Упраздненный ритуал - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 20

– Я действительно ничего не знал, – сказал Габышев, – пожалуйста, поверьте. Я, конечно, догадывался, что может случиться нечто такое, но конкретно ничего не знал.

– Вы работаете одновременно на две разведки, – Дронго не спрашивал, он утверждал, – и поэтому вас так охраняют.

– Мы договорились эти темы не затрагивать, – теперь вскочил со своего места Ахмедов, – давайте не будем говорить про прежнюю службу господина Габышева. Это не имеет к данному расследованию никакого отношения.

– Я занимаюсь бизнесом, – тихо добавил Габышев, – и не понимаю, о чем вы говорите.

– Дело в том, Габышев, что они скрыли не только от меня, но и от вас, одно очень важное обстоятельство. Убийца наносил удары Ларченко и Рамазановой одним и тем же ножом. Вы понимаете? Одним и тем же. Значит, они знали, что действовал один человек. И в обоих случаях почерк схожий. Я думаю, что Ларченко открыл ему дверь только потому, что это был знакомый человек. И Керимова он уговорил прийти на третий этаж. Убийца точно рассчитал, что Керимов придет. Я думаю, что с Рамазановой было немного иначе. Он почему-то не стал представляться, а сразу нанес ей удар по голове, чтобы потом убить. Однако во всех случаях действует один и тот же убийца.

– И Рауфа тоже он столкнул, – вспомнил Габышев, – хотя нет, я стоял рядом. Нет, нет. Рауфа никто не толкал. Мне кажется, он сам поскользнулся.

– Кажется, или вы уверены? – строго переспросил Дронго.

– Сейчас я ни в чем не уверен. Господи, получается, что это кто-то из наших ребят. Но такого не может быть. Леня Альтман, он мухи не обидит. А Фазик Магеррамов, он ведь всегда боялся Игоря. Нет, это невозможно. Игоря все боялись, все уважали, любили.

– Что значит боялись? – уточнил Дронго.

– Он был сильнее всех, – пояснил Габышев, – мы оба спортсмены. Я старался ребят не задирать, а он иногда оттягивался. Но ему все прощали, знали, что он всегда за наших ребят заступится. Нет, никто из них не мог убить Игоря.

– А Раис Аббасов? – вспомнил Ахмедов. – Это ведь он не послушался нас и поехал за Дронго. Странно как-то получается. В прошлом году, когда случилось убийство, послушался, а в этом, еще до убийства, улетел в Москву.

– Может, он передумал, – предположил Дронго, – я бы не хотел, чтобы у вас выработалось определенное мнение. Конечно Аббасов такой же подозреваемый, как остальные, если не более других. Во-первых, именно он приехал ко мне домой. Идеальный способ обеспечить себе алиби. Во-вторых, не прошел проверку на детекторе. И в-третьих, не очень ладил с Керимовым, у них были явно натянутые отношения.

– Ты еще забыл, что в момент убийства он находился в другом месте, – напомнил Вейдеманис, – и когда погас свет, побежал наверх, якобы за племянницей.

– Это как раз легче всего проверить, – вздохнул Дронго. – Убийца наносил удары в шею. Вам не кажется, Габышев, что это может быть человек, знакомый некоторым образом с анатомией. И потому он мог точно попасть в сонную артерию. Вот вам, пожалуйста, и аргумент против Альтмана. А ущербность низкорослого Магеррамова могла компенсироваться агрессивностью. Разве такого не может быть?

– Господи, через столько лет, – прошептал Габышев, – нет, это невозможно.

– Осмелюсь вам напомнить, что вы также не прошли детектор – заметил Дронго, – и вы тоже под подозрением. Игорь был первым в классе, разве недостаточно, чтобы вы чувствовали себя не совсем уверенно? Ведь вы были самым привлекательным не только в вашем классе, но и в школе.

– И из-за этого, спустя столько лет, я взял нож и пошел его убивать? – парировал Габышев. – Чушь какая-то.

– Я не сказал, что вы взяли нож. Я сказал про комплексы, которые могли у вас развиться. Среди подозреваемых могут быть не только мужчины, но и женщины.

– Только наших девочек не впутывайте, – встрепенулся Габышев, – они абсолютно не при чем.

– Три года назад ваш спор с Рауфом был из-за Светланы Кирсановой. А вдруг ей нравился именно он? Представляете, какой шок она пережила после его смерти?

– Я теперь понимаю, почему вас считают лучшим, – зло вымолвил Габышев, – вы специалист по придумыванию ситуаций. Нет, такого не может быть. За Кирсанову я могу поручиться.

– А за всех остальных? – спросил Дронго.

Наступило молчание.

– Не знаю, – признался Габышев, – я теперь ничего не понимаю. И никому больше не верю.

– Где вы были ночью?

– Это мое личное дело. Хотя я видел, как за мной следили, и думаю, что вы все знаете. Именно поэтому за Кирсанову я могу поручиться. Она не точила нож сегодня ночью.

– Вам не говорили, что вы циничны?

– Надеюсь, что для бизнесмена это не является недостатком, – улыбнулся Габышев, снова поднимаясь со своего места. – Я могу идти?

– Где вы были в момент убийства? – спросил Дронго.

– У физкультурного зала, – ответил Габышев, – я обратил внимание на очаровательных выпускниц последних лет. Мы беседовали. Если хотите, я найду их и приведу, чтобы они подтвердили мое алиби.

– Не нужно, – сказал Дронго, – позовите Аббасова. И вернитесь обратно в комнату, где собрались ваши бывшие одноклассники.

– Хорошо, – Габышев встал, подошел к дверям и, обернувшись, добавил: – Удачи вам. Хотя я не совсем понимаю, чем вы занимаетесь.

С этими словами он вышел из комнаты. Ахмедов взглянул на Дронго.

– Будете беседовать с каждым? – спросил майор.

– Пока не найду убийцу, – невозмутимо ответил Дронго. – Вы же сами сказали, что его нужно найти до утра. Я не хочу оставлять ему шансов на следующий день.

В комнату вошел Раис Аббасов. Он был бледнее обычного. От обильного пота на его рубашке появились большие пятна. Он тяжело дышал, глядя на троих мужчин, сидевших в комнате.

– Садитесь, – предложил ему Дронго, вставая со своего места и указывая Аббасову на стул, где недавно сидел Габышев.

Аббасов покорно сел, сокрушенно качая головой.

– Как все нелепо, – сказал он горько, – какое горе! Его действительно убили? Мне сказали, что он ударился о батарею.

– Его убили, – подтвердил Ахмедов. – Хотите посмотреть?

– Нет, – испугался Аббасов, – я вообще боюсь покойников.

– Отвечайте на вопросы, – попросил Дронго. – Где вы были в момент убийства?

– Стоял рядом с вами, – удивился Аббасов, – как раз в тот момент, когда погас свет.

– Что вы делали после этого?

– Сразу побежал за своей племянницей. Я испугался за девочку. В темноте разное может произойти. Про убийцу я даже не подумал. Боялся, как бы ребята ее не обидели.

– Нашли ее?

– Нет, не нашел, – поднял голову Аббасов, – началась давка, все толкались, ребятам было весело, многие смеялись.

– А когда включили свет, вы спустились вниз по правой или по левой лестнице?

– Меня не было около туалета, – поняв, о чем именно хочет спросить Дронго, ответил Аббасов, – я спускался по другой лестнице.

– Значит, у вас нет алиби, – подвел итог Ахмедов.

– Нет, – кивнул Раис Аббасов, – но я его не убивал. Я бы этого убийцу собственными руками задушил. Или отдал мужу Оли, чтобы он его придушил...

Поняв, что сказал лишнее, он замер, испуганно глядя по сторонам.

– Так, – строго сказал Ахмедов, – значит, так. Какое отношение к этим убийствам имеет муж Ольги Рабиевой? Только не лгите, что вы ничего нам не говорили.

– Никакого, – тихо ответил Аббасов, отпустив голову, – у меня это случайно вырвалось. Честное слово, никакого.

– Я думаю, вам лучше объясниться, – предложил ему майор, – это будет в ваших интересах.

Аббасов посмотрел на Дронго, и тот кивнул в знак согласия.

– Они переехали сюда несколько лет назад, – пояснил Аббасов, – я помог им с переездом, дал деньги в долг ее мужу. Он мне потом все вернул. Он много рассказывал, как они оттуда уехали. Чудом спаслись, когда город, где они жили, должны были сдать войскам другой стороны. Там ведь тогда никто не разбирал, где правые, где виноватые. Убивали всех. Странно, что до сих пор никто не вспоминает об этой трагедии. Там погиб каждый тридцатый. Если бы в Америке погибло десять миллионов человек из трехсот, об этом говорили бы сто лет. А в Таджикистане во время гражданской войны из трехмиллионного населения погибло почти сто тысяч человек. Каждый тридцатый. И никто даже не вспоминает об этой трагедии.