Котёнок выпускает когти (СИ) - Артемьев Юрий - Страница 16

***

Незаметно покинув кабинет директора, я удалился с портфелем, набитым бумагами. В жилой корпус я не пошёл, а сразу же покинул интернат. Через дыру в заборе я выбрался за территорию школы и устроился на лежащем в кустах брёвнышке. Уютное местечко, особенно летом. Здесь в тёплое время года постоянно присутствовали мужики, распивающие на троих или даже на двоих. Вон и стаканчик гранёный на ветке висит, слегка поблёскивая в лучах скупого январского солнышка. Я стал пролистывать дела пропавших девочек. Некоторые сразу рвал и складывал в кучку, на том месте, где чернело, сквозь вчера выпавший снег, старое костровое место. Одно из дел меня сильно заинтересовало. Александра Павловна Котова. 1954 года рождения. Очень уж больно имя с фамилией подходящее. Саша Котова. Почти как у меня в прошлой жизни. Только женского рода.

Родилась Александра в маленьком городе Пучеж в Ивановской области 14 ноября 1954 года. В графе отец — прочерк. Отчество видимо со слов матери, которая умерла через пять лет после рождения Александры уже в Москве. Справка о смерти тоже имелась в деле. Судя по всему, попала под машину или под трамвай. В документах про это написано расплывчато. Что-то про дорожно-транспортное происшествие. Но машина обычно редко отделяет руки-ноги от тела. А там упоминалось именно об ампутации нижних конечностей. Возможно, что и жилплощадь какая имелась. Но на это вряд ли можно было рассчитывать в Советском Союзе. Здесь всё принадлежит государству. Но я и не претендую пока. Пока… Сведений о других родственниках в личном деле не имелось. Ну, что же, история запутанная. А вот воспользоваться свидетельством можно попробовать. Так… Мне, ну то есть Инге, сейчас почти тринадцать. В апреле исполнится. А Саше уже исполнилось пятнадцать лет. А в этом уже наступившем 1970-м, осенью в ноябре ей исполнится шестнадцать. Ну, а в шестнадцать уже выдают паспорт. Правда, я мелковата для пятнадцати-шестнадцати лет. Но можно это будет списать на болезнь. Вон шрамов на полживота. И на спине тоже есть в районе поясницы. Справки-то у меня есть, но на имя Инги Котти, а теперь надо бы заморочиться справками на имя Александры Котовой. Ну, что же… Придётся понадеяться, что в это счастливое время при отсутствии компьютеров и интернета, можно как-то обойти все эти нюансы.

Так… Эту папочку откладываю отдельно. Листаю остальные… Ничего подходящего не нахожу. Все лишние бумажки летят в то место, где когда-то уже был костерок. Достаю спички. Ага. Ну, какой же хулиган и без спичек в кармане. Поджигаю одну скомканную бумажку, другую. И вот уже полыхает небольшой костерок на фоне снежного пейзажа. Полыхает ярко, но и прогорает быстро. Ворошу палочкой пепел от сгоревших бумаг, стараясь, чтобы прогорело всё без остатка. Поливаю всё коньяком из бутылки… Хотя вряд ли какой Шерлок Холмс будет рыться в этом пепле, отыскивая доказательства великого преступления века.

Остались у меня только папки Котовой и Котти. И ту и другую я осторожно возвращаю на место, в сейф уже погибшей директрисы. Свою папку там, где все дела моего класса, а папку Александры в стопку с пропавшими учениками. Я только изъял свидетельство о рождении Инги на всякий случай. А из папки Котовой изъял кроме свидетельства о рождении ещё и аттестат о восьмилетнем образовании и справку о смерти её матери. Кстати, Саша Котова оказалась неисправимой троечницей. Только пара отметок «хорошо» по пению и литературе. Ни одной отметки «отлично» не присутствовало списке предметов. Остальные все «удовлетворительно». И к тому же, несмотря на то, что в комсомол сейчас принимают с 14 лет, в личном деле Александры в строке «член ВЛКСМ» стоял прочерк. Вот и ладно. Мне и так сойдёт.

***

Прошло ещё два месяца. Снег уже стал терять свою зимнюю белизну. Ближе к апрелю солнышко уже было ярче и теплее. Пару раз уже прошли дожди, окончательно добивая кучи грязного снега. Лёд на Новоспасском пруду ещё не сошёл. Толстый, ещё не всплыл. Насчёт Короля ничего не известно. Я старательно обходил тот дом стороной. Милиция к нам в интернат вроде бы не приходила. Если бы что-то и стало известно о найденных на чердаке трупах, то весть сразу бы разнеслась по интернату. Тут, как в деревне. Все всё знают. По крайней мере, на уровне слухов. Но слухов не было.

Нам прислали нового директора. Это был худой нервный мужчина в очках. Он неспешно входил в курс дела, и нововведений пока в школе никаких не было. Всё идёт по плану. По моему плану…

***

В субботу четвёртого апреля мне, Инге, исполнилось тринадцать лет. Учительница скупо упомянула об этом на первом уроке. Одноклассники скупо поздравили. Никаких подарков. Никаких празднований. А душе хотелось праздника.

После школы я свалил из интерната и поехал в центр Москвы. На метро. Это было не так просто как теперь. Станции Площадь Ногина ещё не было. Сев на Пролетарской, я сделал пересадку на Таганской. По кольцевой линии доехал до станции метро Комсомольская. Снова пересадка. И вот я выхожу в город на Дзержинской.

Здание КГБ, правда, выглядит немного не так, как я его помню по моей прошлой жизни. Как будто не хватает полдома, а на его месте стоит старое здание, которого в будущем уже не будет. Зато Железный Феликс на своём законном месте. Давно я его не видел.

Стоит и не знает, что примерно лет через двадцать обезумевшая толпа снимет его с постамента, зацепив тросом крана за шею. Мне кажется, что он смотрелся вполне гармонично возле здания одного из самых сильных силовых ведомств мира. Ну да ладно. Не моё это дело. Я обещал не лезть в политику. И постараюсь не лезть.

Но я приехал не в КГБ. Я приехал в Детский мир. В это счастливое время это самый большой детский магазин в СССР.

Да. Особенно в это доброе и мирное советское время это был не просто магазин детских товаров, это был целый детский мир. Детский Мир с большой буквы. Ну, ладно я. Со своим сознанием из будущего, я видел и более шикарные магазины. Но для детей этого времени это была просто сказка. Для меня вообще-то тоже. Я как будто возвращался в своё детство. Примерно в это время я с родителями тоже бывал в Детском мире. Но тогда меня таскали за руку в основном по секциям одежды и примеряли на меня всё, что попадалось под руку. А попадалось не так много. Ассортимент в те времена был ограничен. Так что в основном примерка подразумевала подгон по размеру. Хотя и тут не всегда брали размер в размер. Чаще на вырост.

А сейчас я бродил по магазину как в музее. В основном смотрел. Хотя денег у меня с собой хватало. Взял рублей семьдесят мелкими купюрами, на всякий случай. Но игрушки меня интересовали мало. Канцтоварами я тоже не заморачивался. Зачем? Я планировал в скором времени порвать со школьным обучением. Чему они меня могли научить? Да и к тому же у меня в заначке уже был аттестат о восьмилетнем образовании на имя Александры Котовой. Но посмотреть было на что. Сама атмосфера меня воодушевляла. Я сразу же купил себе пломбир в вафельном стаканчике и аккуратно ел, стараясь не обкапаться подтаявшим мороженным. Я же девочка…

Вокруг были люди. Простые советские люди. Мамочки с озабоченными лицами. Дети со счастливыми лицами. Дети с расстроенными выражениями на лице. Видимо им не купили чего-то. А так хотелось. Были и дети с недовольным видом. Особенно те, которых таскали за руку озабоченные родители. Наверное и я с таким видом таскался по этому магазину в своё время.

Погуляв примерно с час по первому этажу и подвальным отсекам, я устал от обилия игрушек, кукол и всяких конструкторов. Но так ничего для себя и не приобрёл. Незачем обрастать хламом. Да и не надо мне ничего из этого. А вот на более верхних этажах я задумался. Одежда! А пожалуй что и пригодится. И даже очень пригодится. Но вот какая?

***

Отстояв очередь, я купил себе одну пару ГДР-овских колготок серого цвета. Нет, это не тонкие женские колготки, а хлопчатобумажные. Правда, в отличие от советских, восточные немцы уже стали добавлять эластичные нитки в пряжу. Поэтому колготки из ГДР не так активно собирались на коленках в морщинистые складки. Покупку мне упаковали в бумагу и завязали шпагатом.