Рассказы о юных героях - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 21

Почти каждый день фашистские солдаты с автоматами гнали по деревне пленных красноармейцев — измождённых, раненых, с посеревшими от пыли бинтами на головах и руках. Как-то раз один из красноармейцев приостановился и попросил у Зины воды. Пока она наполняла кружку, раздался выстрел. Девочка, вздрогнув, подняла голову: фашист уже догонял остальных, а убитый им красноармеец лежал у плетня.

За деревней было большое колхозное поле, засаженное картошкой. Фашисты объявили, что весь урожай с поля увезут в Германию. Трогать картошку запретили. И всё-таки деревенские в сумерках подкапывали её, выбирая клубни покрупнее. Бабушкины запасы подходили к концу — едоков-то в доме стало много, — и тётя Ира с мальчишками несколько раз ходили за картошкой. То же делала и Зина. Однажды, возвращаясь с поля, она услышала из кустов мужской голос:

— Девочка, а девочка!

Зина, вскрикнув от неожиданности, остановилась.

— Мы свои, не бойся! Скажи, где через вашу реку можно незаметно перебраться? — На голове человека была пилотка с красной звёздочкой. — Нас тут много, выходим из окружения, с нами раненые… Родители у тебя кто — колхозники?

— Я из Ленинграда. Мы к бабушке приехали и застряли… — Зина успокоилась, увидев красноармейца.

— Так и я оттуда же! — обрадовался красноармеец. — Мои родители живут у Нарвских ворот.

— По мосту вам нельзя, его охраняют. Броды есть, только сейчас, после дождей, вода поднялась, но я найду место.

— Найди, и в девять вечера, как стемнеет, здесь встретимся. Договорились?

Отнеся собранную картошку домой, Зина задами пошла к реке и скоро поняла: зря она пообещала красноармейцам найти брод. Вода стояла так высоко, что перебраться на другой берег можно было лишь вплавь.

Она прошла вдоль берега с полкилометра и вдруг наткнулась на большую гору сложенных брёвен. Это были распиленные стволы берёз и сосен. Немцы в скором времени собирались их увезти в Оболь. Зина попробовала приподнять одно бревно, но не смогла его даже с места сдвинуть.

И тут она вспомнила про троюродного брата Илью, который жил в соседней деревне и был старше её на два года. К счастью, Илья оказался дома. Она позвала его на улицу, словно бы прогуляться, и, взяв честное слово, всё рассказала.

— Нам и двоим это не под силу, — сказал Илья, когда они пришли на берег. — Я соседских ребят позову, они парни верные. А ещё верёвок надо крепких.

Лил мелкий бесконечный дождь, когда Зина привела всю компанию к брёвнам. Ребята были в толстых плащах и не так промокли, как она.

— Костерок бы запалить, да ведь нельзя, немцы заметят, — с сожалением сказал Илья.

И они принялись за дело. Перетащили одно бревно, к нему, рядом, — другое. Связали их накрепко верёвкой, притащили третье…

— Могучий получился у нас плот, — сказали ребята, любуясь на свою работу. — Настоящий дредноут. [1]

Было совсем темно, лунный свет едва пробивался сквозь тучи, но Зина всё-таки разглядела время на часах, подаренных родителями в честь окончания седьмого класса. Пора было двигаться к картофельному полю, где в кустах её поджидал красноармеец.

Бойцов оказалось несколько человек, и в одном Зина угадала командира. Она привела их к реке.

— Добрый плот получился, — похвалил ребят командир. — Скажи, чтоб остальные подтягивались, — приказал он одному бойцу. — А мы пока перенесём плот на воду и приготовимся к переправе.

Скоро группами, человек по восемь-десять, бойцы стали переправляться на другой берег. Раненых осторожно перетаскивали на плот на носилках.

— Ребятишки местные помогли, товарищ комдив, — проговорил командир, склонившись к носилкам, на которых, укрытый шинелью, лежал пожилой военный.

— Мы скоро вернёмся, но и вы тут тоже действуйте, — сказал командир, пожимая на прощание ребятам руки, и последним ступил на плот. — Врагам спуску не давайте!

Скоро Зина, Илья, двое его соседей, которые помогли переправить наших бойцов, и ещё человек пятнадцать из ближних деревень создали подпольную группу «Юные мстители». Главной они избрали девушку постарше — Евфросинью Зенькову, которую все называли Фрузой.

— Ты и в школе у нас всегда была главной, — говорили ребята, голосуя за неё единогласно.

Тогда они ещё не догадывались, что Фруза уже была настоящей партизанской связной.

Илья сумел починить старый радиоприёмник. Он прятал его на чердаке в сене. Ребята собирались по нескольку человек, слушали передачи из Москвы о том, как страна сражается с врагами, и старались записать самое главное. А потом переписывали на тетрадные листки и развешивали их на столбах и домах рядом с фашистскими приказами, пугающими расстрелом за помощь партизанам. Ходили по двое. Один закреплял листовку, другой следил, чтобы не попасться на глаза полицаям.

— Эх, настоящее бы дело, — говорил временами кто-нибудь из ребят, — а то, подумаешь, листовки…

Зато дядя Ваня сказал как-то раз дома:

— И у нас партизаны появились, молодцы, спасибо им! Мы хоть правду узнаем про дела на фронте. А то немцы чего только не врут: и что Ленинград пал, и что в Москву вошли.

Зине от таких его слов стало радостно на душе. Ведь это дядя и про неё говорит!

И ленинградская жизнь казалась уже совсем далёкой, как будто не Зина недавно заканчивала седьмой класс, ходила с подругами в Эрмитаж; как будто не у неё папа и мама работали на заводе. Она постоянно думала о родителях, вот только не было никакой возможности связаться с ними.

Дядю Ваню немцы взяли на работу кладовщиком. Ему, с отмороженными во время войны с Финляндией пальцами, отправка в Германию не грозила. Поработав несколько недель, дядя Ваня договорился, чтобы и тётю Иру вместе с родственницей тоже приняли на работу к немцам — официантками в офицерскую столовую.

— Теперь уж вас точно в Германию не угонят! — радовался он.

А Зина переживала, что скажут ребята про её родственников, работавших на фашистов. Но, когда поделилась своими тревогами с Фрузой, та ответила:

— Правильно сделали! Я всем ребятам советую устраиваться на работу к немцам. Так мы будем ближе к ним. А там посмотрим, чем мы можем им навредить посильнее.

Тётя Ира поселилась в длинном одноэтажном бараке при столовой вместе со своими ребятами. Зина по-прежнему жила у бабушки. С продуктами было совсем плохо, а тут ещё приходилось их с сестрёнкой кормить. И девочку это беспокоило.

Однажды тётя Ира сказала:

— Я договорилась, тебя тоже в столовую берут — чистить картошку и овощи. Только придётся переехать в барак. Там есть одна пустая маленькая комнатка, как раз для вас с Галкой. И бабушке станет легче. А у тебя всегда будет тарелка с супом. Еду с собой уносить нельзя, зато очистки картофельные можно. Из них будешь Галке оладьи делать. Так и прокормитесь, пока наши не победят.

Первый день Зина отработала с трудом. Толстый усатый повар-немец постоянно на неё кричал, подгоняя, и она едва успевала чистить картошку с морковкой. Такую груду овощей Зина никогда в жизни не чистила. После рабочего дня она с трудом доплелась до своей комнаты в бараке и, не слушая разговоров сестрёнки, бухнулась в постель. Лишь позже, немного отдохнув, Зина смогла встать и накормить Галку.

Через несколько дней стало легче. Руки сами привыкли делать работу. Каждый день в назначенный час столовую заполняли немецкие военные. Обеды им разносили тётя Ира с родственницей.

Однажды вечером в барак тёти Иры ворвались гестаповцы, перевернули в комнатах всё вверх дном, а потом, погрузив женщин в машину, увезли на допрос.

— Арестовали их за связь с партизанами, — объяснила ей Фруза, когда они встретились в назначенный вечерний час по дороге в деревню к бабушке. — Слушали разговоры офицеров во время еды и передавали связному. Кто-то на них донёс.