Эргоном: Зодчий смерти (СИ) - Глебов Виктор - Страница 28

Да, сейчас соваться к Жене и Марине смысла нет. Обе на взводе. Подождать, пока улягутся первые эмоции, и попробовать вразумить? Но они наверняка решат, что я защищаю Лену и Глашу. А это делу не поможет. Надо подумать. Вроде, время пока есть.

Дома я занялся приёмом вассалов. Большинство кандидатов я даже не знал, так как их нанимали Антонов, Андронова или ещё кто-нибудь, но все они были в списках Ригеля, а значит, считались нужными и важными для будущего моего рода людьми. Мужчина и женщины проходили передо мной длинной рыжеволосой вереницей, слушали поздравительную речь, уже набившую мне на языке оскомину, получали по шее и отправлялись перекрашивать волосы в вожделенный зелёный.

Из серого сектора перебирались люди Каминских, расселялись, получали должности и довольствия. Целыми днями до замка доносились звуки техники: шёл ремонт того, что повредили гули. Также я поручил Андроновой усилить внешний рубеж. Этим она и занималась, так что я генерала практически не видел. Антон тоже, и его это, кажется, беспокоило, потому что он то и дело упоминал амазонку по поводу и без. Как по мне, так любви и детишек вам, ребята, только бы ваши шашни не мешали думать о делах. А так, хоть все кровати переломайте.

В конце дня явился Ригель и подал ещё один список.

— Это кто? — нахмурился я. — Ещё представленные? Я думал, мы уже определились с кандидатурами.

— Нет, Ваша Милость, это выжившие вассалы Пешкова. Те, которые захотели поступить под ваше крыло.

— Эм, и что, они все автоматически станут моими вассалами?

— Не совсем, господин барон. Видите ли, эти люди уже имеют личное дворянство, однако присягали они Пешковым. Поэтому есть два варианта: либо вы примете у них присягу и сделаете вассалами, либо возьмёте к себе на испытательный срок. В таком случае они не будут считаться вашими вассалами, пока не принесут обет верности вашему роду.

— То есть, будут наравне с рыжими?

— Опять же, не совсем. Они сохранят цвет клана, плюс у них останется личное дворянство. Но перед вами да, они будут, всё равно что рыжие.

— Как-то малость запутанно. Но ладно, я понял. Что посоветуете? Как лучше сделать?

— Честно говоря, я бы к этому вопросу подходил индивидуально. Есть люди, которые не станут долго ждать. Они знают, что их и в другой род примут с распростёртыми. Ценные кадры. Я позволил себе выделить их красным. Инженеры, финансисты, военные. Думаю, их можно принять сразу. Так они уже никуда не денутся. Тем более, таких немного.

— Да, вижу. Восемнадцать человек.

— Остальные не так важны. Их я бы оставил на испытательном. Уйдут — и чёрт с ними. Невелика потеря. Ну, а кто останется и докажет полезность, тех можно через пару месяцев и привести к присяге.

— Хорошо, Семён Олегович. Я в этом вопросе полностью полагаюсь на вас. Так и сделаем. Подготовьте документы на тех, кого выделили, и пригласите последними. Когда у нас там иссякнет поток, наконец?

— Послезавтра, господин барон.

— Вот через два дня их и приглашайте. Семейных много среди них, не в курсе?

— Семеро осталось.

— Осталось? А, ясно. Гули.

— Именно они, Ваша Милость. Не всем удалось сохранить семьи, к сожалению.

— Да, это трагедия. Что ж, значит, решено: примем их через два дня. Пока передайте Антону, чтобы подыскал, куда их поселить. И пусть сразу определит на должности. Особенно тех, кто потерял родных. Работа в этом плане — лучшее лекарство.

— Да, мой барон, разумеется. Благодарю, что уделили время.

— Вам спасибо.

Спустя полчаса после ухода юриста, позвонил Каминский. Поздновато, так что дело, видимо, не в переселенцах и не в технике, которая продолжала поступать.

— Да, Игорь Григорьевич, — проговорил я, беря трубку, на которую дворецкий перевёл звонок. — Добрый вечер. Чем могу?

— Простите, что беспокою, Николай Семёнович, но вы, наверное, в курсе, что учудила Глафира?

— Я так понял, что не совсем она.

— Уверен, без её провокации не обошлось. Я знаю свою сестру. В общем, хочу спросить: нужно ли объявлять о поиске защитника, или вы возьмёте это на себя?

— Разумеется. Полагаю, это мой долг.

Да, не только танки, вертолёты, экзоскелеты и беспилотники с солдатами принесла мне помолвка.

— Благодарю. Я и не сомневался, что вы так скажете, барон. Ещё раз извините за поздний звонок и доброй ночи.

Как же, доброй!

Глава 31

На следующий день в школе царило оживление. Женя и Марина объявили о поиске кандидатов на то, чтобы представлять их в поединке чести. Уверен, они могли найти пару парней и вне школьных стен, но девчонки решили выжать из ситуации всё, что возможно. Бестужева сообщила, что за неё впишется жених. Я с ним познакомился во время Новогоднего бала, а вот для желтоволосых это стало сюрпризом. Они-то думали, что Лена претендует на меня. Я сходил к директору и заявил свою кандидатура в качестве представителя Каминской.

Глаша выглядела смущённой. Кажется, ей было действительно неудобно, что мне пришлось вписываться, но её вины в инциденте, и правда, не было. О чём я ей и сказал, когда они извинилась за доставленные неприятности.

— Ну, я могла их не выбешивать накануне, — ответила она, вздохнув. — Хотя нет, если честно, не могла. Эту парочку следовало приструнить. Ещё не известно, кто выступит за Фустову?

— Пока нет, но думаю, это будет Хомутов.

— Ты с ним справишься?

— Не попробую — не узнаю.

Глаша обеспокоенно нахмурилась.

— Знаешь, я не хочу лишиться мужа ещё до свадьбы. Игорь и так в ярости, хоть я и не виновата. Не представляешь, что он мне вчера устроил.

— Я думал, ты держишь всю семью в ежовых рукавицах, — усмехнулся я.

Девушка покачала головой.

— Только сестёр. С братом шутки плохи. Особенно теперь, когда он возглавил клан. Просто лютым стал, если честно. Для князя это хорошо, а вот для брата… Сам понимаешь. Вообще, я не об этом сказать хотела. Почему бы тебе просто не прикончить того, кто вызовется представлять Фустову?

— Что, прости?! — опешил я.

— Ну, убить заранее. И не придётся рисковать. По-моему, отличный вариант. Ты ж ассасин?

— Именно. Ассасин, а не псих, который мочит всех направо и налево.

— При чём тут псих? — удивилась Каминская. — Я предлагаю продуманное, рассчитанное убийство. Холодное сердце, трезвая голова. Разве у вас в роду не так решают проблемы?

— Послушай, Глаш, у тебя какое-то превратное представление о том, кто я такой и как веду дела. Серьёзно.

— Да? Ну, прости, — девушка слегка разочарованно пожала плечами. — Не хотела тебя обидеть, честное слово. Просто стараюсь мыслить, как жена ассасина. Видимо, мне ещё придётся в этом разобраться, — она обезоруживающе улыбнулась, глядя мне в глаза. — Ты уж постарайся не умереть, ладно? Чтобы у меня была такая возможность.

— А ты думаешь, мы до смерти биться будем?

— Нет, конечно. Из-за женщин на смерть не дерутся. Считается, что велика честь. Так, порежете друг друга, да и разойдётесь. Не волнуйся, шрамы украшают мужчину. Если не на лице, конечно. Надеюсь, ты не позволишь себя изуродовать?

— Приложу к этому все усилия.

А вот Хомутов наверняка постарается на мне расписаться. Чтобы уменьшить привлекательность соперника. Впрочем, он ещё не вызвался. Вот будет номер, если окажется, что драться за Фустову парень не готов. В конце концов, он не влюблён, а просто рассчитывает на выгодную партию. Вот и посмотрим, что сильнее — абмиции или здравый смысл. На его месте я бы хорошенько подумал, будь у меня выбор, ведь моя последняя (и пока единственная) дуэль закончилась безоговорочной и убедительной победой. И очевидно, что я снова выберу кинжалы. Впрочем, может, у Хомутова и нет выбора. За его брак с Футовой топит родня, так что, вероятно, ему по-любому придётся выдвинуться.

После школы я отправился не домой, а на производство новых оборонных барьеров. Там попросил вызвать главного мастера и инженера. Когда мы сели в отдельной комнате офиса, я постарался объяснить, что мне от них нужно.