Наемники бродячих островов. Том 2 (СИ) - Греховны Фэва - Страница 42

Но и отряд наёмников — те ещё чудаки. Могли спокойно перебить карабинеров, но нет! Даже ружья вернуть пообещали. И мало того, что это на Архипелаге, где такими ценностями не разбрасываются! Так ещё и посреди вымершей деревни. Стреляй — не хочу! Законов можно не стесняться: не то, что наказать некому, свидетелей даже нет!

Парня поглотили фантазии. Он брёл по пустынной улочке и представлял, как выглядел в глазах других воинов. Все они явно старше его, но в их взглядах читался неприкрытый страх. О, да-а-а!

Увлекшись, Макс чуть не прошёл нужный дом. Из пучины мыслей его вырвал редкий стук топора, доносящийся с заднего двора.

Это натолкнуло на мысль, что дома может быть кто-то из старших. Хм… Воспримут ли его всерьёз?

Парнишка осмотрелся. Домик и подворье — как и все остальные в деревне: ставни закрыты, забор покосился, прошлогодняя листва не убрана. Не скрываясь, он направился к калитке, а дальше — на звук возни.

Худшие опасения не подтвердились, дровами занималась всё та же девушка.

ТУК! И полетели в стороны половинки полена. Грязные пальчики охватывают одну из чурок и с трудом поднимают для ещё одного удара. А рука — худая-худая… Что у твоего воробушка!

— Привет!

Девчонка вздрогнула всем телом, чуть не подпрыгнув на месте.

Макс припомнил фразу, слышанную от верующих ещё в Стиллролле:

— Свет в помощь!

— Свет сказал, чтобы ты помогал. — прозвучал хриплый голосок.

Неожиданный ответ. Раньше такого слышать не доводилось. Но ничего, главное, что на контакт пошла.

— Я пообщаться хотел. — он приблизился и протянул свёрток, врученный Батей.

Глаза девушки заблестели. В них смешалось всё сразу — злость, обида, отчаяние… Но незнакомец, словно и не заметил этого. Он, как ни в чём не бывало, развернул мешковину.

На Свет явились два бутерброда. Да каких! Тонкие промасленные куски ржаных сухарей, натёртых чесноком, а между ними — два сочных ломтя ветчины!

Девушка оглянулась по сторонам, приняла гостинец и мотнула головой на сарай. Топор, который она до сих пор так и не выпустила, упал рядом с чурбаком.

Она пошла первой. Макс следом.

Внутри, кроме сельскохозяйственного хлама и инструментов, вдоль одной стены были сложены брёвна. Юноша сразу прикинул какие будет проще разрубить и принялся набирать охапку. Но, обернувшись, застыл как сражённый громом.

Тряпичная хламида лежала на земляном полу, а пуговицы, на платье девушки, были расстёгнуты ниже пупка. Бледную кожу тот час покрыли пупырышки. Сквозь неё отчётливо проступали рёбра. А на хоть сколько-нибудь округлую грудь не было и малейшего намека. Но, от интимности происходящего, всё равно перехватило дыхание.

Откровенно говоря, девчонка меркла на фоне единственной женщины из окружения Макса. Да что там говорить?! Он уже давно мерял красоту по крепкому, но гибкому телу, овальному загорелому личику и горящим глазам боевой подруги.

Глаза… В памяти всплыл тот самый, странный взгляд воительницы. Злой и осуждающий одновременно. Которым она метала молнии на Лая, за его шуточки, на Кена с Джоем за замечания и нравоучения, и на Батю. На него, кажется, просто так.

Мимолётное видение отрезвило. Нутро как будто окатило холодной водой.

— Ты чего? — только и сумел выдавить Макс.

Вместо ответа, девушка перевела непонимающий взгляд на еду, лежащую на верстаке.

— Я просто поговорить хотел.

Всё ещё не понимая происходящего, она принялась застёгивать пуговицы. Макс наверняка понимал неловкость ситуации, но его мужское естество противилось совести. Он жадно рассматривал каждый сантиметр девичьего тела. Может пола подвернётся и обнажит грудь или ниже, между пуговицами, удастся что-то рассмотреть… Но нет.

Слава отцу Свету и Матери бездне — нет.

— Что? — уже не так агрессивно, но всё ещё с раздражением в голосе, спросила девушка.

— Мне приказали разузнать, о случившемся у вас в деревне.

Она поморщилась.

— Тут холодно. Пойдём в дом.

Внутри избы было прибрано и чисто. Макс сначала даже подумал разуться, но спохватился. Согласно урокам Кеншина, в незнакомом месте ни в коем случае нельзя ставить себя в неудобное положение. Будь то замечание хозяина по поводу головного убора, с намёком на шлем, или спущенные на колени штаны, чтобы помочиться или взять женщину. Само-собой, в длинном списке шла и обувь в чужом жилье. Как бы не блестели полы, не уверен в безопасности — не снимай!

Сама же хозяйка на этот счёт вообще не переживала. Она прошлёпала грязными башмаками прямо в жилое помещение. Это лишь подчеркнуло, гнетущую атмосферу запустения.

Повинуясь приглашающему жесту, Макс вошёл следом. Предложение сесть за стол не отверг, но сразу разместился лицом ко входу, мушкет положил на колени.

— Кипяток будешь? — предложила девушка.

Макс кивнул. Скорее всего, ни чая, ни компота, ни хоть какого-нибудь отвара у них просто нет.

— Лепротто, иди за стол! — а это она крикнула уже вглубь дома.

Через секунду, из коридора заглянуло чумазое личико. Длинные светлые волосы резко контрастировали с несколькими разводами грязи на лбу и щеках. На гостя уставились два огромных глаза, полных недоверия.

— Ты где так перепачкалась?!

— Я кору в лесу обдирала. — ответил тонкий, как у мышонка, голосок.

— Зубами, что ли? А ну-ка марш умываться!

Макс задумался. Дочь? Да нет, ей лет десять, а старшей девушке — не больше двадцати. Да та же Венга рядом с ней выглядела бы тёткой.

— Сестра?

— Ага. — девушка поставила на стол две кружки и развернула принесённый сверток. — Меня зовут Алессия. А тебя?

— Макс. — вместе с представлением, парень снял шлем и поставил его на стол.

Глаза девушки как-то неуверенно забегали от лица гостя к еде, он неправильно это понял и кивнул:

— Кушай. Это всё Вам. — а сам аж мысленный подзатыльник себе отвесил. «Всё» — это АЖ целых два бутерброда.

Алессия растерянно улыбнулась:

— Да не, я не то… Ты… Молодой. — констатировала она очевидное обстоятельство ещё более севшим голосом.

Он не нашёл, что ответить. Лишь пожал плечами, мол, да, и сразу перешёл к делу:

— Так что у вас тут случилось?

Девушка начала рассказ с ранней осени. Крестьяне только-только собрали богатый урожай и готовились к торговле с соседней твердыней, во время грядущей пристани. Увы, случиться этому было не суждено. Сперва понеслась уже знакомая история с пропавшим продовольствием. Напавшую хворь никто не опознал, но готовить пострадавшее продовольствие не отважились. Люди старосты вырыли в лесу яму и стали таскать туда злаки, овощи и фрукты.

Потом начали массово дохнуть коровы, свиньи и птица. Тут уже без крови не обошлось. Многие старики были готовы костьми лечь за родимую Милку, Бурёнку и Терэзку. Но эпидемии на архипелаге безжалостны. Собственно, как и карантинные меры.

Домашней скотины в селе было не много, но и ту всю вывели и забили в лесу. Там же прикопали. Для этих целей люди старосты облачались в кожаные плащи с головы до пят и надевали носатые маски со стекляшками на месте глаз.

Увы! Меры предосторожности не помогли. Вскоре, чуму обнаружили у людей.

Роптать на сельского голову перестали даже ярые противники. Стало не до разборок. Благо, у поселения был свой лекарь. Невесть какой, конечно, но всё-таки! Принял правильное решение — собрал всех хворых в одном месте и объявил им изоляцию.

Зоной карантина стал храм. Страдальцам приходилось ухаживать за самими собой, да ещё помогали священник и несколько добровольцев в кожаной сбруе. Что примечательно, святой отец защитой не пользовался, но и не заболевал. Отпорный к заразе оказался!

Поначалу, вроде, распространение болезни удалось остановить. Новых случаев не было, к церкви народ и близко не подходил, так что думали обойтись малыми потерями. Но новые очаги вспыхнули как раз в семьях волонтёров. Тут-то и понеслось!

Кто и зачем учинил бунт — неизвестно, Алессия ночью спала. Но на следующее утро от ратуши с храмом остались только дымящие руины. Больные, староста, жрец Света… Всех погубили!