Безмолвный ковчег - Геллатли Джульет - Страница 49

Еще одно изменение в болезни Якоба Кройцфельдта заключается в том, что ее стали находить у людей молодого возраста. Этот диагноз был поставлен 3-м подросткам в Британии и 4-м в других частях света. Доктор Наранг считает, что это могло произойти из-за того, что через раны, оставшиеся от выпавших молочных зубов, в организм детей попадала внутривенная инфекция.

Тропа открытий доктора Наранга прервалась в 1991 году, когда Лаборатория службы здравоохранения (ЛСЗ) обвинила его в том, что он не зарегистрировал свою работу в соответствии с новыми нормами здравоохранения и безопасности. Его работа, действительно, выходила за рамки Исполнительных норм здравоохранения и безопасности, которые направлены на то, чтобы не допустить генетических манипуляций, опасных для человека. Тем не менее, в 1992 году ЛСЗ временно отстранила его от работы за якобы плохое выполнение профессиональных обязанностей, а, именно, за неправильное ведение записей пациентов.

В 1993 году эти обвинения еще преследовали доктора Наранга, когда ЛСЗ дала ему указание покинуть свою специально оборудованную лабораторию в Ньюкасле и уехать в Лондон. Его заместителем был назначен бывший работник Министерства сельского хозяйства, и во время отсутствия Наранга ЛСЗ уничтожила много ценных образцов губчатой энцефалопатии. Вся эта история закончилась в 1994 году, когда доктора Наранга уволили.

Этот сокращенный доклад, напечатанный в газете, является замечательным документом не только из-за большого количества подробностей. В нем рассказано о том, что человек, который, возможно, больше всех в Британии знает о губчатой энцефалопатии и единственный, кто имеет ключ к пониманию этой проблемы, получает приговор: увольнение. Доктор Наранг был также одним из немногих ученых, который смог опровергнуть часто повторяемое заявление правительства о том, что говядина безопасна для употребления в пищу.

Ко времени написания этой книги в 1996 году страсти вокруг коровьего бешенства улеглись, но осталось чувство ожидания: а что произойдет дальше? Известно, что от болезни Якоба Кройцфельдта умерли 4 молочных фермера, у которых в стадах был зараженный скот. Также, в мае 1994 года 15-летней девочке Викки Риммер поставили диагноз «болезнь Я. Кройцфельдта», и считается, что причиной стало питание. Необходимые тесты станут возможны только после ее смерти. Об одном из самых тревожных аспектов этого печального случая сообщила 25 января 1994 года газета «Дейли Миррор». В статье рассказывалось, что, по словам матери Викки, врач из службы наблюдения за болезнью Я. Кройцфельдта осмотрел ее дочь и попросил миссис Риммер не предавать огласке этот случай. Он к ней обратился со словами: «Подумайте об экономике страны и об Общем Рынке». Если это сообщение является правдой, то это самый пошлый и оскорбительный выпад, из тех, что бросают в лицо людям, столкнувшимся со смертью.

Мы до сих пор почти ничего не знаем о губчатой энцефалопатии, и поведение правительства во время вспышки эпидемии указывает на то, что все это время его первоочередной заботой была защита говяжьей и молочной промышленности. Ради этой цели правительство поставило под удар безопасность людей.

Не стоит воспринимать это как единичный случай. В 1990 году администрация США признала, что среди крупного рогатого скота широко распространился новый вирус. Этот вирус, провоцирующий иммунодефицит, является коровьим аналогом вируса СПИД и принадлежит к той же группе вялотекущих вирусов.

Когда эта инфекция достигнет Британии – было лишь вопросом времени, и это, в конце концов, случилось в 1993 году. Первая вспышка эпидемии произошла в стаде голштинских молочных коров в 10 милях от моего дома. Реакция на это Министерства сельского хозяйства была предсказуема. Оно заявило, что коровий иммунодефицит (БИВ)[8] – это вялотекущая инфекция, и, как у всех лентивирусов, симптомы у нее проявляются очень медленно. Она не представляет угрозы для скота, и нет необходимости ее регистрировать. Кроме всего прочего, она характерна лишь для определенного вида, и люди не могут ей заразиться. Иными словами – как всегда, бизнес.

К сожалению, факты не соответствовали теории. Фермеры, у которых произошла вспышка вируса коровьего иммунодефицита, Тим и Линда Блайтинги, купили несколько новых коров, привезенных из Голландии, и через пару дней после прибытия на ферму, животные заболели целым рядом болезней. Через несколько дней то же самое произошло с остальным стадом. По чистой случайности, их местный ветеринар только что вернулся из США и заподозрил БИВ. Он сообщил об этом в Министерство сельского хозяйства.

Внезапно Блайтинги оказались втянуты в водоворот путаниц и противоречий. У животных брали анализы, приезжали и уезжали какие-то люди, тесты то проводили, то не проводили. Был целый ряд признаний и отрицаний, за ними следовали противоположные признания и отрицания, но не было поставлено никакого диагноза.

Между тем, у всех беременных телок происходили выкидыши тогда, когда срок был уже почти полным, и большая часть родившихся телят умирали спустя один или два дня. Некоторое время они сосали вымя, затем им становилось плохо, и на следующий день они умирали. Через несколько месяцев больше половины животных из стада либо сами умерли, либо их пришлось убить, чтобы прекратить их страдания. И все же Министерство сельского хозяйства отказывалось поставить диагноз «вирус коровьего иммунодефицита» (БИВ) и продолжало настаивать на том, что в любом случае БИВ – это неопасная инфекция.

Когда у стада Блайтингов появилось клеймо «коровий СПИД», то, в том месте, где они жили, нормальное существование для них закончилось. Поставщики не хотели поставлять, соседи не хотели находиться вблизи, и никто не хотел иметь дело с их скотом. Хотя официально они имели право продать свое стадо, в их районе никто бы его не купил, а семья Блайтингов считала, что было бы безответственным увезти его куда-либо подальше и тайно продать.

Через несколько месяцев среди оставшихся животных симптомы утихли, но, когда беременность у коров снова достигла последнего месяца, то начался новый виток мучительных смертей.

Когда в конце 1994 года я посетила эту ферму, то увидела, что некоторые животные лежали, практически, неподвижно, проявляя полную заторможенность. Телята были точно также вялы, из глаз у них выделялась жидкость. Большинство животных потеряло огромное количество массы тела и были похожи на скелеты, особенно тощей, была задняя часть тела. А когда одну из коров перегоняли в помещение для доения, у нее проявились симптомы, сходные с признаками губчатой энцефалопатии: животное вело себя очень нервно, дергалось, было охвачено паникой. Поскольку, Министерство сельского хозяйства по-прежнему отказывалось признать, что причиной был вирус коровьего иммунодефицита (БИВ), то я решила провести свое собственное расследование.

Впервые этот вирус был обнаружен у коровы в штате Луизиана в 1969 году, в то время к нему проявили мало интереса, его заморозили и благополучно о нем забыли. Этот вирус обозначили R29, по номеру коровы, у которой он был взят. Когда произошла вспышка ВИЧ-инфекции и СПИДа у людей, этим вирусом вдруг снова заинтересовались, его разморозили и сотни раз размножали в надежде на то, что это поможет пониманию человеческой болезни.

О БИВе было опубликовано несколько научных работ, но только в двух ранних трудах указано, что вирус этой болезни успешно заражает человеческие клетки. Одна из ранних работ также указывает на то, что последствия этой болезни для скота – вовсе не такие безобидные, как это утверждает Министерство сельского хозяйства. Однако все последующие лабораторные эксперименты показали, что он не опасен и не заражает человеческие клетки. Что-то здесь явно не сходилось!

Я выяснила, что вся экспериментальная работа проводилась с одним единственным образцом R29, который много раз размножали, в результате, он очень ослабел, а это указывает на то, что более поздние тесты, возможно, не имеют ценности. Тревожным моментом является открытие, показавшее, что БИВ тоже может передаваться другим видам – кроликам, овцам и козам, как в естественных, так и в искусственных условиях.