Красавица, чудовище и волшебник без лицензии (СИ) - Заболотская Мария - Страница 44

Джуп во все глаза смотрела на Ноа, который сегодня был точь-в-точь таким, как привиделось ей во время рассказа Мимулуса. Его длинные черные волосы наконец-то были чистыми и гладкими, свивались в шелковые локоны и в лучах солнца искрились разными цветами, как павлинье перо — то зеленью, то густой синевой, то пурпурным отблеском. Золотые веснушки под глазами и на переносице ярко блестели, составляя причудливый узор на черно-фиолетовой коже. Ноа был изящен и грациозен, что скрадывало его невысокий рост, а роскошная, тщательно подобранная одежда — повсюду золотое шитье на лиловом поле, так шедшее к его глазам и веснушкам, — делала цветочного принца непривычно-величественным. «Но ведь этого никто не видит, кроме меня!» — спохватилась Джуп, и ей от души стало жаль, что великолепие этого утреннего выхода принца пропадает впустую — а Ноа и в самом деле был великолепен, теперь-то уж, привыкнув к его необычному облику, она признавала это!.. Принц так старался ощущать себя прежним — это было видно по его походке, по гордо расправленным плечам! Но домоправители смотрели на своего повелителя все так же угодливо, и вместе с тем равнодушно — ценность проклятого наследника была невелика, пока приговор суда оставался в силе. Прочие слуги держались испуганно, но страх этот был неглубок: только скройся в своих покоях, принц-неудачник, — читалось в маленьких недобрых глазках гоблинов и кобольдов, — и мы снова будем втихомолку делать все, что нам пожелается!.. Мимулус, пожалуй, был самым честным среди присутствующих — на наследника Ирисов он смотрел с печалью и нескрываемым отвращением, и Джуп в очередной раз подумала, что нужно все-таки расспросить у волшебника, каким принца видят все остальные. Но как же ей не хотелось знать правду — особенно теперь, когда принц казался ей таким красивым!..

Ноа, между тем, с необычайной важностью, без сомнения, стоившей ему немалого самообладания, уселся на троне, и объявил, что рад лицезреть своих придворных в добром здравии, а слуг — в подобающем виде.

— …Мне кажется, здешняя челядь позабыла, что служит благородному дому Ирисов — одному из величайших семейств Лесного Края! — сурово произнес он, обводя тяжелым взглядом притихших слуг. — Пусть наш род пребывает в упадке, но подданным не дозволено позорить своего господина непотребным видом и поведением! С этого дня в Ирисовой Горечи установится новый порядок. Не желаю более видеть признаков упадка и угасания! Приказываю, чтобы отныне все в моих владениях радовало меня и веселило!..

И потрясенные гоблины узнали, что теперь им запрещено шататься без дела, верещать и вопить, плеваться и кусаться, оставлять грязные следы босых лап в коридорах, а также одеваться в лохмотья и оскорблять взгляд повелителя своим непритязательным внешним видом. Не успел господин Заразиха приосаниться, как тут же услышал, что его наряд — сущая безвкусица, а госпоже Живокость было приказано сжечь лягушачью кожу и впредь не показываться на глаза повелителю в столь дикарском облачении.

— …А некоторые из ваших озерных дев, госпожа Живокость, — продолжал принц все суровее, — отчего-то вообразили, что плесень и паутина тоже считаются одеждой, да так и бродят по берегу, смущая лодочников. Я более этого не потерплю! Что бы сказали мои прежние друзья, увидав мое нынешнее окружение…

Тут Сплетня и Небылица, до того прятавшиеся в самом темном углу, закружились над головами челяди, выкрикивая: «Величайший принц! Добрейший принц! Вернем былую славу этому убогому поместью!» и вскоре уже сидели на спинке трона — им, конечно же, пришлось по нраву то, как принц ругает дворню. «Почти как в старые добрые времена! И званый ужин, и утренняя церемония — прекрасный распорядок, как и положено в благородном дому. Не хватает только веселых танцев и какой-нибудь жестокой казни время от времени!» — довольно переговаривались они, чистя перышки. Среди всех подданных принца они были едва ли не самыми непритязательными, и испытывали искреннее удовлетворение, перемывая кости как знатным особам, так и заплесневелым утопленницам.

— Придворные птицы, — сказал Ноа, покосившись на них без особой благосклонности, — будут надзирать за порядком в Ирисовой Горечи, как это и положено сорокам высокого звания. Но горе им, если они начнут тревожить мой покой пустой болтовней о делах низкого сословия!.. Наказание понесут и они сами, и их бесполезный птичник!

Мэтр Абревиль, прячущийся за Джуп в надежде, что о нем не вспомнят, встревоженно охнул. Он ничуть не сомневался, что сороки не удержатся и немедленно сделают именно то, от чего предостерегал их принц.

— Придворная дама Джунипер! — объявил принц Ноа, прожигая бедную Джуп взглядом насквозь. — Ты будешь находиться при мне неотлучно, пока мне не надоест твое общество. Я не терплю скуку и уныние, и твое предназначение — всячески оберегать меня от этих неприятных ощущений. Пока что тебе удавалось меня развлечь, признаю, но стоит мне потерять к тебе интерес — так и знай, ты лишишься звания придворной дамы, и пусть твоей судьбой распоряжается Заразиха. Подойди поближе, твое место — у моего трона. Прочие пусть отправляются по своим делам, а ты, Джуп, немедленно придумай что-нибудь веселое — и достойное внимания принца! — я чувствую, что УЖЕ начинаю скучать!..

— Вы уж постарайтесь, прекрасная Джуп! — вполголоса пробормотал господин Заразиха, подталкивая ее к трону. — Не огорчайте Его Цветочество!..

Глава 37. Забавы при дворе Его Цветочества

И чем же, скажите на милость, можно развлечь волшебного цветочного принца? Джуп ни разу в жизни не бывала на большом балу или маскараде, и не имела никакого представления о забавах знатных людей, и уж тем более — нелюдей!..

Все обитатели усадьбы принялись разбегаться кто куда, не желая более дразнить судьбу: переменчивый гнев Его Цветочества мог обрушиться на кого угодно, но очевидно было, что теперь в самом опасном положении находится Джуп, и именно от нее любому разумному существу — гоблину, кобольду или же утопленнице, — следовало теперь держаться подальше. Даже сороки — и те торопливо вылетели в окно, придумав для себя какое-то секретное и важное задание. Мимулус, у которого поводов бояться принца было в два раза больше, чем у прочих, лишившись своих покровительниц, выскользнул за двери, напоследок что-то попытавшись объяснить Джуп знаками, из которых можно было понять разве что «не сболтни лишнего!». Домоправители и вовсе ловко исчезли в числе первых, так что теперь в зале, не считая Ноа и его придворной дамы, осталось только несколько скулящих от страха гоблинов, которым выпало несчастье сегодня быть при принце неотлучно.

Принц Ноа смотрел на Джуп выжидающе и насмешливо, и она не сомневалась, что он уже начал развлекаться — ему ужасно нравилось наблюдать за ее растерянностью и испугом. Однако игра эта была тем плоха, что вскоре Его Цветочеству захотелось бы напугать свою придворную даму больше, а затем еще больше — и дело наверняка закончилось тем, что он все-таки отдал бы ее в лапы старому гоблину-домоправителю. Этого допустить было нельзя и Джуп глубоко вздохнув, заставила себя думать об долгих зимних вечерах в «Старом котелке», которые они с сестрами коротали за всякими нехитрыми развлечениями, когда всякая работа заканчивалась и старый Хорас начинал похрапывать возле очага. Времени на размышления у нее не было: Ноа уже проявлял признаки беспокойного нетерпения — едва ли не опаснейшего своего состояния. Любое предложение было бы менее неудачным, чем сколько-нибудь продолжительное молчание.

— Ну что же, светлейший принц! — сказала Джуп решительно. — Для начала давайте сыграем в карты! Вы знаете карточные игры?..

По лицу Ноа было видно, что он собирался презрительно расхохотаться и сказать что-то вроде: «Да разве это развлечение?! Придумай что-нибудь получше!», но в самый последний момент что-то в нем переменилось, дрогнуло, и он произнес, старательно сохраняя пренебрежительный вид:

— Ничего другого я от тебя и не ожидал, простушка Джуп! Ни утонченности, ни воображения! Впрочем, давай сыграем в карты — все равно ничего лучшего ты не придумаешь…