Пыль на трассе - Маклин Алистер - Страница 19

— Вот! В том-то и дело! Я же не слышал, о чем они говорили. Слышал только голоса, и все. Мало ли что они там обсуждали. Может, Харлоу ему угрожал. — Эта свежая и интригующая идея явно пришлась Рори по вкусу и мгновенно обернулась убеждением. Конечно, так оно и было. Харлоу угрожал Даннету, потому что тот пытался его шантажировать либо надуть.

— Рори, ты начитался комиксов, — добродушно заметил Траккья, — они тебе не идут на пользу. Даже если бы Даннет и пытался надуть или шантажировать Харлоу, чего бы тот добился, избив Даннета? Ведь Даннет никуда не делся. И вполне может продолжать и шантаж, и надувательство. Придется тебе, Рори, придумать что-нибудь поостроумнее.

— Могу и поостроумнее, — размеренно произнес Рори. — Даннет сказал, что избили его в узком переулке, который выходит на главную улицу. А вы знаете, что стоит в конце этого переулка? Почта. Может, Даннет хотел переправить какие-нибудь улики против Харлоу. Может, он считал, что держать их при себе опасно. Вот Харлоу и приложил его как следует, чтобы тот уже ничего не смог отправить.

Нойбауэр взглянул на Траккью, потом снова на Рори. Улыбку с его лица будто ветром сдуло.

— О каких уликах ты говоришь, Рори? — спросил он.

— Откуда мне знать? — Рори не скрывал раздражения. — Пока что идеи подбрасываю только я. Может, и вы что-нибудь предложите для разнообразия?

— Может, и предложим. — Траккья, как и Нойбауэр, внезапно посерьезнел, задумался. — Для начала лучше об этом не болтай, парень. Во-первых, у нас нет ни на грош доказательств, во-вторых, существует такая штука, как привлечение к судебной ответственности за клевету.

— Я уже сказал, — насупившись, буркнул Рори. — Я не дурак. К тому же вы будете выглядеть не лучшим образом, если станет известно, что тень подозрения на Харлоу бросили вы.

— Вот уж что верно, то верно, — согласился Траккья. — Худые вести не лежат на месте. Вон идет мистер Макалпин.

Макалпин появился у основания лестницы. За два последних месяца он заметно похудел, на лице прибавилось морщин. Он был мрачен и с трудом сдерживался.

— Это правда? — спросил он. — Насчет Даннета?

— Боюсь, что да, — ответил Траккья. — Кто-то его здорово отделал… или отделали.

— Боже ты мой, но почему?

— Похоже на ограбление.

— Ограбление! Средь бела дня. Вот они, милые шалости цивилизации. Когда это случилось?

— Минут десять назад. Мы с Вилли сидели в баре, когда он вышел. Было ровно пять часов, я как раз ждал звонка и спросил у бармена, который час. Когда он вернулся, мы все еще сидели в баре, и я взглянул на часы — решил, может, пригодится для полиции. Было ровно двенадцать минут шестого. За такое время он не мог уйти далеко.

— Где он сейчас?

— В своем номере.

— А что же вы тогда…

— С ним доктор. Нас он выгнал.

— Меня, — уверенно предсказал Макалпин, — он не выгонит.

И оказался прав. Пять минут спустя первым из номера вышел доктор, а еще через пять минут — Макалпин, глубоко обеспокоенный, глаза его метали молнии. Он зашагал прямо к себе в номер.

Когда появился Харлоу, Траккья, Нойбауэр и Рори сидели в вестибюле за столиком у стенки. Если он их и заметил, то не подал виду, прошел прямо к лестнице. Раз-другой он едва заметно улыбнулся в ответ на заискивающие или почтительные улыбки, в целом же лицо его, как обычно, оставалось непроницаемым.

— Надо признать, — заметил Нойбауэр, — что в особом жизнелюбии нашего Джонни не упрекнешь.

— Да уж куда там. — Не сказать, что Рори эти слова прорычал, ибо этому искусству еще не обучился, но пройдет год-другой, и… — Если что, он и свою родную бабушку…

— Рори. — Траккья предупреждающе поднял руку. — Твоя фантазия чересчур разгулялась. Ассоциация гонщиков «Гран-при» — организация солидная. Общественность относится к нам с уважением, и мы совсем не хотим, чтобы о нас думали плохо. Мы, конечно, рады, что ты готов нам помочь, но от таких безответственных разговоров пострадать могут все.

Рори бросил хмурый взгляд на одного гонщика, потом на другого, поднялся и с непреклонным видом зашагал прочь. Нойбауэр сказал почти с грустью:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Боюсь, Никки, что нашего молодого смутьяна ждут исключительно болезненные минуты.

— Ничего ему не сделается, — возразил Траккья. — Как и нам с тобой.

Однако пророчество Нойбауэра подтвердилось с пугающей быстротой.

Харлоу закрыл за собой дверь и взглянул на распростертую фигуру Даннета, все его раны и ушибы тщательно и квалифицированно обработали, но лицо выглядело так, словно он попал в страшнейшую автомобильную катастрофу. Лица практически не было видно — либо синяки, либо разнообразные полоски пластыря, нос удвоился в размере, правый глаз совершенно заплыл и переливался всеми цветами радуги, на лбу и верхней губе красовались швы. Харлоу сочувственно и как-то даже небрежно прищелкнул языком, сделал два бесшумных шага к двери и распахнул ее настежь. Рори буквально упал в комнату и растянулся во весь рост на роскошных мраморных плитах отеля «Чессни».

Не говоря ни слова, Харлоу склонился над ним, сгреб в горсть густую шевелюру Рори и рывком поставил его на ноги. У Рори тоже не нашлось слов, он лишь отчаянно и пронзительно завизжал от боли. Продолжая хранить молчание, Харлоу крепко схватил Рори за ухо и повел его по коридору к номеру Макалпина, постучал и вошел туда, волоча за собой Рори. По лицу несчастного парня катились слезы боли. Макалпин, лежавший на кровати поверх покрывала, приподнялся на локте. Он был готов возмутиться, увидев столь жестокое обращение с сыном, но, вглядевшись в Харлоу, решил подождать.

— Я знаю, — сказал Харлоу, — что сейчас мои акции в команде «Коронадо» не очень высоки. Я знаю также, что он — ваш сын. Но если этот негодник будет подслушивать за дверьми комнаты, в которой я нахожусь, я здорово надеру ему уши.

Макалпин взглянул на Харлоу, потом на Рори, потом снова на Харлоу.

— Не верю. Не желаю верить. — Голос звучал глухо, без убежденности.

— Верить или нет — дело хозяйское. — Харлоу уже успокоился, надел привычную для себя маску безразличия. — Но Алексису Даннету вы поверите. Идите, спросите его. Я был в его комнате, а потом взял и открыл дверь — немного неожиданно для нашего молодого друга. Он так на нее навалился, что упал и растянулся на полу. Я помог ему подняться. Взяв за волосы. Поэтому в глазах у него слезы.

Макалпин снова взглянул на Рори, на сей раз родительского тепла в его глазах не было.

— Это правда?

Рори вытер рукавом глаза, угрюмо уставился на концы своих туфель и благоразумно промолчал.

— Я сам с ним разберусь, Джонни. — Макалпин как будто не был сильно расстроен или разгневан, он просто безумно устал. — Извини, если тебе показалось, что я усомнился в твоих словах, — это не так.

Харлоу кивнул, вышел и вернулся в комнату Даннета, запер за собой дверь, затем под молчаливым взглядом Даннета принялся тщательно обыскивать номер. Через несколько минут, видимо, не удовлетворившись результатами поисков, он перебрался в соседнюю ванную комнату, на полную мощность включил воду в раковине и душе, после чего вернулся в номер, оставив дверь широко открытой. Даже самому чувствительному микрофону трудно с достаточной четкостью уловить звук человеческого голоса на фоне бегущей воды.

Не спрашивая разрешения, он обыскал одежду Даннета, в которой тот подвергся нападению. Положив ее на место, он взглянул на разорванную рубашку Даннета и белую полоску на загорелой кисти — часов не было.

— Тебе не приходило в голову, Алексис, — спросил Харлоу, — что кое-кто не в восторге от некоторой твоей деятельности, и эти люди пытаются охладить твой пыл?

— Остроумно. Очень остроумно. — Голос Даннета по понятным причинам звучал так глухо и неразборчиво, что меры предосторожности против подслушивания были явно излишни. — Почему им было не охладить мой пыл навсегда?

— Только дураки идут на убийство без крайней необходимости. А мы имеем дело не с дураками. Хотя кто знает, что нас ждет впереди? Ладно. Значит, бумажник, мелочь, часы, запонки, полдюжины твоих авторучек, ключи от машины — в общем, подчистую. Похоже, орудовали профессионалы, а?