Ватага. Император: Император. Освободитель. Сюзерен. Мятеж - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 25

– И вот мы в Нюрнберге, в доме вдовы… – утробно вещал из-за кулис Егор. – Вот ее сундуки, полотенца, накидки… Вот она идет – скромная красавица в простом платье… – тут молодой человек обернулся, жестом позвав Альму. – Давай! И котелок возьми, польешь Иоганна водой…

– А-а-а-а! Зачем ты меня поливаешь, женщина?

– Зачем поливаю? Ах ты, худой пес! Подожди, вот я сейчас возьму дубину, да отколочу тебя так, что спина затрещит!

– Верно, вдовушка! – радостно вторили зрители. – А ну-ка, намни ему бока!

– Теперь ты, Ипполит! – Вожников повернулся к Айльфу. – Готов?

– Угу.

– Ну, ни пуха.

Под аплодисменты зрителей на сцене появился запомнившийся многим красавец атлет, и князь запоздало подумал, что именно ему и нужно было поручить главную роль. Ему, а не тощему подростку Иоганну. Впрочем, и так все шло неплохо.

– Ах, какой прекрасный подарок, милый! Эти благовония… ах… я давно о таких мечтала. И у меня для тебя кое-что есть. Вот… смотри.

– Чудная бритва, любимая! И какая острая… ею можно запросто разрубить горла сразу трем сарацинам!

Спектакль прошел на ура, впрочем, Вожников и не ожидал иного – все-таки классика. Собравшийся в честь дня святой Афры народ отличался щедростью, и заработанных бродячими артистами денег оказалось раз в пять больше, чем обычно, что, естественно, радовало сейчас всех, даже вечно хмурый Готфрид – и тот улыбался.

По дороге к бивуаку заглянули на рынок, а потом еще прошлись и по лавкам – благо денежки позволяли – накупили себе подарков и хорошей еды с вином, закатив по возвращении настоящий пир.

– Ну, как мне, идет? – радостно кружась вокруг костра, Альма приподняла подол платья из добротного аксамита цвета морской волны. На рукавах и кое-где по подолу желтели шелковые вставки – для красоты и демонстрации определенной зажиточности: не каждому горожанину по карману такое платье!

– Славно, славно, сестренка! – хлопнул в ладоши Айльф. – Красавица ты у меня, ага!

– Да ну тебя, братец, – девушка фыркнула, отвернулась, но все же – видно было – похвала пришлась ей по вкусу, и это заметили все… кроме вдруг погрузившегося в какие-то свои мысли Егора.

Набравшись храбрости, белобрысый Иоганн даже толкнул его локтем:

– Эй, Георг, дружище. Правда ведь, наша Альма – красавица?

Князь дернул головой:

– А? Что? Ах да, ну, конечно – красавица, кто бы спорил. И пояс ей этот весьма к лицу, видать – новый.

– Да у меня не пояс, платье новое! – обиженно ахнула девчонка. – Кручусь тут, кручусь… а вы…

– Вот и хватит крутиться, – старый Корнелиус разлил по поставленным кружкам вино из большого кувшина. – Садись к нам, Альма, выпей. Неплохо мы сегодня потрудились, слава святой Афре!

– Святой Афре… и – нашему Георгу! – подняв кружку, продолжил слова старика Айльф. – Добрую пьесу сочинил, ага!

– За это и выпьем.

– Ты чего такой грустный, Георг? – выпив, атлет удивленно воззрился на князя.

– Да я не грустный, – не очень-то вежливо отмахнулся тот. – Просто кое о чем задумался. Есть одни мысли…

– Что за мысли? – Корнелиус подвинулся ближе. – Верно, хочешь податься в родные места, а? До весны-то подожди, деньжат подкопишь – мы после Аугсбурга сразу в Констанц вернемся, там не бедные люди живут и денежки кидают охотно. Заработаем!

– Вот и я про то думаю, – неожиданно улыбнулся Егор. – Как нам еще больше заработать. Куда больше, совсем другие деньги, нежели нам на площадях бросают… совсем другие.

– Грабить никого не пойду! – сурово заявил Готфрид. – За такие дела, знаешь, и повесить могут.

Вожников удивленно приподнял брови:

– А я вам что, грабить предлагаю?

– Так ты же сам сказал – совсем другие деньги, так?!

– Так, да не так, – уже не сдерживая смеха, князь махнул рукой. – Не так, как ты почему-то подумал, славный дружище Готфрид! Не будем мы никого грабить… другие способы есть. Вот что! – посмеявшись, Егор продолжал уже на полном серьезе: – Сейчас ведь в городе все лавки работают, так?

– Так. Праздник ведь – вот и торгуют.

– Тогда мне надо в город – чего зря время терять? Тем более купцы сейчас радостные, податливые…

– Да мы же только что из города! – ахнула Альма. – И ты снова собрался. Зачем?

– Подстричься хочу, – Вожников подмигнул девчонке и снова рассмеялся. – А то ты у нас такая красивая, а я вот оброс – бородатый, косматый – страх один!

– Да не такой уж страх, – девушка тоже расхохоталась и, покрутив на пальце локон, предложила: – Давай, я тебе подстригу, ага?

– А ты умеешь?

– Спрашиваешь!

– Да ты не бойся, – хохотнул Айльф. – Голову от шеи не отстрижет… хотя – может… если захочет.

– Да что ты такое, братец, говоришь-то!

Альма и впрямь сносно владела ножницами, и подстригла князя «в кружок» довольно быстро и ловко, ну, а щетину Вожников уж сбрил сам, после чего, достав писчие принадлежности и листок бумаги, расположился на старом пне.

Видя такое дело, жонглеры удивленно переглянулись:

– Ты же в город собрался… вроде.

– Собрался, – прищурившись, князь склонил голову набок, глянув на своих новых знакомцев и уже, можно сказать, сотоварищей с этакой хитрецой. – Только сперва о горожанах хочу кое-что узнать. Вы ведь не первый раз в Аугсбурге?

– Ха! Тысяча первый!

Вожников потер руки:

– Замечательно! Вот и расскажите мне о сих уважаемых бюргерах – о купцах, владельцев рядков и лавок, ну и мастера, если сами торгуют, подойдут тоже.

– Ого! – присвистнув Айльф, сдвинув на затылок шапку. – А ты знаешь, сколько здесь таких, дружище Георг? Рука писать устанет!

– Ничего, как-нибудь разберусь. Да! Вы мне только тех называйте, кто с умом дела ведет, дураков пока не нужно.

– Однако, – покачав головой, Корнелиус снова потянулся к кувшину, разлил. – Интересно, зачем тебе умники?

– Узнаете, – подняв кружку, хохотнул князь. – Кстати, от вас тоже кое-что потребуется… по ходу пьесы, само собой.

В город Вожников отправился не один – Альма и Иоганн изъявили желание составить ему компанию. И в самом деле, почему бы и не прогуляться в столь чудесный праздничный денек? Ни Иоганн, ни Альма так, как другие жонглеры, не пили, а если и захмелели, то лишь слегка: для хорошего настроения – в самый раз, а вот для тупого сна с раскатистым храпом – явно маловато будет.

– Ну, пошли, пошли, раз уж так хотите, – накинув на плечи летний плащ, Егор махнул рукою. – Вместе-то все веселей.

– Вина там купите, – поднял голову уже разлегшийся на солнышке у повозки Готфрид. – А то наше-то, чувствую, очень скоро закончится.

– Хорошо, возьмем, – Альма со смехом пригладила волосы. – Еще что-нибудь?

– Да ничего. Вино, главное, не забудьте.

Они шли, весело смеясь и дурачась, и путь показался князю довольно коротким – не заметили, как уже и показались ворота Рыбаков, широко распахнутые, с гостеприимно поднятой решеткой – праздник! Пей, гуляй, веселись!

– Вот вам, ребята, в день святой Афры! – подойдя, Альма без всякого стеснения сунула стражникам по серебряной монетке.

– Спасибо, красавица! – ухмыльнулся в рыжие усы дородный, в кольчуге с нагрудником, воин с алебардой на длинном древке. – Обратно сегодня пойдете?

– Угу!

– Можете особенно-то не торопиться – до полуночи ворота открыты будут. Праздник!

Девушка всплеснула руками:

– Вот славно! Вот и мы повеселимся, на людей посмотрим… Это хорошо, милый Георг, что ты нас с собой взял! А то сидели бы сейчас у телеги, ковыряли в носу или спали бы. Верно я говорю, Иоганн?

– Ага! – с готовностью кивнул подросток. – Уж тут-то мы точно повеселимся.

– А вот и нет! – пряча усмешку, Вожников резко оборвал обоих. – Сначала дело сделаем, а уж потом веселиться будем… может быть.

– Может быть?

– Ла-адно, не злись, девочка! – расхохотался Егор. – Пошутил я.

Достав из-за пазухи свернутый в свиток листок, он зачитал вслух: