Москит. Конфронтация - Корнев Павел Николаевич - Страница 11

Единственной лопатой бойцы работали по очереди, да ещё один человек переводил дух после трудов праведных и заодно стоял в охранении, а остальные под моим присмотром заряжали, приводили к бою и разряжали свои винтовки в положении лёжа. Лучше всего это получалось у добровольца с подбитым глазом и деревенского крепыша, вроде как способного попасть в ростовую мишень за две сотни метров. Успехи остальных не радовали. Велел им даже штыки отомкнуть, дабы сами не напоролись и соседей не проткнули. Случайных выстрелов так и вовсе разве что чудом избежать удалось.

— Да не суйте вы по одному! — не выдержал я. — В обойму вставляйте, не ленитесь!

— И чего ради так упахиваться? — недовольно пробурчал один из отстающих, определённо державший винтовку второй или третий раз в жизни.

— По лопате соскучился? — немедленно поинтересовался я, выждал немного и повысил голос: — Не слышу ответа!

— Никак нет, господин вахмистр! Не соскучился!

— Вот и занимайся! Тяжело в учении, легко в бою!

Не могу сказать, будто я так уж рассчитывал на то, что из тренировок выйдет большой толк, но пока бойцы заняты, им не до дурных мыслей, прекрасно это по курсам помню.

— Демид, твоя очередь копать! — объявил я, и возившийся с винтовкой легионер скорчил недовольную гримасу.

— Я добровольцем записался не для того, чтобы землю рыть! — выдал он. — Я в армию пришёл с врагами республики биться!

Деревенские на это заявление вроде бы никак не отреагировали, но мне почему-то показалось, что ответа они ждут едва ли не больше самого добровольца. Возник даже соблазн разрешить дело рукоприкладством, благо в собственных силах я был целиком и полностью уверен, но так и самому пулю в спину словить недолго, поэтому горячиться не стал.

— До сражения с врагами ещё дожить надо, — пожал я плечами. — И тут уж даже не знаю, вражеских снарядов тебе опасаться надо или того, что Антоша с Мишаней отведут за кусты по душам поговорить, пока я отвернусь.

Демид всё понял верно, разрядил винтовку и отправился рыть траншею.

Выходит, не безнадёжен.

Скауты вернулись с двумя ящиками — деревянным и жестяным, ещё принесли армейский бинокль, один из окуляров которого оказался разбит.

— Это не мы, — сразу предупредил длинный Антон. — Это фельдфебеля бинокль.

— Как миной накрыло, так и вот… — добавил его товарищ Михаил.

Я махнул рукой, повесил бинокль на шею и снял крышку деревянного ящика. В том обнаружился запаянный цинк на триста патронов и ещё дополнительно к нему положили четыре бумажных пачки. Каждая содержала в себе по три уже снаряжённых обоймы, а, значит, выделили нам по сорок патронов на винтовку. Плюс ещё десяток имелся у каждого на руках — вроде не так уж и мало, да только совершенно непонятно, сколько нам тут оборону держать.

Непорядок.

Я решил поговорить об этом со взводным, но с мысли сбил длинный Антон.

— Господин вахмистр, подпоручик за патроны и гранаты расписаться велел! — протянул он мне несколько сшитых суровой нитью и скреплённых сургучной печатью листов, где в две нижние строчки внесли записи о выделении четвёртому отделению трёхсот шестидесяти винтовочных патронов и пятнадцати противопехотных гранат.

Я отмахнулся и взялся проверять содержимое второго ящика. Лежали гранаты с уже прикрученными деревянными ручками в два ряда — восемь в одном и семь в другом, да ещё сбоку приткнулся пенал с детонаторами и замедлителями горения.

А вот тут порядок, тут не подкопаешься.

Я поставил две подписи в соответствующих графах, отправил бойца вернуть журнал расхода боеприпасов и походную чернильницу с пером взводному, после крепко задумался. В итоге решил выдать каждому дополнительно ещё по две обоймы, а остальное придержать для тех, кто действительно умеет стрелять, если таковые вдруг в отделении отыщутся.

Вслед за скаутами прибежал Прокоп, вручил мне лопату и сказал, что уже можно идти за брёвнами. Я отрядил с ним половину отделения, а оставшихся бойцов разделил на две группы: одна продолжила рыть траншею, другой поручил углубить и расширить воронку.

Накроем сверху брёвнами, получится какой-никакой блиндаж. Ну или пусть даже просто землянка. Будет, куда боеприпасы убрать.

Неожиданно ниже по течению — там, где русло речушки уже скрылось за деревьями, — что-то раскатисто грохнуло, и тут же затрещали длинные очереди, а потом донеслись сверхэнергетические помехи и среди деревьев полыхнуло оранжевое пламя.

Происходило это всё в километре от нас, но я приказал бойцам укрыться в неглубоких пока что окопах. Перестрелка длилась не дольше пары минут, за это время прогремело ещё несколько мощных взрывов да сверкнула электрическим отсветом молния. Потом всё стихло, и с места боевого столкновения повалил густой дым; там определённо занялся пожар.

Прибежали Аспид, Водолей и незнакомый мне старший вахмистр из пограничников, они залегли поблизости от наших позиций и начали изучать в бинокли далёкую стену деревьев.

— Похоже, егеря кого-то прихватили, — решил наконец Аспид, и остальные с ним согласились.

— Только бы в нашу сторону пал не пошёл, — забеспокоился Водолей. — Ветер-то южный!

— Не, — покачал головой старший вахмистр. — В речку упрётся. Она хоть и курице по колено, но широкая, да и каменная россыпь по берегам.

Они с Водолеем ушли, а вот прапорщик задержался и спросил:

— Чего звал?

— Насчёт фортификации посоветоваться хотел, — пояснил я. — Сами видите, сектор нарезали немаленький, а в отделении вместе со мной десять человек. Как тут лучше всё организовать?

Аспид огляделся, потом указал направо.

— По центру и без твоего отделения народу хватает. Если в лобовую полезут, найдётся кому встреть. Окоп там, траншея тут — нормально. И место под блиндаж неплохое выбрал. Только отнорок от траншеи сюда выкопайте. Можно не глубокий, просто чтобы доползти и под огонь не попасть. А вот слева… Идём, поглядим…

Мы двинулись во фланг наших позиций, где косогор становился заметно круче и разрослись кусты и невысокие деревца. Эти заросли постепенно переходили в непролазный ельник, но за него отвечал уже не я, а тыловой заслон пограничников.

— Здесь тоже позиция нужна, — заявил прапорщик. — Тут незаметно подойти могут. В идеале пулемётное гнездо обустроить и кусты колючей проволокой заплести.

— Так нет у нас ни пулемёта, ни колючки! — подосадовал я.

Аспид двинулся в обратный путь, а уже у траншеи остановился и посоветовал:

— Поговори со штабс-ротмистром. Точно знаю, сапёры колючую проволоку привезли. Может, и с РПД кого-нибудь из разведчиков выделит.

— А лопату не дадите?

— Самим не хватает. Но из города ещё инструмент привезти должны, — заявил в ответ прапорщик и нахмурился: — Скажи, Линь, а чего это у тебя работа простаивает?

И точно: бойцы уже выбрались из окопчиков, но лопаты так и валялись на земле, а новобранцы расположились под деревьями и точили лясы.

Я набрал в лёгкие побольше воздуха для командного рыка, но послышался мерзкий визг, и Аспид рявкнул:

— В укрытие!

В траншее я оказался даже раньше подчинённых. Та представляла собой неглубокую канаву, пришлось скорчиться в три погибели на её дне, а секунду спустя — жахнуло! Снаряды начали рваться один за другим, с треском повалилась порубленная взрывом сосенка, а потом нас чуть не накрыло прямым попаданием — так приложило, что в ушах зазвенело, посыпались сверху комья земли и сосновая кора.

Кто-то из деревенских выскочил из окопчика, намереваясь припустить наутёк, и прапорщик едва успел ухватить его за ногу, дёрнул обратно. Я вцепился в солдатский ремень и потянул паникёра к себе, стиснул его ворот, повалил на дно траншеи и сам навалился сверху. Следующий снаряд рванул чуть дальше в лесу, по стволам застучали осколки.

— Да не дёргайся ты! — заорал я прямо в ухо продолжавшего вырваться бойца. — Угомонись, сволочь!

Пару минут спустя обстрел прекратился, и наступила звенящая тишина. Прапорщик приподнялся над бруствером и принялся изучать в бинокль опушку леса на противоположном берегу речушки, но атаки не последовало.