Все эти миры - Тейлор Деннис - Страница 53

– Как долго они будут спать? – спросил Нил.

– Полагаю, ты хочешь знать, когда ты улетишь, – ответил Билл. – После битвы осталось огромное количество обломков, да и «Беллерофонт» привез немало материалов, так что недостатка в сырье у Уилла не будет. Кроме того, все автофабрики, которые занимались оборонкой, теперь можно настроить на производство стазис-капсул. Шесть миллионов капсул можно произвести менее чем за год.

– Ну ладно, – сказал я. – За работу.

72. Восстановление

Месяц выдался тяжелый. Время от времени я пытался включить ВР деревни и понаблюдать за дельтанцами, но больше нескольких секунд не выдерживал. На Земле я редко сталкивался со смертью – в то время все мои близкие родственники были живы, а те немногие дальние кузены, которые скончались, практически были для меня лишь именами на рождественских открытках. А ведь я считал Архимеда своим другом, своим родственником. Вот значит, что ты чувствуешь, когда теряешь родителя или брата. Пару раз я плакал, думая о том, через что из-за меня пришлось пройти моим родителям и сестрам.

Добило меня то, что смерть Архимеда почти никак не повлияла на Камелот. Жизнь продолжалась. Даже Бастер и его семья через пару дней уже вели себя как обычно.

Архимед был важной фигурой. Он сильно изменил жизнь дельтанцев, и почему-то мне казалось оскорбительным то, как быстро и окончательно его оставили в прошлом.

Когда у меня случались проблески рационального мышления, я думал о том, на что я, собственно, рассчитывал – на парады, на памятник в его честь?

Памятник… Хм, неплохая идея.

Я, разумеется, уже давно взял образец генетического материала у Архимеда: мне хотелось выяснить, чем его ДНК отличается от дельтанского архетипа. За несколько дней мне удалось стабилизировать образец; для этого я применил методы, разработанные на Земле – и, кстати, использованные в ходе исследований моего собственного мозга. Спустя еще один день на монолите, который стоял на самой крупной луне Эдема, появилась еще одна надпись.

Меня слегка волновало то, что это превратилось во что-то вроде навязчивой идеи. Бессмертный и безумный компьютер – это Очень Плохо; именно так, с заглавными буквами. Чтобы взглянуть на вопрос с другой стороны, я отправил сигнал Марвину, и он пригласил меня к себе.

Я зашел в его ВР и огляделся: похоже, Марвин продолжал выполнять задачу, которую сам взвалил на себя – копировать все, что мы, Бобы, видели в книгах или фильмах. У нас даже возникло что-то вроде соревнования, в котором я пытался угадать сцену с минимальным числом подсказок.

Но вот данная картина привела меня в замешательство. Насколько я мог понять, это был просто городок. Я стоял рядом с маленьким кафе и видел ухмылку Марвина, который смотрел на меня через витрину. Я огляделся: обычные люди, занимающиеся обычными делами, обычные для начала XXI века компании. Но вместо автомобилей – лошади и повозки. Хм.

Пожав плечами, я зашел в кафе и сел напротив Марвина. Дживс поставил передо мной чашку кофе.

– Дживс теперь официант? – спросил я, удивленно глядя на Марвина.

Ухмыльнувшись, Марвин пожал плечами.

– К делу это отношения не имеет.

Я кивнул, позволив паузе затянуться на несколько миллисекунд, а затем подался вперед и заговорил.

Марвин, благослови господь этого клона, никак не комментировал мой рассказ, даже когда у меня по щекам потекли слезы. Закончив, я откинулся на спинку стула и вытер лицо салфеткой.

– Боже мой, Боб. Только что умер твой друг, которого ты знал почти семьдесят лет. Чего ты ожидал – что ты сможешь просто встряхнуться и идти дальше? Ну да, чувак, жизнь вот такая – по крайней мере, ее отстойная часть.

– Но ведь мы не живые.

– Нет, живые. Мы уже не биологические существа, но мы все равно живем – заводим друзей, страдаем и, похоже, все еще влюбляемся… Не сдерживай себя. Горюй по нему. И не кипятись, если другие люди горюют не так сильно. У каждого своя жизнь.

Я кивнул. Марвин, конечно, был прав, но меня все равно что-то угнетало. И внезапно меня осенило.

– Знаешь, Марвин, мы шутим над тем, какие решения принимает Говард, но он, по крайней мере, меняется. Кажется, моя проблема в том, что я при первой же возможности загоняю себя в накатанную колею, и из этой колеи я не могу выбраться уже семьдесят лет. Я все еще пытаюсь быть человеком, все еще пытаюсь отрицать реальность.

– Какой ты сегодня проницательный, – ухмыльнулся Марвин.

– Хе-хе. В общем, смерть Архимеда дает мне шанс начать с чистого листа – и эмоциональную встряску, которая позволит воспользоваться этим шансом. Я – постчеловеческий компьютеризированный космический корабль, и, возможно, мне пора вести себя соответственно.

Я допил кофе и встал.

– Спасибо, что поговорил со мной, Марв. Я буду на связи. Кстати, этот город… Нантакет, да? Стирлинг?

Марвин с улыбкой кивнул. Надурить друг друга мы по-прежнему не могли.

Я медленно шел – точнее, просто брел – по Камелоту. Никакой особой цели у меня не было.

Я изменил андроида Чарли: поменял окраску меха, форму головы и рост. Роберт перестал существовать, а вот этот заурядный дельтанец пробудет здесь совсем не долго – он не заведет друзей и не станет участвовать в долгих разговорах.

Мне нужна была еще одна возможность ощутить мир Архимеда, почувствовать, какой жизнью он жил. Я прощался с Эдемом – трогал вещи, смотрел на играющих детей, прислушивался к разговорам горожан. Я прошел мимо палатки Бастера, стараясь не задерживаться рядом с ней. Я наслаждался видом, звуками и запахами семейной жизни.

А когда я всем этим насытился, я навсегда покинул деревню.

73. Совет

Я, как обычно, погудел клаксоном и подождал, когда стихнут стандартные пожелания добра. Начался самый большой совет Бобов за всю историю – даже при том, что половина наших Бобов все еще были в виде сохраненных копий, а половина активных до сих пор находились в «колыбелях» и ждали, когда для них построят корабли.

Я бы предпочел дождаться, когда все они станут дееспособными, но меня беспокоило растущее недовольство в Мире Бобов. Лучше открыто все обсудить. Я посмотрел на Тора: он, похоже, был де-факто представителем группы, которую я про себя называл «диссидентами». Я не хотел все излишне драматизировать – мы же не собирались стрелять друг в друга. Ведь, несмотря на все разногласия, мы оставались Бобами.

Тор посмотрел по сторонам, оценивая настроения собравшихся, а затем повернулся ко мне.

– Билл, на самом деле все просто. Последние сто с лишним лет мы фактически служили людям. Мы все помним первую встречу с тобой, Райкером, Марио, Майло и Бобом. Мы все помним, какое решение принял каждый из нас – исследовать вселенную, поселиться на планете и так далее. Но большинство из нас в конце так или иначе потратили большую часть времени, сторожа людей, охраняя людей, перевозя людей и споря с людьми. Это утомительно.

Услышав последнее заявление, Бобы одобрительно зарычали. Я обвел взглядом собравшихся и понял, что большинство присутствующих Бобов – даже Бобы из первых поколений – с ним согласны.

– Я понимаю, о чем ты, Тор. Я сам почти не участвовал в этой потогонке, потому что играл роль безумного ученого в системе Эпсилона Эридана. Но твои слова меня озадачили. Ты голосование устроить хочешь, что ли?

Тор ухмыльнулся.

– Не-а. Правил в Мире Бобов нет, и каждый может поступать так, как ему вздумается. Думаю, мы просто пытаемся прояснить ситуацию.

Гарфилд вышел вперед.

– Билл, помнишь наш разговор о том, что мы – Homo sideria?

– И ты, Гарфилд? – воскликнул я, глядя на него с притворной яростью.

– Если честно, то нет. Но я понимаю, о чем говорит Тор, и во многом я с ним согласен. Мы уже стали Homo sideria. Мы – нечто большее, чем просто люди внутри программы. – Гарфилд посмотрел по сторонам. – Сколько из нас до сих пор физически находятся в «колыбели» – там, где хранятся запасные копии?