Сво(бо)дные (СИ) - Шварц Анна - Страница 2

— Давай.

Он уходит, и горячий влажный рот блонди всасывает головку члена, как чупа-чупс, вызывая во мне бешеное возбуждение и желание скорее разрядиться в ее рот.

Я откидываюсь на спинку, закрывая лицо руками, и ловлю кайф. Пусть она думает, что пройденные ею курсы по минету сейчас доводят одного иностранца до искр в глазах. Но моя кровь воспламеняется не из-за ее рта. Просто мы немного оттянулись. До плавающих вселенных перед глазами.

Смартфон вибрирует в штанах. Я достаю его, подношу к уху и нажимаю на кнопку.

— Да-а?

— Крис, ты не мог бы приехать пораньше? — слышу я голос отца и закусываю ладонь, подавив рвущийся наружу смех. Черт. Надо было так облажаться. — Мы как-то быстро собрались… И твоя сестра уже едет…

Дерьмо. Кажется, я даже не успею протрезветь. Ладно, черт со всем этим. Я не люблю отказывать отцу — он многое для меня сделал.

— Я скоро буду. Окей, пап.

Сука, как со стояком-то добираться?

Глава 3. Оксана

Я больно ударяюсь, очередной раз падая с небес, и волочу ноги к остановке. Поездка в трамвае для моего мужа — отдельный вид приключений: то он спящим прикидывается, чтобы бесплатно проехать, то вытаскивает билеты у других пассажиров, то закатывает истерику, что кондукторша-раззява, все деньги по полу рассыпала. А там четверть от стоимости проезда копеечками.

Молясь, чтобы в этот раз все обошлось, я сажусь в трамвай. Васька с видом депутата расплачивается за проезд и падает на сиденье рядом. Напротив нас сидит пара — наши ровесники. Симпатичная блондиночка в красивом платье и молодой брюнет в чистых джинсах и белоснежной рубашке. Держатся за руки, воркуют, тихо смеются. А тут я и… Смотрю на Ваську… Лицо красное и опухшее от постоянных пьянок, губы сухие, обветренные, на темечке плешь от обильного выпадения волос из-за злоупотребления алкоголя, под ногтями грязь. А ведь ему всего двадцать восемь!

Я мечусь между желанием отвернуться и нуждой прижаться к супругу, к которой меня призвал батюшка во время нашего венчания. Клятва побеждает. Беру Ваську под локоть и улыбаюсь ему.

— Че ты?! — усмехается он, уверенный, что меня его «подарок» растрогал. — Я ж мужик, могу нам позволить.

— Спасибо, милый, — улыбаюсь я, прижимаясь к нему, а от него несет сигаретным дымом и обильным по́том.

Блондинка вдруг бросает на меня сочувствующий взгляд, и я туплюсь в пол, пока мы не доезжаем до нужной остановки.

К маме приходим чуть раньше, но я уже не причитаю, что у Васьки было время побриться. Счастлива от того, что он вообще пока прилично себя ведет. Павлу Георгиевичу руку пожимает, Василием представляется, нос не воротит, спрашивает, где руки помыть. Разувается, светя пальцем в дырявом носке, и шлепает в ванную. Я лишь качаю головой: ведь приготовила же для него новую пару носков! На фоне статного, чистого и опрятного Павла Георгиевича выглядит бомжом.

— Спасибо, девочка моя, что пришла. — Мама целует меня в щеку.

— Мам, ты не обижайся, что мы без подарка. Я вчера кредит заплатила…

— Даже не заморачивайтесь об этом, Оксаночка! — перебивает меня Павел Георгиевич и жестом руки приглашает в гостиную. — Проходите. Мой сын еще не пришел. Вы не против немного подождать?

— Что вы, что вы! — Я усаживаюсь на диван перед накрытым столом, польщенная обходительностью маминого мужчины. — Мы же чуть раньше пришли.

— Больше достанется! — неуместно шутит Васька, подворачивая рукава ветровки и плюхаясь рядом со мной.

— Вась, ты бы снял курточку, — прошу я его.

— А ты бы сначала мою майку постирала, а то от пота круги под мышками, — фыркает он слишком громко, чтобы мне стало не по себе.

Не могу же я Павлу Георгиевичу объяснить, что Васька круглосуточно эту футболку не снимает, даже спит в ней. А рубашку, что я приготовила, проигнорировал.

Я нервно усаживаюсь поудобнее, и тут «хрясь»… джинсы на моей коленке рвутся. Чуть отодвигая край скатерти, вижу, что все слишком серьезно. Значит, из-за стола не вылезу, пока все не разойдутся. И хотя мою ногу не видно, я все равно кладу ладонь на оголившееся колено.

Звонок в дверь немного сглаживает конфуз, и мама с Павлом Георгиевичем спешат в прихожую. Васька сразу тянется к бутылке шампанского — единственному алкоголю на столе.

— Вась, — мягко одергиваю я его. — Может, не надо?

— А че еще делать? — Он настырно начинает откупоривать бутылку.

— Ну Ва-ась…

— Не лезь под руку!

Из прихожей доносятся голоса. Мама радостно охает, отчего у меня поднимается настроение. А через минуту она входит в гостиную с огромным букетом ее любимых благоухающих лилий.

Из бутылки вылетает пробка, попадает прямо в стеклянную дверцу шкафа-горки, разбивает ее, а шампанское фонтаном выстреливает на стол: затекает в салаты, закуски, бутерброды.

Пряча свое лицо за приставленной ко лбу ладонью, я начинаю дрожать, потому что Васька ругается, что хозяева банкета на выпивке сэкономили, палевное бухло купили, иначе этого бы не произошло. Он дергается, салфетками вытирает свои намокшие джинсы, а в следующее мгновенье я слышу чертовски приятный мужской голос с природной естественной хрипотцой:

— Добрый вечер!

Отнимаю руку от лица, гляжу на возникшего в дверном проеме брутального красавчика и теряю дар речи.

Темные глаза-угольки под прямыми бровями искрят пленительным шармом, модная стрижка и аккуратная бородка гармонируют с деловым стилем его костюма, губы изгибаются в улыбке человека, знающего себе цену.

А я шлепаю губами, не зная, что делать: помогать маме собирать осколки и прибираться на столе, успокаивать заматерившегося Ваську, извиняться перед Павлом Георгиевичем или знакомиться с… этим… божеством…

Ничего себе, сводный брат у меня!

Глава 4. Кристиан

Кое-как отделавшись от блондинки, которая, обиженно фыркнув, свалила искать Анри, я вылетаю из клуба, по пути вызывая такси. Перед глазами легкий туман от алкоголя, но в остальном мир кажется до боли ярким.

Нахожу на стоянке такси по номеру — грязную, пыльную «Приору», открываю дверь и падаю на заднее сиденье.

— Притормози по дороге возле магазина с цветами, — хрипловато говорю я.

Черт. Дерьмо. У меня обдолбанный голос, и отец сразу выкупит, в каком состоянии я приехал. Кажется, в России была поговорка — не уверен, тысячу лет уже не болтал с русскими — сапожник без сапог. Врач-нарколог, бляха. Хотя, именно моя специализация позволяет мне остановиться в нужный момент и не стать зависимым от какой-нибудь дряни. Но все равно смешно.

Я откидываюсь на сиденье и закрываю глаза. Смех рвется из груди. Перед глазами плавает лицо… нет, постойте, сиськи блондинки, и чертов стояк никак не хочет упасть уже на полшестого, чтобы немного отдохнуть.

Господи, пусть на кассе магазина будет стоять какая-нибудь сладкая девочка, которая поманит меня пальчиком в подсобку на быстрый перепих. Зря я свалил от блонди.

Мои ожидания не оправдываются. Когда таксист тормозит возле цветочного, и я вваливаюсь в дверь, вдыхая одуряющий запах, на меня из-за прилавка смотрит дамочка лет шестидесяти. Нет, на это даже я пойти не могу.

— Лилии, — произношу я коротко.

— Сколько, молодой человек?

— Да все давайте, что есть.

Телефон вибрирует, и я снова беру трубку, не глядя.

— Еду уже.

— Куда это ты едешь, мой тортик? — в уши льется до приторности, до хруста сахара на зубах, сладкий голосок. У меня реально ощущение, что моя поджелудочная резко сдохла и перестала вырабатывать инсулин, а я в этот момент со стоном вгрызался в шоколадный торт.

— В гости, — коротко отвечаю я, закрывая глаза. Заткнись. Заткнись.

— У меня кончились денежки, пряничек.

— И че? Заработай, Лана, — скучно отвечаю я, понимая, что от нее легко не отделаюсь.

Самая большая ошибка в моей жизни — сохранить брак с этой женщиной.

— Тридцать одна лилия подойдет? — слышу я голос продавщицы и просто киваю.