Вик Разрушитель 4 (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 30

— Да ну, глупости не говори! — я рассмеялся, скрывая смущение. Признаюсь, не думал об этом, хотя перед глазами уже были примеры. У господина Назарова три жены, кстати, как и у моего отца. Не скажу, что это хорошо, но ведь не из-за каких-то личных желаний Никита Анатольевич и князь Мамонов пошли на такой шаг, фактически разрываясь между тремя разными по характеру женщинами. Значит, была серьезная причина.

Я этот вопрос не изучал так тщательно, но ради любопытства просмотрел Гражданский закон и уложения, где черным по белому было написано, что полигамная семья в России рассматривается как форс-мажорное обстоятельство, когда значимый род понес невосполнимые потери (военные действия, клановые споры и т.д., непонятно, что подразумевается под «и так далее», какие еще обстоятельства), и только император дает личное разрешение на его восстановление с помощью полигамного брака. В иных случаях действуют прежние нормы: ищут наследников второй, третьей, а если понадобится — и четвертой линии. Однако самое интересное, подобные законы не распространяются на сибирские и дальневосточные земли, где князья вольны сами решать, сколько жен вводить в семью. Почему так, ответа я не нашел, хотя он точно есть. Но, хотя бы, отчасти стало понятно, что отцу пришлось жениться несколько раз из-за неких обстоятельств, живя в окружении аборигенных племен. Из логики выбивалась моя мама, московская дворянка.

Насчет же мещанского сословия и крестьянства закон непоколебим. Полный запрет, исключая приверженцев ислама.

— Тебе нужно заводить знакомства с молодыми людьми, не теряя время. Сегодня ты еще мальчик, а завтра нужно решать взрослые проблемы, — поучал Куан, когда мы прошли в тренажерный зал. — Женщины мало чем помогут, а чем их больше вокруг тебя, тем сложнее от них избавляться.

— Да ну тебя! — рассмеялся я, садясь на коврик, чтобы сконцентрироваться и заодно потренировать способности сбрасывать лишнюю энергию. — На ровном месте панику разводишь. Например, Великая княжна Лидия может дать несоизмеримо больше, чем тот же Сашка Вяземский или Долгоруков, пусть даже их отцы на серьезных постах.

— Согласен, дочь цесаревича — весомая фигура в обществе, — Куан сделал несколько гибких растяжек, после чего сел напротив меня. — Но другие могут отвлекать тебя от главной задачи, поставленной князем-отцом. Не забывай, ради чего ты получил свободу распоряжаться самим собой. Не разочаруй его.

— Но ты же выполнишь мою просьбу? — я закрыл глаза и сосредоточился на образе золотистой точки, которая излучала приятное тепло в солнечном сплетении. Моя «печь» находилась в разогретом состоянии, и мне хватало нескольких мгновений, чтобы довести ее до нужной температуры. Ради удобства я составил градацию своей силы, исходя из интенсивности энергетического ядра. Темно-красный цвет давал возможность концентрации для несложных задач: разбить каменную стену коротким ударом кулака или ладони. Надо понимать, что физическое тело в этом процессе я не задействовал, а только энергетический кокон, силовой щит, оберегающий меня от травм. Ярко-алый цвет усиливал мои возможности вплоть до того, что степень урона усиливалась в несколько раз. Именно в таком состоянии я одолел пана Богумила. Желтоватый, переходящий в белесый, цвет — это уже невероятная мощь, пробивающая любой стихийный доспех, сметающая на своем пути природные преграды. Просеку в лесу я сотворил именно в таком состоянии.

Но Куан хотел добиться от меня одного: брать столько энергии, сколько необходимо для достижения цели, и не более. Я же умудрялся перебарщивать, отчего частые откаты корежили энергетическую структуру тела. Наставник изъяснялся именно так, но я его понимал.

Лучше всего получалось направить излишки силы на левитацию. Мне понравилось чувство отрыва от поверхности, необъяснимая легкость в теле и восторг, насколько тело становится невесомым. Наставнику почему-то не нравились мои шалости. Хмурясь, он шептал себе под нос: «что-то я делаю не так».

— Отработка дистанционных ударов! — резко сказал он после десятиминутной релаксации. И показал на макивару. — Бей!

— Ха-х! — моя ладонь летит как выпущенная из пращи. Ощутимо тяжелые сгустки воздуха на поверхности руки срываются в полет и мощно бьют макивару, отчего та вместе с шестом едва не вырвалась из крепления.

— Еще! — требует Куан, стоя за моей спиной.

— Ха-х! — снова резкий выдох.

На этот раз удар чуть слабее, но наставник одобрительно кивает головой.

— Бей!

После третьего толчка я ощущаю легкое потряхивание кистей рук.

— Достаточно! — Куан обхватывает мою голову ладонями, смотрит в глаза. — Неплохо, почти весь запас свой выбросил, да?

— Наверное, — я расслабился. — Да, кажется, так и есть.

— Хм, ладно. Против троих противников сумеешь выдержать. Давай, наполняй свое ядро энергией. Да побыстрее!

Вот так каждый день. Куан гоняет меня безжалостно, привнося в тренировки неожиданные вводные, которые я должен отработать по полной. Даже в выходной день я не знаю передышки. Единственное исключение — после утренних занятий я получаю долгожданную свободу.

После душа Куан надолго исчез на кухне, готовя обед, а я, надев брюки и рубашку, причесался перед зеркалом и крикнул:

— Я ненадолго!

— Куда собрался? — наставник в фартуке и с ножом в руке выглянул в коридор. — Скоро все будет готово.

Я потянул в себя ароматные запахи с чесночными нотками.

— Соус готовишь или запеканку? — облизываюсь я.

— Не уходи от ответа! — потребовал Куан.

— Да к Афанасьевым загляну. Хочу с Ксюшей сходить на танцы.

— Решил все-таки пригласить? А как же личные симпатии?

— Куан, я не маленький, понял? Ну, захотел приятное сделать девушке. Сколько можно убегать и скрываться от общения? Некрасиво как-то. Да и сам отдохну, развеюсь.

— Смотри, вцепится в тебя Борис всеми десятью пальцами — придется их отрубать, — с самым серьезным видом сказал кореец, махнув ножом. — А я не хочу хорошему человеку вредить.

Вот как он это делает? Понимаю же, что шутит, однако после таких слов мурашки по спине маршируют от шеи до копчика.

Соседнюю дверь мне открыл дородный мужчина с короткой аккуратной бородкой и густыми усами. Отец Ксении был в темно-синем костюме-тройке, словно куда-то собирался. Он с некоторым удивлением произнес:

— Рад тебя видеть, Викентий! По какому вопросу, позволь узнать?

— Я бы хотел поговорить с Ксенией, — вежливо произнес я. — Надеюсь, она дома?

— Неожиданно! Кхе! — Афанасьев почему-то оглянулся, словно проверяя, нет ли кого за спиной, потом заговорщицки подмигнул. — Конечно, дома. Собирается на танцульки. Правда, шипит как недовольная кошка. Думаю, не обидел ли кто?

«Наверное, из-за меня, — промелькнула мысль. — Обиделась, что я не пригласил ее. Да и когда бы? Вся неделя суматошная».

— Проходи, Викентий, проходи, — радушно произнес купец, распахивая дверь пошире. — Соседа на пороге держать — дело последнее.

— Спасибо, — я вошел в просторную прихожую. Трюмо с большим зеркалом, мягкие банкетки, открытые вешалки на стене, занятые верхней одеждой хозяев, двустворчатая дверь гардеробной, потолочные светильники создают уютную обстановку.

Где-то в глубинах дома брякает посуда, скороговоркой бубнит радио.

— Дорогой, кто там? — из просторов квартиры появляется Любовь Яковлевна — мать Ксении. Она, по сравнению с мужем выглядит тростиночкой. Элегантная сорокалетняя дама с пышной прической на голове, в черном шелковом халате с модными китайскими драконами орудовала пилочкой для ногтей. Увидев меня, замерла на мгновение, потом расплылась в улыбке:

— Викентий! Неужели это ты? Набрался-таки храбрости, решил в гости заглянуть?

Послышался дробный топот, и из-за спины женщины выскочили братья Ксении — Санька и Мирон. После того, как наставник покатал их на «Фаэтоне», они с ума сходят по заморскому автомобилю и весь мозг мне проели с требованием рассказать про его технические характеристики.

— Здорово, Вик! — орет Мирон, старший из братьев. — Как дела?