Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Сердце Мира (СИ) - Соловьёва Яна - Страница 42

Хозяин расставил на столиках по блюду с горой плова. Мой собеседник неторопливо и важно наполнил тарелку, я последовала его примеру. Мы ели, старик забыл про меня. Опять провалившись в свои мысли, я поняла, что всего за несколько часов сегодняшнего дня уже успела смертельно соскучиться по Иорвету. По тому, прежнему Иорвету. Я скучала, что мы разговаривали и он всегда не соглашался со мной. Скучала по тому, что каждый день он был рядом, и как бы ни подначивал, но всегда был за меня. Скучала по невысказанным словам, по прячущимся под маской дружеских, заряженным чем-то необъяснимым взглядам — будто и он, и я подразумевали что-то, но никогда не говорили. «Немного же стоили для него наши отношения, — думала я, и было обидно до боли, — что он так быстро про всё забыл». Однако плов был вкусным, девочка задорно улыбалась щербатым ртом во всю испачканную физиономию, а хозяин, прикладывая руки к заросшей груди, так кланялся и пытался узнать, понравилось ли мне, что я вернулась в реальность, и мрачные мысли отступили. Я выбрала и положила на стол самую большую и красивую монету.

— У него не найдется столько сдачи, — флегматично сказал старик.

— И не надо, — я отправилась восвояси.

Свернула в первый попавшийся проулок, вслед донеслись крики хозяина. Я вжалась в тень стены, и он промчался мимо, потрясая поднятой в пальцах монетой. Алые шаровары парусами надувались на бегу, и меня озарила мысль, что судьба дала вдруг подсказку. Если уж эти люди, потеряв всё, радовались жизни и улыбались, то мне-то уж точно нечего страдать. Вокруг меня — огромный удивительный мир, который не сошёлся клином на одном-единственном одноглазом эльфе. Я сконцентрировалась, чистая и ясная пустота пришла мгновенно, и даже слабых проблесков чутья хватило, чтобы безошибочно вывести сквозь трущобы обратно к знакомым улицам. Я вздохнула. Кажется, я поняла намёк — надо перестать цепляться репьём к Иорвету, оставить его в покое и жить свою жизнь. Поняла, но сердцем пока совершенно не могла этого принять.

***

Мы молча ждали Тэю в парадной комнате, и при виде каменного выражения лица Иорвета мой едва зародившийся бодрый настрой исчез, как надписи на песке под неотвратимым приливом. Наконец, она появилась, сжимая в руке добытые нами страницы.

— Мне нужно поговорить с тобой наедине, — заявила Тэя.

— Не имеет смысла, я всё равно перескажу наш разговор Иорвету. У нас общая цель.

— Я так и думала, но должна была услышать это от тебя, — кивнула она. — Я прочла записи. Всё серьёзнее, чем я полагала…

Вскочив, она приняла из рук одной из Хранительниц горячий чайник и вернулась за стол.

— Я уже упоминала, что Виллентретенмерт был здесь и просил об услуге. Мне нужно было найти для него кое-что в горах, недалеко от перевала. Это и есть та настоящая причина, почему мы перекрыли путь через перевал. Как оказалось, — она похлопала по листам, — чародеи искали то же самое. Ради этого они и захватили Шалу…

— Ради чего? — спросила я.

— Я не могу сказать, — покачала головой Тэя, разлила чай. — Это не моя тайна. Вам достаточно знать, что тот мёртвый чародей, которого вы нашли, сумел собрать больше информации, чем я. Вероятно, он не успел передать её.

— Не успел, — подтвердила я. Тэя вскинула брови, и, скрепя сердце, я описала ей происшествие в пещере и договор с мёртвым Умутом. — Прости, что сразу не рассказала. Вы приняли нас не слишком дружелюбно.

— Я многим обязана Рэе, — тихо произнесла она. — И это было важнее, чем мнение чужаков.

— Значит, мы квиты, — усмехнулась я.

Она широко улыбнулась в ответ, но в следующий момент нервно сцепила пальцы.

— Это меняет дело. Теперь мне ясно, что нужно предпринять! — она закрыла глаза и некоторое время сидела неподвижно. — Вы связаны с мертвецом клятвой…

— Чёрта с два! — вклинился Иорвет.

— Это ты так думаешь, — Тэя посмотрела на него. — Но мы можем убить двух птиц одним камнем… Да! Так и следует поступить!

Она хлопнула по столу.

— Завтра я дам вам другие записки, и вы положите их обратно в блокнот, — сказала она. — Одна из моих девочек весьма искусна в воспроизведении почерка. Когда вы встретите чародеев…

— Если мы встретим чародеев, — перебил Иорвет, подчеркнув первое слово.

— Если. Хорошо, — Тэя серьёзно кивнула. — Я не могу желать вам встречи с ними. Шанс, что вы выживете, ничтожен. Но если вы их встретите, то отдадите подложные записи. Возможно, за это они отпустят вас. Что касается оригинала, то… Он должен попасть к Виллентретенмерту.

— Если он до сих пор гостит у Назара, мы передадим его, — предложила я.

— Нет, это не ваша забота, а моя. Исман проводит вас. Рэя найдёт дракона. Лучше неё не справится никто, а ей нужно развеяться. Перемена мест пойдёт ей на пользу.

Иорвет молчал, а я раздумывала о том, что от Рэи, даже уйдя из Шалы, совершенно невозможно было избавиться.

— Завтра в Албохейру выходит караван. Пока вам будет по пути, вы пойдёте с ним. Я поговорю с Энру.

Тэя говорила деловито, будто всё уже придумала и организовала.

— Лея займётся сборами. В полдень будьте здесь!

Разговор был окончен. Мы с Иорветом вышли во двор, из тени деревьев из кресла поднялась хрупкая пожилая женщина. Она пристально вглядывалась в нас, потом отложила книгу, в которой я узнала приключения королевы воинов Зены.

— Молодые люди… — неуверенно сказала она. — Мы встречались?

— Сомневаюсь, — произнёс Иорвет, и Ненина вздрогнула от звука его голоса.

— Я плохо помню последние годы, — извиняющимся тоном сказала она, подошла ближе и взяла сухими ладонями мою руку. — Но почему-то чувствую, что должна поблагодарить вас. Ваши лица знакомы мне.

— Мы всего на несколько дней остановились в крепости, — смущённо сказала я. — И завтра уходим.

Старая женщина отпустила мою ладонь, задумалась.

— Счастливого пути, молодые люди. Пусть Драйк Кин хранит вас.

Ненина смотрела вслед, пока мы молча шли со двора к узкому коридору на выход. Иорвет взялся за ручку двери.

— Скажи же хоть что-нибудь! — безнадёжно воскликнула я, и помимо воли в голос проникли просительные ноты.

Он остановился и, слегка развернувшись ко мне, глядел мимо в пол.

— Мне нечего сказать тебе, — голос звучал глухо. — Давай просто сделаем то, что должны.

Он стоял близко, возвышаясь надо мной, и за правым ухом из-под ремня повязки так же, как и раньше, задиристо торчало оранжевое перо гарпии. И всё в нём было таким же, как раньше, кроме того, что стал он невообразимо далёк. Он подождал, видимо ожидая ответа, я молчала. Толкнул дверь и вышел.

***

Лея с радостью согласилась помочь со сборами. Словоохотливая зерриканка повела по надёжным торговцам, скрупулёзно выбирая запасные бурдюки для воды, полотенца и тёплые верблюжьи одеяла. В одёжной лавке она торговалась до последнего и заставила взять для защиты от солнца пару длинных рубах, которые она назвала «тоба», и тончайший белый платок, сквозь который можно было смотреть.

— Осень — время ветров, — пояснила она, — без гутры в пустыне делать нечего. Вот, возьми и для мужа.

Она протянула такой же платок, только чёрного цвета, и я замялась, не решаясь взять его в руки.

— Бери-бери, ему пойдёт, — подбодрила Лея. — Сам себе он такой никогда не купит, места надо знать. Так, что ещё я забыла? Шатёр дадут, кухня будет….

Шевеля губами, она загибала пальцы на руках.

— Ужин забыла! — воскликнула она и рассмеялась. — Пойдём, тут за углом хорошее местечко. А вещи оставь, их занесут.

Она отдала распоряжения хозяйке магазина, и я покорно поплелась за ней. Домой идти не хотелось, сборы были завершены. В «хорошем местечке» Лею уже ждали подруги, и я, убедившись, что среди них нет Рэи, села в углу и убивала время, рассматривая Хранительниц, и слушала их непонятную зерриканскую речь, перемежавшуюся смехом, и пила бесконечный мятный чай.

В чайхану я вернулась уже заполночь. Внизу было темно, а дверь в нашу комнату была закрыта на ключ. Отперев её, я тихо пробралась к кровати, около которой посыльный сложил мои покупки, и зажгла фонарь. Иорвет спал в своём углу, отвернувшись к стене, рядом горой лежали вещи в дорогу. Я заметила несколько бурдюков для воды, стопку одеял, незнакомые мне ножны. На цыпочках я осторожно подкралась к Иорвету и положила к его вещам чёрный платок — пусть делает с ним, что хочет. А мне надо от него отстать окончательно и бесповоротно. Твердя про себя эту мысль, я залезла в кровать. «Если любишь, отпусти», — прошептала я и задула фонарь. Хотелось плакать, но как никогда нужные, освобождающие слёзы ко мне так и не пришли.