Продавец кондитерки 2 (СИ) - Юшкин Вячеслав - Страница 15

В пользу этого факта говорит и дошедшее до нас в ряде источников воспоминание, свидетельствующее о прямых поставках товаров слободского купца в столицу Англии: в 1806 г. Анфилатов отправил в Лондон лен, два года товар не продавался, а на третий поехал сам купец. Ксенофонт Алексеевич осмотрел лен, предлагал его купить, но купцы-оптовики занижали цену, тем самым желая отучить русских торговать без посредников. Видя непоколебимость Анфилатова, англичане рекомендовали ему отправить товар обратно в Архангельск, но тот заявил: «В лес дрова не возят», отвез лен за город и сжег . Этот поступок впечатлил современников и характеризовал слободского купца как человека с твердым характером, самостоятельного в принятии решений.

К. А. Анфилатов входил в число русских купцов, осуществлявших самостоятельную торговлю и через С-Петербург (в конце XVIII — начале XIX в. таких предпринимателей насчитывалось всего около 20) [16]. Весной 1805 г. Ксенофонт Алексеевич получил разрешение на прибытие его кораблей с товарами из северной столицы в Константинополь .

В начале XIX в. Ксенофонт Алексеевич со своим тестем Алексеем Поповым участвовал в создании Беломорской компании с правлением в Петербурге, стоявшей у истоков акционерного дела в России. По подсчетам Л. Е. Шепелева, до 1807 г. в стране действовало всего пять акционерных компаний. «В 1803 г. была учреждена, а в 1804 г. открыла действия первая в XIX в. Беломорская торговая компания», — сообщает он [19]. Компания создавалась для китобойного и рыболовного промыслов и, несмотря на государственную поддержку, просуществовала только до 1813 г. В историографии ее деятельность характеризуется как неудачная «с самого начала», но сам факт открытия компании стал заявкой, причем одной из первых, новой, капиталистической формы организации крупного бизнеса в России.

На развитии торгово-предпринимательской деятельности К. А. Анфилатова в начале века не могли не сказаться непрекращающиеся наполеоновские войны, континентальная блокада Англии, оккупация Бонапартом Голландии — события, которые привели к падению внешнеторгового оборота России (так, если в 1801–1805 гг. он составлял 127,87 млн руб., то в 1806–1808 — только 74,98 млн руб.) и объективно способствовали поиску русскими предпринимателями новых деловых партнеров.

Таковые были найдены энергичным слободским купцом Анфилатовым, нуждавшемся в стабильном рынке сбыта товаров, еще до присоединения страны к континентальной блокаде. «Мое желание, — писал он в декабре 1805 г. Н. П. Румянцеву, — стремиться начать торговлю непосредственно в

Северо-Американские области и доставлять туда наши продукты и товары, а напротив того привозить оттоле тамошние произведения на собственных российских кораблях…» Это было смелое предложение в силу не только дальности и опасности пути, но и отсутствия в России дипломатического корпуса молодого североамериканского государства.

Без заинтересованности и мощной поддержки со стороны правительства К. А. Анфилатову вряд ли удалось бы в короткий срок организовать и осуществить столь значимую экспедицию. «Граф Николай Петрович, — говорилось в именном указе Александра I от 29 декабря 1805 г. Румянцеву, — усматривая из поданного вам письма от слободского купца Ксенофонта Анфилатова... что сей купец первый предпринял отправить на своих кораблях российские товары в порты Американских Соединенных Штатов, я поручаю вам объявить ему мое благоволение и принять меры, чтобы первые три корабля, в России построенные и ему, Анфилатову, принадлежащие и отправленные от него из здешнего или Архангельского порта с российскими товарами в Соединенные Штаты, отпущены были без взимания тарифных пошлин, и, равным образом, коль скоро помянутые три корабля с американскими товарами прибудут в которые-либо порты наши, пошлин с привозимых на тех кораблях товаров не брать…» С позволения Александра I, таким образом, корабли Ксенофонта Алексеевича освобождались от уплаты таможенных сборов и, более того, из государственной казны для осуществления плавания он получил пособие в размере 200 тыс. руб.

Таким образом мой новый компаньон имел выходы и на штаты Северной Америки для меня это было выходом из положения. Теперь я мог разложить капиталы в нескольких финансовых системах и иметь хоть какие-то гарантии, что британские финансисты не смогут меня ограбить.

И да Екатерининская гавань очень известное место.

ЕКАТЕРИНИНСКАЯ ГАВАНЬ, бухта в Кольском заливе (прежние названия — Корабельная гавань, Корабельное урочище). Названа в честь жены Петра I Екатерины I в 1723, когда здесь была основана база Кольского казенного китоловства (по иной версии — названа в 1764 В. Я. Чичаговым в честь Екатерины II). Стоянка в бухте кораблей русской Северной эскадры вице-адмирала П. П. Бредаля во время войны со Швецией (зима 1742–43) показала пригодность гавани к размещению кораблей круглогодично. В начале XIX в. здесь размещалась база Беломорской промысловой компании.

Теперь надо было собрать большой караван и очень быстро вернуться. У меня всё равно оставались обязательства перед британской армией и меня могли в любой момент кинуться искать и тогда возникали проблемы. официально я должен был в любой момент вернуться на службу.

Глава 8

Все договоренности нужно было соблюдать в точности. У русских купцов было одно хорошее правило — данное слово не пересматривалось в угоду обстоятельствам и надо было соответствовать если мы хотели долгого сотрудничества. Идти надо было по звездам метод счисления не годился слишком большой разнобой в течениях и просто прокладывать курс по карте было невозможно. С другой стороны, можно было прокладывать курс и методом счисления, но тогда риск аварии увеличивался тысячекратно. Сложность прокладки курса по звездам была в том, что тучи и облака на северном небе — это постоянные хозяева небес — вот солнышко и ясное небо это редкость. С пиратами пока было тихо и можно было спуститься с мостика в каюту и отдохнуть. Капитан так и остался на мостике складывалось впечатление он на мостике и спал. Только голова коснулась подушки, и я тут же заснул. Во сне я делал предложение Татьяне, и мы обменивались кольцами. Хоть и спал, но тут же мысль надо заказать кольца и не потерять до этого мерки с пальца, затем пришло время эротических снов и совсем уж нежданно раздался стук в дверь каюты и крик вахтенного — паруса на осте. Пришлось выныривать из сладких снов и одеваться и подниматься на мостик. Да на осте были видны верхушки парусов и через четверть часа паруса стали видны больше. Корабль нас догонял. В здешних водах торговое мореплавание достаточно редкое дело и встречный корабль в большинстве случаев — это военный корабль. Или французский или британский. В любом случае для нас ничего хорошего в любом случае будь это французский или британский корабль наше судно обыщут и не факто, что не найдут лишний комплект судовых документов и тогда в любом случае нас ждет суд и для меня это будет петля. Матросы пойдут на каторгу. Мы добавили парусов, и наш преследователь добавил парусов. Флаг мы не поднимали, но и наш преследователь шел без флага. Так мы и шли по морю — океану, война на море сейчас очень неторопливое дело настала ночь и в полной темноте мы шли под всеми парусами и молились, что бы преследователь нас потерял, но молитвы не были услышаны с первыми лучами солнца наш преследователь стал виден в полной красоте. Это был 40-пушечный фрегат и теперь мы видели его в полный рост так сказать и нас видели полностью. Мы с мостика в подзорные трубы осматривали преследователя и пытались определить — флоту какой страны принадлежит этот красавец— корабль. мы поставили уже не просто все паруса мы поставили всё что можно и получили увеличение скорости почти на целый узел.

Наш преследователь стал ставить дополнительные паруса и стал нас медленно, но догонять. С нашего мостика была прекрасна видна и палуба фрегата, и даже часть мостика. Флаг наш преследователь не показывал и продолжал нагонять нас.