Русалья неделя - Воздвиженская Елена - Страница 55

Соорудили его Ирочкина мама и двое её братьев, Ирочкины дяди, когда были они ещё молодыми, чтобы ночевать тут в жаркие летние ночи и отдыхать с друзьями вечерами.

И вот сейчас, когда прошло уже много лет, и мама с дядями выросли, разъехались кто куда, вышли замуж и женились, родили детей, шалаш тот всё ещё стоял в бабушкином саду, напоминая о прошлых временах и беззаботной юности. Отчего-то дедушка с бабушкой не сломали его, хотя он уже чуть покосился и крыша просела.

Шалаш, как называли его в семье, представлял собою квадратное невысокое строение из досок, с ровной крышей, примерно в высоту человеческого роста, поэтому внутри приходилось наклоняться, однако Ирочке, которой было всего семь лет, и роста она была пока ещё маленького, внутри было вполне комфортно. Стены шалаша изнутри обклеены были старыми обоями, а поверх них расположились множество старых карточек с изображениями актёров и актрис былых времён. Во времена маминой молодости модно были собирать такие наклейки. Овальные, квадратные, круглые – Ирочка любила рассматривать их, подолгу вглядываясь в улыбающиеся или же напротив, строгие, лица.

В шалаше пахло старой бумагой, пылью, стариной и яблоками, которые то и дело падали на крышу с глухим стуком. В одной стене было маленькое оконце, совсем крошечное, размером с альбом, в котором Ирочка так любила рисовать. Пол застелен был листом фанеры. Треть шалаша занимала низкая лежанка, а напротив неё, через проход, было что-то наподобие стола. В углу висело небольшое зеркало, а на стенах были полочки, где даже лежало несколько книг, сохранившихся здесь ещё с тех времён, когда каждый вечер в шалаше собиралась компания друзей. Они играли на гитаре, слушали приёмник на батарейках, читали книги и болтали.

В это лето Ирочка приехала к бабушке на каникулы, отдохнуть от душного пыльного города, и набраться сил. Родители работали, и потому уехали сразу же обратно, передав дочку на руки бабушки и деда. Но Ирочка не грустила, она привыкла часто гостить у бабушки, и чувствовала себя здесь замечательно, а может быть даже лучше, чем дома. Ведь здесь было столько интересного! Тем более сейчас, летом. Один сад чего стоит. Ирочка любила играть здесь в волшебные сказки, представляя, что в высокой траве живут необыкновенные существа, на каждой ветке дерева скрывается крошечный домик фей и эльфов, а за баней, что стоит в другом конце сада, даже есть нора гномов. Сколько раз Ирочка подолгу сидела у норы и ждала, что вот-вот покажется из неё один из обитателей, но ни разу не удавалось девочке застать их.

А вот к шалашу этим летом бабушка строго-настрого ходить запретила:

– Чтобы в шалаш ни ногой! Он совсем ветхий стал, как бы крыша не провалилась, да не задавила тебя, упаси Бог! Деду всё некогда сломать, вот уж на пенсию выйдет зимой, да следующей весной и разберём шалаш. А ты, гляди, не ходи туда играть, поняла?

– Поняла, – кивнула Ирочка.

Первые дни она так и делала, как велела бабушка, к шалашу не ходила и играла в других местах. Но постепенно одни и те же игры приелись, и Ирочка всё чаще стала поглядывать в сторону шалаша. Она подходила поближе к тому углу сада, где стояло сооружение, стояла там под иргой, и глядела издалека на шалаш. Он так и манил её к себе. Хотелось вновь войти в прогретое воздухом пространство, ощутить эту особую атмосферу, вдохнуть запах старины, посидеть на низеньком лежаке, поглядеть на облупившиеся фотокарточки актрис с красивыми прическами… Но Ирочка помнила бабушкин наказ и не решалась.

– Странно, – думала Ирочка, – Вроде бы шалаш и не изменился с прошлого лета, крыша как крыша. Почему бабушка так строго наказывала не входить туда? Да не провалится крыша, и стены не рухнут. Я ведь не собираюсь там топать, как слон, я тихонечко посижу и всё.

И вот однажды, когда Ирочка стояла так и смотрела на шалаш, дверь, ведущая в него, вдруг медленно отворилась, словно приглашая девочку войти внутрь. Ирочке стало любопытно. Она с удивлением уставилась на открывшуюся дверь и подошла поближе. Ничего не происходило. И Ирочка решилась. Оглянувшись в сторону дома, и, убедившись, что ни бабушка, ни дедушка не смотрят в окно или же не бродят по огороду, занятые своими делами, девочка быстро зашагала к шалашу.

Внутри всё было также, как и прошлым летом. Ирочка затворила за собой дверь, и с бьющимся сердцем присела на лежак.

– Уф-ф, кажется бабушка меня не заметила, – подумала она, – А то всыплет по первое число.

Ирочка отдышалась и, когда волнение улеглось, принялась озираться вокруг. Актрисы и актёры глядели на неё со стен, словно вопрошая, что она тут делает, в этом молчаливом и душном царстве покоя? Девочка по старой привычке принялась разглядывать картинки, затем взяла в руки пыльную книгу с полки, полистала жёлтые страницы, положила обратно. Подтянулась на цыпочках к высокому оконцу и выглянула в сад – всё тихо, бабушки не видать, наверное, хлопочет по дому.

Под лежаком вдруг что-то зашуршало. Ирочка насторожилась. Что там? Может мышь? Снова зашуршало, уже сильнее, и заскребло вдруг снизу по доскам. А после с силой ударило снизу так, что лежак содрогнулся. Ирочка испуганно вскочила на ноги, выбежала прочь из шалаша, с силой захлопнув дверь, и со всех ног понеслась к дому. Она уже не видела, как старое зеркало, висящее на стене, стало вдруг мутным, а после покрылось рябью, как будто в воду бросили камень и по ней пошли круги…

Ночью Ирочке спалось плохо, ей снилось, что гуляет она по саду среди высокой-высокой травы. И словно и не их сад это, а бескрайнее поле. И вот идёт она среди жёлтых свечек донника, розовато-фиолетовых кистей кипрея, голубых головок дикого лука, что качаются как дивные шары на тоненьких зелёных ножках, понизу стелется фиолетовыми искрами мышиный горошек, белые ромашки и душистый льняник, а солнце почему-то такое туманное и словно ненастоящее, всё кругом, как сквозь мутное стекло. И видит Ирочка далеко-далеко впереди шалаш.

Ирочка спешит к нему, там что-то, что манит её неудержимо и зовёт. Ей непременно нужно попасть в шалаш. Она торопится, а травы будто нарочно обвивают её ноги, хватают за руки, закрывают высокими своими стеблями кругозор, склоняются над нею. Ирочка машет руками и пытается ускорить шаг. Но травы, как нарочно, прижимаются к ней, словно не хотят чтобы шла она туда, вдаль, где на самом горизонте стоит невысокое, одинокое строение, похожее отсюда, издали, на коробку, в которой хранит Ирочкина мама стеклянные ёлочные игрушки.

Но Ирочка настойчива, и ей наконец удаётся вырваться из травяного плена, она бежит туда, где её ждут. Кто ждёт? Она и сама не знает того. Но ждут совершенно точно. У шалаша она замечает высокую худую фигуру, что стоит неподвижно и смотрит неотрывно в её сторону. Фигура такая высокая, что шалаш доходит ей всего лишь до пояса. Длинные тощие руки свисают плетями почти до земли. Тонкие волосы цвета соломы развеваются по ветру.

Ирочка бежит вперёд, и вот уже она может различить лицо этого нечто — большие, похожие на блюдца глаза, белые и слепые, тонкая щель рта, два чёрных отверстия вместо носа. Кожа, похожая на кору дерева, такая же тёмная и коричневая, покрытая множеством морщин-трещин, в которых копошатся насекомые. Нечто поднимает свои тощие руки и протягивает их навстречу Ирочке. Девочка останавливается, ей становится страшно.

А нечто всё тянет и тянет свои, похожие на ветви, руки. Пальцы его начинают расти, удлиняться, и скоро уже дотянутся до застывшей в ужасе девочки. Ирочка хочет бежать прочь, но не может, ноги не слушаются её. Она опускает глаза и видит, что ноги её стали такими же, как кожа существа, покрылись корой. Девочка пытается поднять их, но ноги словно вросли. Наконец с трудом, но ей удаётся оторвать одну ногу от земли, и Ирочка видит, что вместо пальцев у неё корни, которые вросли в почву. Ирочка кричит от ужаса и… просыпается.