Люба (СИ) - Даниленко Жанна - Страница 35

— Как я с ней поступаю? Вон, видишь, девочки замолчали, ждут сенсации. Говори.

— Не надо на меня злиться, ты ей изменяешь. Что, прошла любовь, или эта новая лучше?

— Все, с меня хватит. Да, в прошлое дежурство я действительно был в галерее. И что? Там никого кроме нас не было. Я смотрел, Коля, в галерее никого не было. Даже если меня кто-то видел, то что, все другие занимаются сексом по-другому? Пойдем, поднимемся в галерею, может, встретим кого, завтра будем рассказывать во всех подробностях. Говоришь, она плачет? Я не знаю почему, сейчас я ее вызову.

Он набрал номер.

— Привет, родная. И что у тебя с голосом? Иди ко мне в приемный, если что, тебя найдут.

Через три минуты Люба открывала двери ординаторской.

— Что ты хотел?

— Девочки, разрешите представить вам мою жену. Хирург-ординатор Корецкая Любовь Александровна. У нас есть четырехлетний сын. Кстати, в галерее я был с ней.

— Сашка, не ври! Если ты был с Любой, то почему она плачет?

— Потому что мне плохо на работе и дома. Господи, Саша, можно я уйду в другую клинику? Я не хочу здесь работать. Оперировать мне не дают, в галерее подглядывают, мне весь день рассказывают, как я выглядела голой в разных интерпретациях. Ко мне в спальню дома входят все без стука, они там все высыпаются днем, а ночью ходят, смотрят телевизор, едят, слушают музыку. Если Валерка шумит, когда играет, ему сразу делают замечание, а то и угрожают. Три взрослых человека в доме, а я на ночь не могу с ними оставить ребенка, я прошу отца забрать его к себе. Саша поговори с ними, у меня впечатление, что это уже не мой дом. Я готовлю еду тоннами, но когда мы приходим, есть нечего. У твоей матери завелись подруги, хотя она всего полгода в городе. Они диктуют мне, как должна себя вести сноха. Мне говорят, что я неучтива со свекровью, что она для меня мужа вырастила, а я неблагодарная. Они роются в моем шкафу, они уверены, что если я себе покупаю одежду или обувь, я должна такую же вещь купить твоей матери и Зине. Они не довольны поведением Валерки, он кричит, шумит, бегает по дому. А что должен делать четырехлетний ребенок?

— Люба, успокойся, я все понимаю. Ты думаешь, мне это нравится? Моя мать — алкоголичка, я каждый раз, когда бываю дома, проверяю уровень спирта в сейфе и его концентрацию. Я говорил с ней по поводу подруг. Я говорил по поводу того, что нам не хватает денег, она не слышит. Люба, я не могу их выгнать на улицу. В следующем месяце я положу ее на реабилитацию, поговорю с психиатрами, может, можно хоть как-то восстановить личность. Хотя, если вспомнить ее скандалы с отцом… Я не знаю, какой она была. Может, это ее сущность. Не бросай меня, девочка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Прости, Сашенька, я просто устала. И я хочу нормального секса.

— Скажи где, остальное не вопрос.

— Да, ребята… Может, вам комнату сдавать на два часа в день?

— Нет, Коля, после последних месяцев не меньше чем на сутки.

— Понял, увы, столько я не могу. Ладно, Люба, не плачь и не бросай мужа, он без тебя пропадет.

— Я в курсе. Но над твоим предложением, Коля, мы подумаем.

В одно из дежурств в приемный покой поступил милиционер с тяжелым огнестрельным ранением живота и черепно-мозговой травмой. Люба вызвала на консультацию Виктора Васильевича. Тот посмотрел больного, велел не назначать дополнительного обследования в целях экономии средств клиники, а родным предложил провести с больным оставшееся ему время. Люба пыталась уговорить шефа, сделать хоть какое-то обследование, может, ему можно помочь, но Виктор Васильевич был непреклонен. Около раненного рыдали беременная жена и мать. После ухода Виктора Васильевича Люба на свой страх и риск начала переливание крови, назначила рентген брюшной полости и головы, сделала УЗИ и нашла пулю. Люба взяла бы его на операцию, но у больного нарастала гематома головного мозга и Люба вызвала нейрохирурга Николая.

— Коля, ему можно помочь. Пусть это один шанс из тысячи, но он молодой, сильный человек. Посмотри на его семью, кто будет растить его ребенка?

— Люба, шеф дал свое заключение, ты хочешь скандала?

— Нет, я хочу ему помочь. Если повезет, победителей не судят.

— А если он умрет?

— Он и так умрет, а мы, может быть, дадим ему шанс.

— Что ты предлагаешь?

— Мы пойдем на операцию двумя бригадами, ты ликвидируешь гематому, а я достану пулю и ушью повреждения.

— Как у тебя все просто.

— Доктор, то, что говорит эта девочка, может помочь?

Перед ними стояла мать раненного, в ее глазах были ужас и мольба одновременно и где-то очень глубоко блеснула маленькая искорка надежды.

— Ему всего двадцать пять, пусть это не сработает, но мы хотим операцию.

— Ну что, Коля, решай.

— Хорошо, но не забывай, мы можем остаться без работы. У тебя хоть есть муж, а у меня жена и двойня, им еще полугода нет. Люба, что ты творишь?!

Люба запросила операционную, вызвала анестезиолога и ассистентов для себя и Николая, кроме студентов шестого курса ассистировать никто не согласился. Анестезиолог отпускал нецензурные фразы, но перед двумя хирургами спасовал и дал наркоз. Операция длилась около пяти часов. Больной не умер на операционном столе. Его перевели в палату реанимации. Люба очень устала и легла вздремнуть, было уже утро.

В девять утра Корецкий должен был проводить планерку, планерка задерживалась, так как куда-то делся дежурный врач хирургии. Николай пошел искать Любу. В зал заседаний вошла женщина с заплаканными глазами и подошла прямо к столу Корецкого.

— Я хотела найти эту девочку. Мой сын пришел в себя, он жив, он в сознании. Спасибо вам за таких врачей, не увольняйте ее, пожалуйста, он теперь будет жить.

— Подождите. Выпейте воды, сядьте и объясните все подробно. Что случилось? Расскажите нам пожалуйста.

В зале все замолчали и повернулись в сторону женщины.

— Вчера мой сын поступил к вам с огнестрельным ранением. Вот этот профессор сказал, что нам надо ждать, пока он умрет, а у меня сноха беременная, они так ребеночка ждали. А тут эта девочка говорит, что можно попробовать оперировать, второго хирурга вызвала, он сопротивлялся, а потом согласился, и они оперировали Костю. Костя сейчас в себя пришел, меня и жену узнал. Он живой, понимаете? Я девочку эту ищу, я не прочитала, как ее звали.

— То есть вы хотите сказать, что Корецкая, вопреки моему заключению, оперировала? — Виктор Васильевич покраснел, вены на его шее взбухли, видно было, что он пришел в дикую ярость.

— Но насколько я понял, вопреки вашим прогнозам, больной жив, — спокойно сказал Саша.

— Не нарывайтесь, Борисов! Вы слишком вызывающе себя ведете. Кто вы есть? Сын алкашки.

— Может быть. Но я больным на тот свет билеты не выписываю, предпочитаю, чтобы они жили..

Женщина перепугано смотрела на врачей. Корецкий постучал по столу. Все замолчали.

— Давайте разберемся. Пригласите всех, кто работал ночью. Продолжим через пять минут.

Через пять минут Николай с Любой докладывали перед коллективом причины и ход операции. Анестезиолог доложил особенности ведения наркоза и свою речь закончил словами: «Победителей не судят».

Врачи встали и аплодировали.

Мать Кости обняла Любу и произнесла:

— Спасибо тебе, девочка. Ты настоящий врач.

Корецкий потребовал от всех объяснительные в письменном виде. Позже в разговоре с Сашей он выразил озабоченность конфликтом между Любой и главным хирургом.

— Саша, мне не нравится все это. Виктор гнилой мужик, он думал войти в акционеры, понял, что ему не светит, а тут Люба ему как кость в горле.

— Ну и что он сделает? Все законно.

— Пока да, но он начнет войну, а тут все средства хороши. Если бы он воевал со мной, то ему бы не светило, а воевать он будет с вами, и вы можете ошибиться. Саша, любые конфликты решай только через меня. Пока история с выкупом клиники не утихнет, никуда не лезь. Со всеми будь предельно вежлив и осторожен. Понял?