С оттенком помешательства (СИ) - Лорен Лена - Страница 21

Я не слышала ничего: ни возгласов гостей, ни музыки, ни своих шагов, ни Севера. Только оглушительный мотор собственного сердца ревел в ушах.

Я уже была у цели. Ухватившись за ручку кладовой, распахнула дверь, забежала внутрь темного помещения, со всей силы потянула ручку на себя, но запереться мне что-то мешало. С ужасом поняла, что Север настиг меня. Он вовремя подставил ногу и не дал двери захлопнуться.

Че-е-е-ерт!

Медленно подняла испуганный взгляд и встретилась с безумием, стоявшим в его глазах. С поглощающей темнотой. Засасывающей бездной, припечатывающей своей силой к месту.

Я разозлила его. Очень сильно.

— За идиота меня держишь? — рвано произнес, загородив собой проход, подобно скале, нависшей надо мной. — Неправильный подход ты выбрала, Лина.

Кажется, я влипла...

Север посмотрел по сторонам, сделал шаг вперед и своей широкой спиной оттеснил меня вглубь кладовой, к ее прохладной стене. Я вжалась в угол, забывая как дышать, и ждала. Чего — неизвестно. С одной стороны, мне было боязно. Оставаться с ним наедине в замкнутом пространстве я боялась. И больше боялась не Севера, а себя рядом с ним. Но с другой — меня со всех сторон атаковало маниакальное любопытство, требующее непременного удовлетворения. Потому я больше не пыталась бежать. Заглушала взывающий голос разума собственным сердцем, стучащим так быстро, как никогда прежде, и ждала... Ждала, дрожа всем телом от предвкушения неизвестности.

Север ухватился за дверную ручку и замер вдруг. Дверь так и не запер.

Стоя спиной ко мне, он вообще не двигался. Только дышал. Шумно и порывисто. В такт моему дыханию.

— Север, прекрати, — здравый смысл все еще прорывался, но он был на последнем издыхание, потому и голос мой был слабым. Чужим. — Неужели тебе не надоело? Что это для тебя? Особый вид развлечения? Допинг? Лишний повод показать другим свое превосходство? Только вот зачем? Все и так обо всем знают. Доказывать некому... Мне тем более.

Его напряженные плечи подпрыгнули от одиночного смешка. Он сжал ручку двери настолько крепко, что кожа на руке побелела и натянулась, едва ли не лопаясь от натяжения.

Размышляя о чем-то своем, Север хранил мучительное молчание. Крайне редко он молчал, оттого и душа моя покрывалась промерзлой наледью. В моменты затишья, он был крайне сосредоточен. Даже опасен.

Пульс тем временем существенно замедлился, а само сердце поднялось к глотке, грозясь выпрыгнуть.

— Спрашиваешь, что это для меня? — произнес хрипло и до того тихо, что пришлось задержать дыхание, чтобы расслышать его. — А давай для начала разберемся, что "это"? Что ты имеешь в виду под словом "это"? Что, Лина? — и вновь пульс взревел, стоило ему с извращенной нежностью произнести мое имя.

Я не видела его лица полностью, лишь профиль, но была убеждена, что на нем сейчас маска, не выражающая никаких других эмоций, помимо злости.

Знать бы еще почему он злился на меня...

— Я про твое поведение, неподдающееся никакому объяснению, — с трудом вымолвила, с особым вниманием отслеживая каждый его вдох, каждый взмах длинных ресниц и каждое сокращение налитых мышц. — То ты прилюдно унижаешь меня, то в открытую заявляешь, что ненавидишь меня. Но за что? Что я тебе сделала? Это я! Я должна тебя ненавидеть! Мне напомнить как ты обозвал меня биомусором и едва не утопил! Ты испортил один из самых значимых дней в моей жизни! Да и черт с этим выпускным, забыли! Но как ты объс...

Север стиснул кулаки и резко оборвал меня на полуслове:

— Не тебя я назвал, а Котова! Этот бессмертный яйца к тебе подкатывал!

Во дела....

Внезапно для самой себя я рассмеялась в голос. До того данное заявление было абсурдным.

— Ты когда последний раз зрение проверял? Никто ко мне не подкатывал! Никто даже близко ко мне...

И на сей раз Север не стал меня выслушивать:

— Только потому что я увел тебя к реке, никто и пальцем тебя не тронул, — процедил он, а после рявкнул: — А Котов мог! Ты не знаешь всей сути, поэтому лучше помолчи!

Бесит! Страшно бесит! Да кем он себя возомнил?

— Ничего не понимаю... — схватилась за голову, боясь, что она взорвется как переспелый арбуз. — Если никто не может трогать меня, почему ты сейчас здесь? Зачем запираешься со мной в чертовой кладовке? Тебе, что ли, все можно? А за репутацию свою не боишься? — почти проорала я, действуя на эмоциях.

— Не запираюсь я, — ответил механическим голосом, лишенным жизни.

— А что это, по-твоему? — мой голос сорвался до хрипоты и шепота, в горле стояла противная горечь.

Шумный вдох. Протяжный выдох. Затянувшаяся пауза, сплетающая мои нервы в косичку.

Задрав голову кверху, Север сомкнул веки и испустил из легких заколебавшийся выдох. На лице отразилась мучительная скорбь, боль, незнающая границ...

И клянусь, я расслышала едва уловимый шепот, обращенный к самому себе: "Ну не могу я держаться от нее подальше... убей, но не могу."

Краткий миг — и Север решительно захлопнул дверь, погрузив каморку во мрак.

— А вот теперь я заперся. В чертовой кладовке. С тобой. И мне плевать, кто что скажет... Рты заткну каждому, — пауза, будоражащая кровь и воспламеняющая нервные окончания. — Ты по-прежнему не въехала, почему я срываюсь на тебе?

Тишина и кромешная темнота обострили слух и чувство осязания.

Щелчок замка изнутри. Уверенный шаг. Еще один. Мой судорожный всхлип. Его рваный выдох. Струящееся тепло, забирающееся под одежду. Под кожу. И странное давление, ложившееся тяжестью на мои плечи, стремительно спускающееся вниз.

Ощущения на грани дикости, но крайне захватывающие.

И это опасно. Близость опасна. Было бы лучше, если бы я все видела. Но ведь где-то здесь должен быть выключатель.

Попытавшись нашарить его на стене, я напоролась на что-то твердое. Это что-то с грохотом повалилось на пол. Я была полностью дезориентирована, пока... пока не учуяла дурманящий аромат, перемешавшийся с запахом сигарет. Прямо у лица.

— Лина, я не люблю повторять дважды, — его дыхание врезалось мне в лоб, грубая ладонь стиснула талию.

Замерла, поскольку Север стоял прямо передо мной. Дышал моим дыханием, а я — его. Обжигающим и пьянящим.

Некуда было бежать. Поразительно, но мне и не хотелось вырываться из ловушки. И запах сигарет больше не казался мне таким тошнотворным.

— Нет, Север... Я понятия не имею, что тебе... нужно от меня, — мой голос дрогнул, как и тело, стоило Довлатову намеренно опустить ладонь на ягодицу. Яростно сжать крепкими пальцами. До срывающегося с губ полустона. Мучительного и крайне непозволительного. Но я простонала. Простонала прямо ему в шею и Север громко сглотнул.

Боже... Убейте меня...

— Подумай, ты же умная девочка, — его губы двигались у моего виска, задевали кожу и волосы.

При каждом предательском вдохе грудь соприкасалась с его влажным торсом, отчего та наливалась упругостью, а соски затвердевали, врезаясь в легкую ткань сарафана.

— Почему кому-то достается все и сразу, а мне — ничего, кроме парочки оплеух? Сколько раз у тебя с ним было?

— С кем?

— С Бергером, — прорычал он ненавистно, тряхнув меня и заставив застыть от холода, сквозящего от него.

— Что было? — шумно сглотнула. Находясь под натиском его воздействия, я плохо соображала.

Внезапно он убрал свою ладонь от меня, а вслед за этим послышался удар. Мощный и разрушительный. Кулак Севера со всего маху врезался в гипсокартоновую стену. Точнехонько над моей головой он проделал дыру. Я вздрогнула. Коленки подогнулись. Все затряслось внутри. Завибрировало. И сердце молотило нещадно, пробивая грудную клетку.

— ВСЕ, ЛИНА! — прошипел он на ухо ядовитой змеей, обездвижил меня полностью. — Не вынуждай меня произносить вслух то, о чем я даже думать не хочу! Это пиздец как бесит меня, понимаешь?! — его ладонь властно накрыла мое горло и я оцепенела, боясь проронить даже неосторожный писк. — Так сколько? Раз, два? Не больше же?