимностью.

— Вы лжете, правитель.

Голос Комды звенел в тишине зала, как натянутая струна.

— Ваши слова оскорбляют меня. Между нами никогда ничего не было.

Посвященные заговорили все разом, а вагкхи переглянулись.

— Если мне не верят, я готова пройти проверку на вашем кристалле. Ведь он определяет правдивость слов говорящего, не так ли? Если я окажусь права, адепт Рёдзэн должен будет ответить за порочащие меня слова!

Посвященные переглянулись. Комда посмотрела на правителя и добавила:

— Чего вы боитесь, правитель? Или вы уже не уверены в том, что только что говорили? Легче обманывать всех присутствующих, чем нести ответственность за свои слова?

Рёдзэн побледнел и тихо произнес.

— Хорошо. Пусть кристалл оценит правдивость твоих слов.

Посвященные, переглядываясь и продолжая обсуждать услышанное, медленно спустились в зал, образовав круг. Как и несколько минут назад, они прикрыли глаза и сосредоточились. Кристалл засветился ровным светом. Комда, внешне спокойная, но такая же бледная, как правитель, подошла и положила на него руку.

— Я утверждаю, что между мною и адептом Рёдзэном никогда не было близких отношений. Я не люблю его.

Кристалл вспыхнул, словно внутри него загорелась звезда. Посвященные переглянулись. Слова были не нужны. Все сказанное ею оказалось правдой.

Женщина убрала руку и посмотрела правителю прямо в глаза.

— Я не собираюсь так просто уйти и забыть слова, которые меня оскорбили. Клан Истины — это клан воинов. Предлагаю вам сразиться со мной.

У Рёдзэна еще нашлись силы, чтобы попытаться поспорить:

— Вы женщина…

— И поэтому вы отказываетесь от поединка?

— Нет. Я согласен. Пусть любой из ваших спутников выступит на вашей стороне.

— Я не нуждаюсь в этом. Вы скоро убедитесь, что я могу постоять за себя сама.

Рёдзэн не стал больше спорить. Он был настолько поражен тем, что сейчас произошло, что просто кивнул.

Вагкхи по одну сторону, а Посвященные по другую заняли места вокруг гладкой белой площадки в глубине сада дворца правителя. Слуги принесли два клинка. Они держали их в руках так осторожно, словно те были живыми. Правитель посмотрел на Комду, которая стояла напротив него, и произнес:

— Эти клинки равноценны по своим качествам и одинаково дороги мне. Можешь выбрать любой.

Она внимательно посмотрела на них, оценивая, и сказала:

— Я возьму вон тот. Черный.

Рёдзэн кивнул. Слуга, ступая осторожно, словно боясь ненароком споткнуться и разбить свою ношу, подошел к женщине. Теперь она могла вблизи разглядеть черную, похожую на гвоздь рукоять клинка. Комда вытащила его из ножен, и лезвие ярко сверкнуло в лучах солнца. Правитель взял свое оружие. Его клинок был с нефритовой рукоятью, полностью покрытой символами.

Озгуш задел Мстива плечом и тихо сказал:

— Ты, я вижу, так напряжен, что сейчас взорвешься. Не волнуйся. Ты же знаешь, как капитан умеет владеть клинком.

— Я не за нее волнуюсь. Как она владеет оружием, я видел на Лаире. До сих пор помню горы мертвых тел гомогиенов.

Противники, отсалютовав друг другу, медленно пошли по кругу. Они никогда не встречались в бою и сейчас присматривались. Вдруг оба резко остановились и замерли, прикрыв глаза. Стало так тихо, что был слышен шелест листьев на деревьях. Вдалеке крикнула какая-то птица. Противники продолжали молча стоять друг напротив друга. И тут птица крикнула ещё раз. В ту же секунду они одновременно взлетели в воздух. Их клинки, столкнувшись, зазвенели.

Если кто-то из соперников не принимал другого всерьез или старался сражаться вполсилы, то скоро распрощался с этим заблуждением. Силы воинов были равны. Или, по крайней мере, так казалось зрителям, наблюдающим за ходом поединка. Их движения были неуловимы, а удары настолько быстры, что человеческий глаз иногда не успевал проследить за ними. Клинки звенели, сталкиваясь, и свистели, рассекая воздух, если удар приходился мимо. Такой бой не мог продолжаться слишком долго. Время, которое они потратили на изучение стиля друг друга, уже подходило к концу. Рёдзэн больше не выглядел удивленным. На его лице было спокойствие. Комда тоже слишком хорошо умела скрывать свои чувства. Её синие глаза светились, озаряя бледное лицо. И вот мужчина взлетел, словно птица. Его оружие, став продолжением вытянутой руки, было направлено прямо в сердце женщины. Она не стала уклоняться в сторону, как делала до этого. В самый последний момент черный клинок скользнул вдоль его вытянутой руки и пронзил грудь нападавшего. Спокойствие покинуло лицо правителя. Оно сменилось горечью и непониманием всего происходящего. Мужчина выронил оружие и упал на землю. Кровь, вытекая из раны, насквозь пропитала белоснежную рубашку. Но быстрее, чем кровь, из него уходила энергия. Рёдзэну казалось, он чувствует, как его тело опустошается. Вдруг он услышал в голове голос. В нем звучало страдание и такая безмерная скорбь, что сердце леденело от нее: