Достояние (СИ) - Кибальчич Сима - Страница 1

Сима Кибальчич

Достояние

Вячеслав рывком открыл дверь и вошел в затянутый сумраком огромный кабинет. Откатившееся от письменного стола кресло походило на брошенное домашнее животное. В первый момент показалось, что внутри нет никого. Но охрана торчала в коридоре и, зная Краева в лицо, пропустила без слов. Значит, Саша был здесь.

— У тебя в грязи ботинки и даже подол пальто. Торопился меня поздравить?

Вячеслав развернулся на звук хриплого голоса. Все правильно, сидит в дальнем темном углу дивана, голова откинута на спинку, рот кривится в усмешке.

— Привет. Почему не отвечаешь на звонки?

Александр выпрямился и подался вперед. Глаза зло и лихорадочно блестели.

— А зачем? Ты скажешь мне, что я самонадеянный недоумок. А теперь убийца тысячи невинных людей? Я это сам знаю.

— Не в этом дело.

Вячеслав сделал несколько шагов и присмотрелся, пытаясь понять, что с Рудневым, пьян он, зол или близок к истерике.

— А в чем тогда? — Александр медленно и неуверенно поднялся. — Хочешь услышать от меня, что ты был прав с самого начала? Все кончилось катастрофой.

Его отчаяние можно было ощутить физически. Оно висело тяжелым облаком в этом шикарно обставленном, но казавшемся сейчас мертвым кабинете. Грудь Вячеслава сдавил знакомый приступ ярости, и сразу возникло желание ударить, чтобы выпустить ее наружу. Он схватил Руднева за расстёгнутый ворот рубашки и дернул на себя.

— Не смей раскисать, слышишь! Да, ты зарвавшийся идиот, но уже слишком поздно сдавать назад.

Сашка рассмеялся, послушно болтаясь в руках. Это была точно истерика, его следовало привести в чувство. Краев с силой толкнул бывшего друга обратно на диван и отправился к бару. Коньяк не помешал бы им обоим.

— Я за целый день не решился посмотреть новости. Страшно узнать, что там творится.

Вячеслав молча плеснул в бокалы темной, пряно пахнущей жидкости, вернулся к дивану и сел рядом.

— Ничего хорошего. Ты же знаешь их стиль. Я скажу, но сначала выпей.

Руднев выхлестал коньяк залпом и бессильно опустил руку с бокалом на колени. Молчание тянулось. Мигающий огонек над темным экраном цифрового панно отсчитывал секунды.

Краев выдохнул и постарался говорить спокойно:

— СМИ просто взбесились. По всем каналам трупы и разрушения. Говорят, что семьсот погибших — непомерная цена за амбициозный эксперимент. Называют его авантюрой бесящихся с жиру олигархов. А башню — новым Вавилоном. Что собираешься делать?

Невнятно хмыкнув, Саша уставился на паркет, словно где-то там было спасение от навалившегося на него ужаса. Вячеслав решил еще разок его тряхнуть, чтобы заставить говорить, но не пришлось.

— Недавно башня была победой тысячелетия, символом объединения всего человечества. Но одна авария, и поддержка лопнула, как мыльный пузырь.

— Это не авария, Саша, это катастрофа. Вы сунулись в стратосферу и тут же получили по носу. Еще не построено и четверти, а такие человеческие жертвы! Про обвал акций и экстренное совещание в правительстве по закрытию стройки я вообще молчу.

— Про акции и совещание знаю, докладывали. И церковники, наверное, взбеленились.

— Более чем. Радикальные исламисты даже грозят объявить священную войну на уничтожение чудовищного строения неверных.

— Джихад в центре Сибири, — невесело усмехнулся Саша. — Это новый поворот в истории. Будет чем гордиться взбесившимся олигархам.

Он поднялся и нетвердой походкой направился в сторону бара. Вячеслав внимательно следил за его движениями. Высокая, худая фигура и непривычно опущенные плечи. Легкие, всегда ухоженные волосы сейчас падали на лицо темными слипшимися прядями. Нет, он не пьян, но почему так раздавлен? Ему же не впервой драться против всего мира. Убеждать и верить до конца.

Александр Руднев умел вызывать глухое раздражение. Желание встряхнуть, даже заехать кулаком в челюсть, чтобы привести в чувство, заставить увидеть реальный мир вокруг с настоящими проблемами, решение которых требует его воли и энергии.

Двадцать лет назад, закончив строительный факультет, они вместе начинали бизнес. Работали с новыми технологиями, сверхлегкими, свободно комбинируемыми минипанелями, применимыми и в заводском, и в жилищном строительстве. Краев находил людей, деньги, устанавливал деловые контакты, а Сашка… У него всегда было полно идей. Самых завиральных, амбициозных, способных объединить фанатичных мечтателей. И привлечь самые крупные инвестиции. Вячеслав ценил это в друге. Его талант вдохновлять приносил пользу, создавал новые возможности. Краев мечтал отдать годы и энергию на то, чтобы избавить завораживающие величественной красотой просторы Сибири от ветхости и убогости человеческих поселений. Он хотел возводить прочные и красивые здания, обустраивать города, обычную жизнь обычных людей.

Но когда Сашка заявил, что они должны продать все проекты, чтобы заняться запуском строительства гигантской башни-космопорта, Слава подумал, что друг свихнулся. Так случается с гениями, которые теряют берега и связь с миром, когда фантазии накрывают, становятся большей реальностью, чем все окружающее. Сначала он решил отмолчаться, сделать паузу, надеясь, что «обострение» схлынет само. Но происходило ровно наоборот. Абсурдные мечты превращались в проекты и чертежи, общие рассуждения в бизнес-планы и предложения по привлечению инвестиций. Тогда Краев принялся увещевать, попытался открыть глаза сорвавшемуся с катушек харизматичному безумцу на последствия этой игры в человеко-богов.

Они непрерывно ругались. А потом была проклятая конференция и разрыв отношений на долгие годы.

Вячеслав не стал садиться в зале, где разместили приглашенных, остался стоять у задней двери, скрестив на груди руки. Сашка вышел на сцену и сразу заговорил. Открытый, воодушевленный. Он отбросил со лба волосы, и пронзительно синие глаза, казалось, заглядывали в душу каждого присутствующего, разбивали сомнения, заставляли верить в близкое торжество всемогущества человека.

Он говорил о том, что керосинщики с космодромов в состоянии вытащить в космос хорошо если тридцать тонн груза раз в две недели. И что бы ни запускали с Земли — все по стоимости превращается в золото чистой пробы. А когда построят башню-космодром в сотню с лишним километров высотой, все изменится. Полет на орбиту станет не дороже билетов на поезд. Можно будет собрать отель для путешественников прямо в открытом космосе. А потом каждый получит возможность пройтись по кратерам Луны.

На верхней площадке башни в термосфере уже не будет сопротивления воздуха, но появится некоторый эффект невесомости. Оттуда люди будут запускать в космос узлы, не мучаясь с обтекаемой формой, сложной системой охлаждения и вращения. И тогда человечество начнет строить заводы в условиях вакуума и невесомости. Прорыв в химии и создании новых материалом станет необратим. Он перекроит экономику мира. Миллиарды потекут в карманы инвесторов. Но сегодняшний их вклад в будущее — это не столько расчет, сколько вопрос гордости человечества.

Александр шагнул в сторону и над сценой стала расти объемная цифровая модель башни. Да, это было красиво. Огромные стальные опоры, ветвясь, расползались по бетонной губке с двухметровыми дырами. Распределяемые развёрстки превращались в готический храм с системой контрфорсов. На стальной конструкции то тут, то там вырастали ветви с шарами. Вячеслав сразу понял их назначение — гасить вибрацию сверхвысотной башни и параллельные напряжения.

— Какие же размеры у этой красавицы? — раздался звонкий голос из затихшего от великолепия зала.

— Тридцать пять километров по самой длинной части разбросанных опор, подушка будет еще больше.

— Вы представляете, какое это будет дьявольское давление вдоль Салаира?

— Представляю. Поверьте, западно-сибирская плита выдержит и не такое.

Приглашённые зашумели. Вячеслав улавливал в этом гомоне сомнения и откровенное восхищение. Еще бы. Каждый из явившихся толстосумов мечтает вписать себя в историю. А башня до космоса тешит самолюбие куда больше, нежели новые комфортные детские дома и светлые жилые кварталы. К тому же сулит прибыль.