Путешествие по чашам весов. Левая чаша 2 (СИ) - Старлайт Ёжи - Страница 33

— Нам еще долго идти? Может быть, стоило выйти с утра?

Он не рассердился на ее скрытую насмешку, а улыбнулся.

— Совсем чуть-чуть. Вон впереди видны серебристые купола храма Воды. За ним стены заканчиваются, и озеро Мин «вплывает» в город. Кстати, именно оттуда привозят рыбу в Пристанище странников. И это единственная «животная» пища, которую употребляют жители нашего города.

Комда встала и протянула руку, собираясь дотронуться до Рёдзэна, но вовремя вспомнила и отдернула её. Мужчина ощутил досаду и разочарование. Ему так хотелось почувствовать ее прикосновение. Он тоже встал со скамейки, и они предприняли последний «рывок», который Рёдзэн обозначил словом «чуть-чуть». Вот уже и храм Воды остался позади. Они спустились вниз и увидели озеро. Оно напомнило Комде зеркало. Идеально овальное, гладкое и отливающее серебром. Совершенно плоские и узкие, на ширину одного человека, лодки скользили по его поверхности. Но не оставляли следов. «Как жуки-водомерки», — высказала вслух свою мысль Комда. Правитель не понял, но спрашивать не стал. За озером, словно края чаши, поднимались горы. Сейчас, осенью, они из зелёных превратились в желто-оранжевые. Рёдзэн, не обращая внимания на свой белоснежный наряд, стал спускаться к воде. Комда вздохнула и пошла следом. Лицо Креата с гримасой вожделения и пристальным взглядом красных глаз всплыло в ее памяти. Женщина остановилась и резко качнула головой, пытаясь избавиться от неприятных воспоминаний. Рёдзэн, не поворачиваясь, говорил:

— Спускайся вниз. Я покажу тебе место, где часто медитировал и просто любил подолгу сидеть, будучи мальчишкой. Это вон там, возле большого дерева, на поляне…

Не услышав ответа, он повернулся. Женщина неподвижно стояла там, где он ее оставил. Её лицо, безжизненное и бледное, испугало его. Мужчина стремительно поднялся к ней и взволнованно спросил:

— Тебе плохо? Ты такая бледная… Наверное, мне не нужно было приводить тебя сюда. Комда, что ты молчишь? Скажи хоть слово! Хочешь, мы уйдем?

Больше не сдерживая себя, правитель обнял ее за плечи и прижал к своей груди. Тело женщины казалось застывшим. Он принялся осторожно гладить ее и почувствовал, как постепенно она расслабилась под его руками, глубоко вздохнула и тихо ответила:

— Уйти прямо сейчас? Ну уж нет. Мы так долго шли сюда… Не волнуйтесь… не волнуйся, Рёдзэн, мне уже лучше. Я справлюсь с воспоминаниями.

Она еще раз глубоко вздохнула и отстранилась. Рёдзэн перестал ощущать биение ее сердца и тепло тела. Правитель понял, что птица, которую он минуту назад держал в руках, опять улетела. Комда виновато улыбнулась и сказала:

— Пойдем, посмотрим место, которое ты хотел мне показать.

Они еще долго пробыли на озере. Комда после пережитого шока стала тихой и спокойной, словно воды озера Мин. Она не подшучивала над правителем и не спорила с ним, как делала это раньше. Рёдзэн не заметил, как рассказал ей всю свою жизнь. И более внимательного слушателя ему было не найти. После этого он почувствовал себя намного легче. Напряжение, которое правитель ощущал все последнее время, и которое становилось уже нестерпимым, покинуло его. Людей на берегу не было. Только вдалеке, на середине озера, какой-то рыбак плыл на лодке, отталкиваясь от дна длинным шестом. Адепт расслабился. Но не решался еще раз обнять женщину, не имея на то повода. И повод не замедлил представиться.

Вечером того же дня они сидели за ужином во дворце правителя. На то было три причины. Во-первых, до Пристанища странников было далеко, а Комда очень устала. Во-вторых, Рёдзэн вспомнил, что они не обедали. Но третья причина была, пожалуй, самой главной. Он говорил, что покажет то, чего никто до нее не видел, и хотел сдержать слово. Ужин был давно съеден, и они пили напиток, чем-то напоминающий чай. В комнате было темно. Только две свечи, стоящие на столике между ними, отбрасывали круги бело-желтого света. Адепт тянул время. Но не для того, чтобы еще больше заинтриговать её. Он просто никак не мог решиться сделать последний шаг. И женщина решила подтолкнуть:

— То, что вы хотели показать, требует наступления ночи?

Он смутился и ответил:

— Нет. Скорее, наоборот. Нужен хороший свет. Но так получилось, что мы весь день провели на озере…

После этих слов он, наконец, решился и произнес:

— Идите за мной.

Мужчина взял со стола свечу и приблизился к стене. Комда взяла вторую и последовала за ним. Правитель открыл небольшую дверь, замешкался на пороге. Затем посмотрел на женщину и сделал шаг вперед. Комда подняла свечу выше и, уже не скрывая любопытства, пошла за ним. Небольшой темный коридор привел их в другую комнату со светлыми стенами и высоким потолком. В ней стоял такой знакомый запах, что Комда напрягла память и с удивлением выдохнула: «Краска…» Правитель посмотрел на нее, кивнул и медленно двинулся вдоль стен. При помощи свечи он зажигал факелы, закрепленные на стенах. Когда мужчина сделал полный круг, в комнате стало светло. Пусть пламя дрожало, и факелы потрескивали, это не мешало разглядывать то, что хотел показать Комде правитель.

На стенах висели картины. Большие и маленькие, они занимали почти все свободное место. В основном это были пейзажи. И чаще других на них изображалось озеро Мин. Теперь Комда поняла, почему Рёдзэн пригласил ее туда. Хотел, чтобы она своими глазами увидела то, что потом воспоминанием отразилось в его картинах. Женщина подошла ближе к стене и стала внимательно всматриваться в изображения. Правитель молча стоял рядом, боясь проронить хотя бы одно слово. Комда медленно двигалась вдоль стен и тоже молчала. Когда последняя картина была ею тщательно изучена, она повернулась к адепту и сказала:

— Мне очень жаль…

Его лицо дрогнуло в ожидании приговора.

— …что вы никому не показывали их раньше. Рёдзэн, вы прекрасный художник. Картины не только точно изображают места, в которых вы бывали, но, главное, передают чувства… Это так замечательно. Не знаю, что еще сказать. У вас большой талант. Можете мне поверить. Я знаю, что говорю. Скажите, почему вы держали свое увлечение в тайне? Разве адепту нельзя быть художником? Это запрещено?

— Нет. Почему же. Просто я был не готов раскрыть свою душу, свои переживания перед публикой.

— У каждого человека есть свои слабости. Но я не знала, что и у вас тоже.

— Там, на озере, мы были на «ты».

— Это произошло случайно. И мы, вы и я, уже исправили эту оплошность. В вашей жизни столько ограничений, что иногда я боюсь по неведению нарушить что-нибудь и тем самым оскорбить вас.

— Ты не можешь оскорбить меня случайно оброненным словом. Только если специально задашься такой целью. Но я знаю, что ты никогда так не поступишь.

— Вы не знаете, на что я способна, адепт. А если бы знали, не были бы со мной откровенны так, как сегодня.

— Зачем ты принижаешь свои достоинства?

— Я просто говорю правду. Вы не знаете меня.

Беседуя, она, не заметив, опустила ладонь, и горячий воск потек по ее руке. Комда вздрогнула, ойкнула и выронила свечу. Но было уже поздно. Воск горячей сеткой облепил её ладонь и стал медленно застывать. Комда беспомощно смотрела по сторонам. Правитель, видя ее замешательство, схватил кувшин с водой и выплеснул его содержимое ей на руку. Женщина снова вскрикнула, но теперь уже от холода и помахала рукой в воздухе. Рёдзэн уже пришел в себя и спокойно сказал:

— Это произошло не случайно, а потому, что ты пыталась оговорить себя.

— Если бы это действительно было так…

Женщина стряхнула последние капли влаги и поднесла руку к глазам.

— Ну вот, все остыло. Теперь нужно снять прилипший воск.

Она покрутила головой в поисках подходящего инструмента. И остановилась взглядом на небольшом ноже, лежащем на столе.

— Не делай этого. Не хватало еще, чтобы ты порезалась.

Мужчина подошел к ней.

— Дай руку.

Она протянула ладонь и задумчиво сощурилась, ожидая, что он будет делать. Рёдзэн сжал ее пальцы левой рукой, а правой стал осторожно снимать прилипший воск. Кожа под пленкой была розовой. Закончив, мужчина сказал: