Баламут (СИ) - Горъ Василий - Страница 18

Влажные камни под босыми ногами внесли свои коррективы в ее порыв, так что уже через секунду-полторы силуэт потерял равновесие, потом Марина зашипела от боли, а в паре метров от меня поскользнулась, взмахнула руками и с разгона влетела в мою спину. Как ни странно, некоторая неоднозначность ситуации эту особу не смутила: вцепившись в мои плечи, как утопающий в болоте за протянутую слегу, эта особа кое-как восстановила равновесие, склонилась к моему уху и как-то уж очень нервно поинтересовалась, что происходит.

Я прикипел взглядом к группе беседующих мужчин, чтобы не пялиться на плечо и левую грудь Марины, появившихся на самой границе поля зрения, и объяснил. Достаточно подробно. А когда закончил, услышал предсказание, заставившее подобраться:

— Ничем хорошим это не закончится!

Напрашивавшийся вопрос сорвался с губ сам собой:

— Почему?

— Ты помог Павлу увидеть опасность, угрожающую его планам, и теперь он не успокоится, пока ее не уничтожит… — мрачно выдохнула она и нервно сжала пальцы на моих трапециях. А через несколько мгновений, разглядев в поведении мужа какие-то признаки правильности своих выводов, скрипнула зубами и обреченно добавила: — Все, он определился с решением и уже не остановится. Впрочем, плевать — не маленький! Ладно, я пошла домываться…

…Понять, к какому именно решению пришел Горчаков, я так и не смог. Да, его разговор с «балластом» закончился обменом какими-то клятвами, но они почему-то ввергли Геннадия с Артемом в жесточайшую депрессию. Лезть в души этой четверке я, естественно, не собирался, поэтому обошелся без лишних телодвижений. В смысле, после того, как дамы закончили приводить себя в порядок и подошли ко мне, отправил к освободившемуся водопаду сначала княжича и его телохранителя, а потом и оставшуюся совсем не боевую двойку. Само собой, помылся и сам. Последним. Затем построил «туристов» в походный ордер, дал несколько ценных указаний и повел на запад. Намного медленнее, чем до этого, чтобы не вспотели. А минут через сорок нашел более-менее подходящее место для дневки, отвел группу на полкилометра в сторону, дал время позавтракать и предоставил возможность справить нужду, а затем привел в нужную точку и оставил обустраиваться, а сам, помня о спецгруппе китайцев, решил перестраховаться. Поэтому предельно добросовестно затер наши реальные следы и создал цепочку ложных. Причем не поленился накрутить петель и привести потенциальный хвост к небольшой речушке с илистым дном.

К своим вернулся минут через пятьдесят, подойдя к лежке с наветренной стороны и еле слышно щелкнув языком, чтобы сообщить Смирновой о своем приближении. Скользнув под маскировочную сетку и оглядев «туристов», дрыхнущих без задних ног, лег рядом с подругой, безмолвно поинтересовался, не было ли в мое отсутствие каких-либо эксцессов, получил такой же ответ и приказал Татьяне отдыхать. А после того, как она дисциплинированно закрыла глаза, положил ладонь на изгиб узловатого корня, «совершенно случайно» обнаружившегося рядом с моим краем лежки, дотянулся щупом до довольно толстой жилы и «сел» на энергетику могучего кедра…

…Неспешное течение Жизни в жилах багряного великана и незыблемое спокойствие его ауры привычно «размазали» восприятие времени, поэтому следующую «вечность» я чувствовал себя деревом, в принципе не способным куда-нибудь торопиться. Чувство леса, усилившееся как бы не на порядок, позволяло замечать любые шевеления даже самых мелких зверей и птиц, но все то, что не несло угрозы, проходило мимо внимания. Точно так же, как порывы ветра, то и дело раскачивавшие «мои» ветви, жар солнца, медленно ползущего к зениту, и неспешный полет редких белых облаков, изредка появлявшихся в «поле зрения».

Да, это растворение в окружающем мире изредка прерывалось. Но те хищники, которые привлекали к себе внимание, не приближались к самому сердцу контролируемой области и в какой-то момент уходили по своим делам. Вот я и млел. Эдак часов до шестнадцати. А потом вдруг почувствовал какое-то странное беспокойство, не смог определить его причины в «ипостаси» кедра, торопливо вывалился в реальность и какое-то время рвал жилы, пытаясь разобраться, что меня напрягло, с помощью плетений сканирующего типа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

В процессе «слил» процентов двадцать имевшегося резерва, нарезал аж четыре круга вокруг места дневки, постепенно увеличивая их диаметр, но не обнаружил ни «скрытников», ни каких-либо признаков присутствия зверья с Той Стороны, владеющего аналогами моего марева, ни достаточно крупных хищных птиц. В итоге вернулся обратно загруженным до невозможности, лег на свое место, закрыл глаза, чтобы еще раз проанализировать предпринятые меры и поискать изъяны в своем подходе к поискам, а через какое-то время унюхал запах человеческой мочи, недоуменно повернул голову влево и… обратил внимание на изменение в привычном звуковом фоне!

К противоположному краю лежбища переместился секунды за полторы, потянулся щупом к сознанию Артема, «провалился» в пустоту, повторил ту же процедуру с лежащим рядом с ним Геннадием и, мгновенно озверев, метнулся к сладко спящему Горчакову.

Вернувшись в сознание с моей активнейшей помощью и выслушав претензию, княжич и не подумал запираться:

— Да, убил. Родовым плетением школы Смерти. Ибо во время беседы у водопада эти твари вздумали меня шантажировать. Само собой, не открытым текстом, а очень завуалированно, но факт остается фактом. Проанализировав ситуацию, я пришел к выводу, что отвечать на эту угрозу надо тут, в Зоне, то есть, в области, в которой не работает электроника, а значит, нет возможности создать и отправить какому-нибудь доверенному лицу материалы, способные скомпрометировать наш род, меня или мою супругу. Скажу сразу: проблемы с законом, вызванные преднамеренным убийством этих двух человек, я возьму на себя. В смысле, вызову в форт бригаду следователей из Великого Новгорода сразу после того, как вернусь из этого рейда, дам все необходимые показания и особо подчеркну, что вы и Свайка не имеете к этому преступлению никакого отношения — порукой тому мое слово. Кроме того, перечислю вам обоим очень серьезную премию за идеально выполненную работу.

Я закрыл глаза, чтобы не сорваться и не прибить эту паскуду на месте, несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, обдумал десяток возможных вариантов своих телодвижений, выбрал наименее проблемный и заставил себя коротко кивнуть:

— Принято.

Княжич удовлетворенно осклабился, затем сообразил, что лежит рядом с двумя трупами, отпихнул бедром супругу и отодвинулся от них подальше. А я постарался занять себя делом — вытащил из пространственного кармана два герметичных пластиковых мешка, на пару со Смирновой упаковал в них тела умерших, огляделся по сторонам, определился с местом создания «схрона», вооружился саперной лопаткой и отправился копать.

Работал без дураков: постелил рядом с местом упокоения третий мешок, только разрезанный пополам, и перенес на него аккуратно срезанный дерн; на четвертый вываливал землю, чтобы потом отнести лишнюю к речке и ссыпать в проточную воду; углубив яму на метр, обработал ее химией, отбивающей запахи, и так далее. Правда, после того, как закончил и вернулся к оставшейся части группы, пошел навстречу проснувшейся паранойе и «признался», что все эти телодвижения были бессмысленными, ибо мутировавшее зверье чует трупы за версту, значит, от силы через сутки от них не останется даже костей.

Татьяна, в момент моего появления под маскировочной сетью лежавшая лицом к детектору и не видевшая моего лица, подтвердила эту чушь так легко и непринужденно, как будто готовилась заранее:

— Ну да. Но ты сделал все, что мог. Ибо шансов донести тела до форта просто не было: они бы привлекали к нам все окрестное зверье даже в том случае, если нам каким-то чудом удалось «перепрошить», активировать и поддерживать чужие «Хамелеоны». А рубиться с ними, зная, что где-то неподалеку ошивается спецгруппа китайцев, форменное самоубийство!

Держать лицо Горчаковых научили на славу, но я, «провисевший» на щупе несколько часов и все еще ощущавший остаточный «резонанс» с аурой кедра, уловил слабую тень их эмоций. Злое удовлетворение княжича вызвало вспышку ненависти, а жуткая мешанина чувств его жены напрягла. Поэтому следующий час, убитый на поиск нового места для дневки и обустройство лежки, пребывал не в лучшем настроении. Но, завалившись на коврик рядом со Смирновой и разрешив «туристам» отдыхать, вдруг почувствовал тычок под ребра, поймал взгляд подруги и прочитал ее артикуляцию: