В поисках Челограда (СИ) - "Missandea" - Страница 13

*

Фрукты-“морковки” росли так высоко, что с земли их видно не было, поэтому я пытался опознать нужное дерево. Но различить снизу форму кроны, длину, толщину и оттенок ворса оказалось весьма затруднительно. Пришлось, под скептические высказывания и насмешки Величко, дважды лазить наверх без всякого толка, пока, на моё счастье, Васька не нашёл на земле пару “морковок”, которые ещё не успели сожрать местные обитатели. “Так я скоро превращусь в обезьяну, – думал я, забираясь всё выше и выше на дерево, под которым валялись плоды, – хотя нет, лучше же сразу отрастить крылья, вот это было бы дело! Что там, этот “сосудистый паук” в мозгу?.. Может он, интересно, такое?” Видимо, не мог, и ничего мне не оставалось, как, хватаясь одной рукой за ствол, второй отламывать кисти “морковок” и бросать их вниз, целясь в расстеленные Берендеевым пуховые лианы. Росли плоды высоко, почти на самой макушке, но кучно, идущими друг над другом ярусами, на отдельных, торчавших прямо из ствола, толстых сучках-черенках, что значительно облегчало дело. Летун знал не только о фруктах, но и о мелких зверьках, насекомых и даже о богатых протеином зеленовато-розовых личинках, которых мы, если уж сильно припрёт, тоже могли бы есть без вреда для здоровья, так что смерть от голода нам точно теперь не грозила. Когда я спустился, наконец, вниз, Вася уже очистил одну из “морковок” от тонкой фиолетовой кожуры и с наслаждением вгрызся в плотную бордовую мякоть. Антон стоял рядом и глядел на него, как учёный на кролика, которому дали новый, экспериментальный, корм. – Супервкуснятина! – отбросив кожуру и вытирая ладонью рот, заявил “кролик” и протянул одну из “морковок” Аххше, но та как истинно плотоядный зверь не проявила к ней ни малейшего интереса. То ли дело рыбоговядина! Её гончая в мгновение ока стрескала. А потом ешё и дохлых летунов утилизировала. Тоже, надо сказать, с аппетитом, что подвигло Антона предложить ей ещё и Инов, хотя мы с Васей посчитали это уже явным, блин, перебором! Аххша была того же мнения и есть мёртвых рептилоидов отказалась. Найдя участок почвы помягче, мы вырыли неглубокую яму, положили туда трупы Инов и присыпали сверху землёй. “Какие никакие, а всё-таки братья по разуму!” – сказал Берендеев, прежде чем навалить на могилу лиан, из которых они с Величко собирались плести для меня носилки. В ответ на его реплику я молча кивнул, а Антон громко плюнул себе под ноги. Убрав из-под носа Аххши “морковку”, Вася сунул её в сумку, куда набил ещё плодов, сколько влезло, пока Антон так и крутил один из них в руках, обнюхивал его и рассматривал. Я в это время озирался вокруг и прислушивался к каждому шороху, надеясь, что так неожиданно осенившая меня мысль об отсутствии погони имеет под собой основания. Пока и правда казалось, что это так: острота нюха и слуха вернулись, и я не чувствовал ничего подозрительного. – Ну что ж, фруктами мы запаслись нехило, – подытожил Берендеев. – Осталось мяса добыть, и тогда мы, вообще, в шоколаде будем! – Я знаю, на кого можно поохотиться, – кивнул я, решив пока умолчать о насекомых и личинках из меню летуна. – У Аххши есть представление о травоядных зверьках, прыгучих, как зайцы, но больше размером, без шерсти и длинных ушей. Днём пасутся в лесу, ночью спят в норах. Могу попытаться найти их тропы по запаху и поставить силки – я знаю, как это делается. – Давайте всё-таки сменим сперва дислокацию, – предложил Антон. – Не знаю, что там, Лёш, у тебя за озарения, якобы погони больше не будет, но я бы перестраховался! Мы здесь, у речки, уже второй день сидим, становится неуютно, – не дожидаясь моего согласия, он обратился к Васе: – Ты нам про компас вроде бы говорил… – Компас? – нахмурился тот. – Ну да, да! Дважис его тебе дал, чтобы ты знал, куда двигать! – А-а, да, указатель! – просиял Берендеев и, бросившись к рюкзаку, извлёк из кармашка небольшую, размером с пятирублёвую монетку, белую кляксу каплевидной формы. – Носик показывает направление, как идти к тому Ину, что должен помочь нам отсюда выбраться. Его Жу… подождите, как звать-то его? Дважис же мне говорил… Жажу… нет, Жижа… забыл, блин! Сейчас… Пока Вася тёр лоб, пытаясь вспомнить имя, Величко взял у него указатель и стал поворачиваться на месте – клякса исправно меняла форму, всё время вытягивая носик в одном и том же направлении. При этом на вид она выглядела твёрдой и блестящей, словно была сделана из пластмассы. – Тут нет ни малейшей щёлочки, – удивлялся Антон, пытаясь разгадать, как перемещается носик. Пытался зажимать его, вращая кляксу, но он просто исчезал из пальцев и появлялся в другом месте, исправно показывая одно и то же направление. – Как может твёрдое тело мгновенно менять форму?! – А ну, дай-ка! – я взял у него указатель, и ладонь сразу же закололо, захолодило – или, наоборот, обожгло? – Жужишишвас! – вырвалось у меня. – Точно! – обрадовано вскричал Вася. – Жужи-шиш-вас! Так зовут этого Ина! – Я этого… Шиш-вама хрен выговорю, – пробурчал Антон. – А давайте звать его просто Жужа, – предложил я. – Для краткости! – Главное, потом, когда встретим, правильное имя сказать, – криво улыбнулся Величко. – А то эта чёртова “Жужа белой масти” может ведь и пальнуть! От обиды. – Мне на такой случай надо ещё синих грибов поесть, – откликнулся я. – А почему белой масти? – сдвинув брови, спросил Берендеев. – Значит, общие знания и хороший словарный запас Ины в тебя заложили, а советские мультики – пожмотились, – вздохнул Антон. – Печалька!.. – Да фигня! – подбодрил я Васю. – Как на Землю выберемся, все пробелы в твоём культурном воспитании мгновенно заполнятся, обещаю. – Ладно, – отмахнулся Берендеев и, увидев, как я мну пальцами кляксу, спросил: – Это ты от указателя имя узнал? – Угу… она вроде как связывает меня с этим самым Жужей! – чуть подумав, заключил я. – Причём напрямую, будто бы мимо пространства-времени… Не знаю, как ещё объяснить! – Что значит – связывает? – Величко поднял бровь. – Ты что, видишь его? Или слышишь? поговорить можешь? – Поговорить?.. Н-нет… я… Я чувствую его, но как-то смутно, урывками… Имя вот всплыло и ещё то, что Жужа этот вроде как отщепенец… С другими Инами практически не общается, живёт совершенно один почему-то. – Отшельник? – подсказал Антон. – Да, да! Типа этого, верно! – энергично закивал я. – А чего же он тогда эту кляксу связи Дважису дал? Если других Инов чурается? – Возможно, он Дважису – близкий родственник… – пожал я плечами. – Но тут как-то уж совсем мутно: то ли и правда инфа такая пробилась, то ли это я уже сам фантазирую. Всё, хватит пока! – я протянул указатель Васе. – Рука замлела совсем. Да и голову уже распирает до тошноты. – Собираться тогда давайте! – заторопился Величко. – Надо подальше уйти, пока не стемнело. – Летун тут неподалёку ручей видел, – припомнил я. – Вода там чистая-чистая, надо набрать.

Глава шестая

Ручей мы нашли очень быстро и, что особенно приятно, как раз в направлении, указанном Жужиной кляксой. Пройдя немного вверх по течению, Васька обнаружил бьющий из склона небольшого овражка родник – вода там была такая чистая и сладкая, что мы её долго пили, прежде чем набрать во все имевшиеся у нас ёмкости. Идти сразу же стало заметно веселее, мы протопали изрядное расстояние и к вечеру перешли какой-то заболоченный водоём, чем сразу же успокоили Антона: он был уверен, что вода непременно собьёт преследователей со следа. Напоминать ему, как нас, перебравшихся через речку, нашла раненая Аххша, а после и выпущенные Инами летуны, я не стал. Незадолго до темноты мы с гончей организовали охоту на местных травоядных “зайцев”. Как-то раз, лет в десять-одиннадцать, в одной исторической книжке я прочёл, что в древние времена любой ребёнок мог поставить силки на зверя или птицу, однако как именно это делается, ничего сказано не было. Я пошёл в наш читальный зал и заглянул в Большой энциклопедический словарь, всегда выручавший меня в подобных случаях, но там сообщалось только, что силки – это петля для ловли птиц и мелких животных, без каких-либо дополнительных объяснений. Ни в интернатской, ни в городской детской библиотеке описания устройства силков я тоже не нашёл, а во взрослые читальные залы меня не пускали по малолетству, и тогда мне помогла наша Валентина Степановна. Не помню уже, как и почему я ей обо всём этом рассказал – Риглева как-то умела чувствовать любые наши проблемы, – но спустя неделю она принесла мне научно-популярную книжку “Охота и рыболовство – с древности и до наших дней”. “Когда-нибудь, – улыбаясь, сказала она, – люди создадут всеобщий удобный информаторий, чтобы таким любознательным мальчикам, как ты, было легко отыскать всё, что только душе угодно!” – “Чего ж до сих пор не создали?” – спросил я, пожирая глазами протянутую мне книжку, но из вежливости не решаясь сразу же полезть в оглавление. – “Ну, вообще-то, почти создали, ведь компьютерные информационные сети существовали давно, просто были они не для всех. Но это направление развивалось, и к началу девяностых все уже знали о “всемирной паутине”, уже появились даже возможности к ней подключаться, но тут, в девяносто третьем, пришли Ины, и… – она нахмурилась, явно подбирая слова, – в общем, людям стало не до того!.. – Валентина Степановна махнула рукой, завершая тему. – Но ты, Алёша, обращайся ко мне, если ещё какие вопросы возникнут, найдём ответы, что б там ни было. Знание – сила!” – “Спасибо! Я пойду?” – “Иди, читай! – она снова широко улыбнулась. – Но аккуратно – книжку мне надо будет через пару недель вернуть, причём в таком же состоянии, как сейчас, ты понял?” – “Ага!” – “Ладно, я на тебя полагаюсь, не подведи!” Книжка оказалась – супер! Подробная и с картинками. Там было всё: различные виды силков на зайца и птицу, и как поймать птиц на западок, и устройство других ловушек, и вообще всякие охотничьи примочки… Я прочитал её от корки до корки, многие страницы по нескольку раз – вот как знал: когда-нибудь это мне пригодится! Какая же Риглева всё-таки тётка классная, жаль, что её уволили. Делая из лианы самозатягивающуюся петлю, я вспомнил о просьбе Валентины Степановны разузнать про Мотю и тяжко вздохнул: эх, знала бы она, как тут всё обернулось!.. Вот уж офигела бы, стопудово! Петлю я подвесил неподалёку от норы, в узком месте меж двух стволов, положив с другой стороны “морковку”. Долго ждать не пришлось, силок сработал, и толстозадого “зайца” перетянуло петлёй. Он был заметно крупнее и гораздо мясистее нашего земного зверька, а шерсти, как и Аххша, не имел вовсе. Зубы у него оказались острые, как у летуна, и он, наверное, перегрыз бы лиану, но гончая была на стрёме и, прикусив “зайца”, притащила его нам. Я был просто вне себя от восторга: ведь одно дело читать когда-то в теории, и совсем другое – испытать на практике! Да так, что всё получилось прямо с первого раза, идеально! Установив с зайцем контакт, я считал из его памяти образ местного, немного напоминавшего Аххшу, “волка”, расположение выходов из принадлежащих семейству “зайцев” нор, а также инфу про вкусные “репки” с тощей красной ботвой, которые растут во влажных низинах. Несколько таких корнеплодов удалось найти возле болота неподалёку от лагеря. Почти без труда выдрав “репки” из мягкой от влаги почвы, я тщательно промыл их и принёс к общему столу. Антон тем временем уже облазил все окрестности в поисках дров и нашёл сухое упавшее дерево. Эх, жаль, не было у нас нормального топора, Дважис выдал Васе только нож и нечто вроде маленькой, от силы сантиметров двадцать длиной, ножовки, так что Величко изрядно пришлось попотеть, пока он отдирал от ствола пласты гофрированной коры, ломал и пилил ветки. Берендеев тем временем собирал сухие лианы, хворост, а попутно ещё и обустраивал лагерь. Пока я ходил за корнеплодами, ребята запалили костёр и разделали “зайца”. Все вместе мы нарезали с кустов зелёных веток и нанизали на них куски мяса. Аххша с удовольствием проглотила особо жилистые части зверя и стрескала почти все его внутренности, а теперь лежала, глодая оставшиеся от ног косточки. – Расскажи, пожалуйста, всё, что ты знаешь про Первичных, Вторичных и аномалию, – попросил я Величко, когда мы уже сидели вокруг почти прогоревшего костра в ожидании, когда пристроенное над углями мясо прожарится, а закопанные с краю, в горячую золу, “репки” как следует пропекутся. – Ладно, попробую, – кивнул Антон. – Проблема только в том, что знаю-то я не так уж много, и, самое обидное, что как только, потратив целое десятилетие, я получил доступ к медо и собрал данные о десятках аномальных, всё это у меня отобрали, так и не дав провести собственное исследование! – Медо – это медицинское обследование? – уточнил я. – Да-да, то самое поголовное бесплатное медобследование младенцев, которое преподносится нам, как забота о здоровье каждого человека. На нём и выявляется та самая генная аномалия, из-за которой тебя похитили. Я докопался до этого, когда сумел, наконец, устроиться на работу в иновский Центр поддержки человеческого здоровья, в отделение педиатрии, где, ещё несколько лет рвал жопу, чтобы попасть на место в команде тех, кто проводит медо и потом передаёт результаты Инам. Чего только не пришлось ради этого делать: и подсиживал, и подмазывал, даже шантажировал… а, к чёрту, не хочу вспоминать! – он умолк, глядя в костёр, уголки губ опустились, между бровей пролегла жёсткая складка. – А почему ты вообще так хотел этим заниматься? – спросил Вася, аккуратно переворачивая наши импровизированные шампуры, и я вдруг, к своему стыду, понял, что о личных мотивах и, возможно, душевной боли Антона ни разу даже и не подумал, а всё только про аномалию знать хотел… Какой чёрствый я человек! – Так ведь я же хотел, как он! – Величко показал на меня оттопыренным большим пальцем. – Я умный! И рос в детдоме. Кто отец – неизвестно, мать – тоже, она, зараза, бог знает где и как меня родила, а спустя неделю сбежала, бросив грудничка в парке, на лавочке. Бабки какие-то меня нашли и в ближайшее отделение милиции передали. А те уж в детдом отправили. Мне девять лет было, когда Ины явились, я в школе учился, и все науки мне давались легко, только я не старался особо… пока рептилоиды всю эту бодягу с Челоградом не объявили. Вот тут-то меня и накрыло! В детдоме-то на нас всем плевать было, отношение, как к шпане малолетней, из которой уже никогда ничего путного не получится. И вдруг такой охренительный шанс: кто был никем, тот станет всем! Съешьте, счастливые детки высокопоставленных обеспеченных предков, – не вам теперь лучшие места занимать! Обломитесь, вместе со своими институтами по сто человек на место! – И ты учился, как бешеный, – прошептал я, вспоминая Мотю и, уже догадываясь, чем эта история с иновским отбором для Антона закончилась. – Точно! – прищёлкнул пальцами тот. – Был лучший ученик в классе, сотни книг прочёл, стометровку быстрее всех в интернате бегал, здоровье имел отменное. – Но Ины отобрали другого, – констатировал я, а Вася глубоко и длинно вздохнул. – Да уж нетрудно догадаться! – усмехнулся Величко. – Ну-у, просто у меня та же фигня с другом произошла… – Я рассказал им про Мотю. – Зря он так, конечно, – подал голос Антон. – Нет, я его понимаю, сам чуть с ума не сошёл, когда Ины меня прокатили, но ссать против ветра! – он покачал головой. – Не вариант… Стерпеть надо было, чтоб возможность иметь разобраться. И я стерпел, что ещё оставалось? Чудовищная несправедливость! За что?! Почему? Я не верил, что мог своими якобы неправильными ответами провалить отбор, и поклялся во что бы то ни стало докопаться до истинной причины отказа. Сумел раздобыть документы с данными об отобранных: здоровье, интеллект, скорость реакции, память и прочее – все показатели были точно не лучше моих, а значит, как подсказывала простая логика, дело в каких-то других параметрах, о которых не говорят. Я проверял отобранных из других интернатов, за разные годы, прошерстил огромное количество информации, кучу денег, времени и нервов на всё это истратил, пока не понял, что загадочный секретный параметр, скорее всего, определяется ещё у младенцев. Тогда я выучился на врача и пробился на место того, кто как раз и проводит это самое медо. Там-то и стало ясно, что всё дело в определённой генетической цепочке, по которой Ины и отбирают людей в Челоград, а вскоре я познакомился с одной сотрудницей ВСБ, очень страшненькой, но ретивой и с большими амбициями, и у нас завязался бурный роман… У Величко покраснели уши, и я испытал острый приступ зависти, потому что сам-то я с девчонкой всего раз был, причём как-то случайно, скомкано, в тесной, заваленной дворницким инвентарём, подсобке… Вспоминать, в общем, особо нечего: “любовь” наша как-то быстро – во всех смыслах – закончилась, и больше мы не встречались. Опыт, скажем прямо, совсем не богатый, но тогда я не слишком об этом парился: оценки, баллы, показатели, иновский отбор – вот чем забита была голова. Попасть бы в Челоград, там жизнь другая совсем, там всё само собой сложится… Попал, ага! Антон тем временем схватил бутылку воды и, сделав пару жадных глотков, продолжил: – Ну, короче, это она рассказала мне о том, что среди Инов есть Первичные, Вторичные и Третичные. По какому признаку происходит деление на эти три касты, она точно не знала, но связывала это с какими-то нюансами бессмертия и была уверена, что всем заправляют Первичные. Вторичные им подчиняются, а Третичных вообще никогда не берут в расчёт и считают отребьем. Этот конфликт между кастами Майя – так звать эту подругу – собиралась использовать: послужить Вторичным в обмен на то, чтобы приблизиться к Инам – хотела стать бессмертной в обход порядка, установленного Первичными. “Вся эта бодяга с совершенствованием сознания – полнейшая чушь! – говорила мне Майя. – Нет в Инах никакого человеколюбия! и продвинутого до небес общества у них тоже нет, грызутся меж собой хлестче пауков в банке, а людям всё врут, чтобы не давать нам технологии бессмертия. У самих постоянная борьба за власть и привилегии, каждая из каст хочет рулить этим миром, так на хрена им бессмертных конкурентов плодить? Ничего человечеству на самом деле не светит, Ины просто прикрываются красивыми сказками, чтобы использовать нас в собственных, причём далеко не гуманных, целях!” “Но как использовать-то? – не понимал я. – Все болезни побеждены, сами они бессмертны, что мы можем им дать?!” – Надо сказать, Дважис вовсе не выглядел здоровым, – мне вспомнилась жаркая “земляная нора”, где он сидел, весь облепленный кляксами. – Это я к тому, что все болезни побеждены. – С другой стороны, с болезнями человечества Ины уж точно разобрались, это я вам как врач говорю! Они всё что угодно могут вылечить. – Очереди только надо дождаться, – вздохнул я. – Мотина мать вот не дождалась, померла. – Как так?! – брови Величко взметнулись вверх. – Ей что, поддержак не выдали? – Выдали. – Ну? – Она это… таблетки случайно перепутала. – А мясо-то, по-моему, уже готово? – в очередной раз переворачивая веточные шампуры, сообщил Вася. – Проверим? – Да мне-то, сами знаете, пофигу! – сглатывая набежавшую слюну, заявил я. – Если что, я, как Аххша, сырым даже сожрать могу. Так что пусть проверяет Антон. – Ладно, посмотрим! – Величко взял ножик и, надрезав пару кусков, стал внимательно их разглядывать. – Да давай уже! – сквозь урчание в животе возопил я. – Выскажи, блин, своё экспертное мнение! – Крови нет, пахнет нормально, – заключил Величко. – Думаю, можно есть. – Отлично! – обрадовался Вася, сноровисто снимая мясо и укладывая его на “блюдо” – большой кусок коры, внутренняя сторона которого была заранее тщательно вымыта и уже хорошо просохла вблизи огня. Тут я вспомнил про “репки” и быстренько выковырял их из золы. Они уже стали мягкими, но, к счастью, не развалились. Обжигаясь, я кое-как разломил одну и попробовал: рассыпчатая, будто рисовая каша, она пахла кукурузой, а по вкусу напоминала недозрелую грушу. – На гарнир сгодится, – я насадил “репки” на палочки и раздал друзьям: – Осторожно, горячие! Какое-то время мы молча работали челюстями, мясо “зайца”, как и Васина “говядина”, пахло рыбой, но по консистенции было нежнее и напоминало птицу. Рыбокурица, типа. Наконец, когда первый жуткий голод был утолён, я вернулся мыслями к тому, что рассказывал Антон, и на душе вновь заскребли кошки по поводу Моти. Такие похожие истории, только у Величко хватило выдержки и ума, чтобы проглотить обиду, открыв себе путь к поиску справедливости, а у моего друга – нет. Лежит теперь где-то… чёрт знает где, если тело ещё не утилизировали… а то, может, скормили какому-нибудь чудищу вроде того, что в вольер к нам ломилось… – Так что там эта твоя тётка из ВСБ, как там её… Майя?.. про использование людей говорила? – возобновил я наш разговор. – Да, Майя, – кивнул Антон. – Ну, она где-то разузнала, что бессмертие лишило Инов возможности размножаться, и предполагала, что они как-то используют людей для выращивания собственных эмбрионов. – Дичь какая-то! – возмутился я. – Как такое может быть?! Ины же рептилоиды! Яйца небось откладывают! – А вот и ни фига! – опроверг моё предположение Величко. – В учебниках и научпопе про это почему-то ни слова не написано – что, кстати, наводит на соответствующие мысли! – но в близких к Инам учёных кругах известно, что на самом деле они, так же как и люди, живородящие. – Ну, допустим, и что? – Вот-вот! Я точно так же Майю спросил, а она: “Да не знаю я! Может, они на молекулы людей разбирают, а потом из этих молекул чего-нибудь другое делают? Видал же, какие у них технологии?” Технологии технологиями, говорю, но ведь проще же у собственных, сходных по геному, животных что-то для размножения позаимствовать, чем у абсолютно другого вида разумных существ? А она мне в ответ, что плевать ей вообще-то, как именно они нас в расход пускают, важно не это, а то, что Вторичные хотят получать отобранных молодых людей в обход Первичных, и ради этого готовы на всё! – Кто хочет фруктов? – вклинился Берендеев, выкладывая из сумки “морковки”. – А Васька слушает, да ест! – рассмеялся Антон. – Тебе что, совсем не интересно? – Интересно! Но понятно же, что ничего мы здесь и сейчас не поймём, фантазии одни только разводим вокруг да около. – И что ты предлагаешь? – фыркнул Величко, очищая один из фруктов. – Спросить вот у этого Ина, – Вася вынул из кармана кляксу-указатель и потряс им в воздухе. – Должен же он знать, что и как там у них делается. – Не факт, что он нам расскажет, – пожал я плечами, вгрызаясь в “морковку”: сладкая и сочная мякоть таяла во рту и пахла арбузом с примесью свежего огурца. – А контакты твои хвалёные на что?! – возопил Берендеев. – Подключишься к нему, да и выяснишь! – Угу, – безрадостно кивнул я. – К одному уже подключился: так в башню прилетело – до сих пор гудит! – Пройдёт, – уверенно отмахнулся Вася. – Вот приснится тебе, каких ещё грибов или растений нужно поесть, и всё в голове приспособится! – Будем надеяться, – пробормотал я и, проглотив остатки морковки, посмотрел на Антона: – Так что там дальше-то, насчёт готовых на всё Вторичных? – Да чего-то Майя с них поимела, наверное, когда помогла им организовать моё похищение. Я как раз к тому времени уже сам проводил медо и знал, по какой генетической цепочке они отбирают младенцев. Эти данные, в режиме особой секретности, передавались одному определённому Ину из числа Первичных, как называла их Майя. Она к тому времени уже так вскружила мне голову своими сексуальными умениями и клятвами в вечной любви, что я согласился передать Вторичным все данные об отобранных, в обмен на обещания вечной жизни вместе с ней на Шуржешише. “Это тебе не Челоград для приёма расходного человеческого материала, а отдельный, элитный посёлок, куда попадают только за особые заслуги перед Инами!” – вот как она говорила. На точку болевую давила, что вот, мол, как жестоко и несправедливо эти чёртовы Первичные со мной обошлись, такой умница-разумница, да и мужик хоть куда, столько работал, учился, готовился, что же теперь, всё коту под хвост?! Потом устроила тайную встречу с рептилоидом, который показал фото человеческого посёлка и нашего будущего дома, а затем, в обход всех правил, провёл нам с Майей оптимизацию. Всё так обставила, сука, что я забалдел совершенно и себя умнее её чувствовал! Решил: главное на планету попасть, а там уж – ух, заживу! Может, даже кого-то покрасивей Майи себе найду, главное ведь – в этот рай вырваться. Вот оно – гормональное отупение! В бред про элитный посёлок поверил, а что Челоград – лишь красивая ширма для отбора расходного материала – нет! Думал: на хрена Инам, обладающим такой технологической мощью, что они всё наше оружие в шесть секунд уничтожили, тратить столько средств на иллюзию о Челограде и обеспечивать всем, кто на Земле, здоровое и безбедное существование? Почему просто не забирать кого надо, да и дело с концом? Разве кто-то смог бы им помешать? Нет, конечно! Да даже втихаря похищать аномальных – и то дешевле и легче: ну, пропал человек и пропал, ещё до Инов сотни тысяч пропадали бесследно. Ну, ведь логично же, да? – То есть ты хочешь сказать, что Ины не врут, Челоград существует и там живут счастливые люди? – резко спросил я. – Нет, я хочу, чтобы вы поняли, почему я тогда согласился слить данные медо Вторичным. Думал, у них там просто борьба за власть, а не то что я сотрудничаю с тварями, которые регулярно уничтожают людей! – Но ведь то, что ты сказал, выглядит и правда логично! – поддержал его Вася. – Выглядело, пока я не столкнулся с их запредельным коварством и меня самого не убили! – хмуро проговорил Величко. – После такого сразу понятно, что врут они всё про Челоград, а на Земле устроили что-то вроде питомника, чтоб мы размножались спокойно, были им преданы и добровольно отдавали на убой самых лучших. Мясо, не порченное стрессом – как в рекламе, где кур на ферме выращивают, в естественных условиях, а не в переполненных загонах птицефабрики. Берендеев тяжко вздохнул и потянулся к сладкой “морковке”, а Антон вновь вернулся к своей истории: – Рептилоид поставил условие: я прохожу к ним на секретную базу, отдаю данные по медо, объясняю, по какому принципу люди отобраны, показываю аномальные генетические цепочки, они проверяют, не подбросил ли я им дезу, и только после этого выводят в посёлок Майю. Такая вот гарантия, что я их не обману и не подведу. Когда я прошёл в открытый на Шуржешиш проход, то попал прямо к Дважису – он был у этих Вторичных главным. Убедившись, что я передал подлинные данные и выполнил всё, о чём мы договаривались, Ины меня сразу же усыпили. Тут и сказочке конец! Облапошили, как ребёнка… – Вот это да-а-а, – протянул Вася. – Врагу такого не пожелаешь! – Вытерев сладкий фруктовый сок с губ и подбородка, он ненадолго задумался и спросил: – А эта твоя Майя? Почему ты думаешь, что она тебя предала? Может, она на самом деле хотела с тобой в посёлок, но её тоже надули? – Ерунда, нет никакого посёлка, и – сто процентов! – она это знала, работая в ВСБ! Специально, стрева, меня окрутила, чтобы данные медо Вторичным передать и, наверняка, немалые деньги за моё разводилово с них заранее получила… Будь по-другому, её бы тоже на Шуржешиш провели и вместе со мной усыпили. – Её могли и на Земле усыпить, как друга моего, Мотю, чтоб случайно не проболталась, – предположил я. – Очень на это надеюсь! – процедил Величко. – Хотя, может, и нет: она ведь ушлая тварь, могла придумать, как ещё быть Инам полезной! Но с бессмертием-то они уж точно её прокинули, я в этом не сомневаюсь! – Губы его растянулись в хищной акульей улыбке – не знал, что он способен так ухмыляться… и уж, конечно, по части любовных приключений я больше ему нисколечко не завидовал. – Так что же всё-таки даёт Инам эта моя генная аномалия? – В это Дважис не счёл нужным меня посвящать. Даже про геноключ я услышал только недавно, когда чёртовы рептилоиды меня, можно сказать, из могилы подняли. Возвращаться после ихнего усыпления к жизни – это то ещё, скажу я вам, удовольствие! – Что, очень неприятно? – заинтересовался Берендеев. – Неприятно?.. Да подыхать – и то не так страшно и мучительно, как когда они “возобновляют жизнедеятельность твоего организма”! Вдохнуть не можешь, всё тело будто волки на части рвут, болевой разряд по каждому нерву, – Антон передёрнул плечами. – Да ну, на хрен, не хочу я про это! – Тогда давай лучше про геноключ, – подсказал я. – Так, а что – геноключ? Тут они только зря сыворотку правды на меня потратили: я не то что не в курсе был, где Дважис его спрятал, но даже о самом существовании этой фигни от Ишсаса впервые услышал и понял, что без геноключа они никак не могут использовать аномального. То есть, по итогу, я узнал от них больше, чем они от меня! Ха-ха! Вот где ирония-то!