Люди Флинта - Алексеев Валерий Алексеевич - Страница 9

Наступила тишина.

— Ну, кино! — вполголоса проговорил Крис.

Семка оглядел нас всех по очереди, потом забеспокоился, видимо.

— А что, разве нехорошо что-нибудь получилось? — спросил он.

— Да нет, почему же… — возразил Петрович. — Очень даже хорошо, прямо настоящий коммунизм получается… А что, Сема, продукты тебе уже прямо по потребностям достаются? Или все еще по труду?

— Насчет этого, пожалуйста, не волнуйтесь, — сказал Семен. — Нужно будет что-нибудь — скажем. Ну, извините, некогда мне, машина ждет. Жаль, Анюту не увидел…

— Господи, — сказал Старик, — одно у него в голове — Анюта.

— Ну, а как же! — засмеялся Крис. — Здесь девчата редкость, а такая красавица тем более. Трудно было уговорить, а, Семен?

— Еще как! — улыбнулся Семка. — Всю кустанайскую парфюмерию к ней перевозил, пока не согласилась. До сих пор еще сколько духов в шкафу тухнет…

Он повернулся и вышел.

— Ну, счастье твое, — сказал мне Петрович. — Расписывайся давай…

— Не возьму я этих денег, — угрюмо сказал я.

— Тьфу! — В сердцах Старик бросил ручку и встал. — Занюханная какая-то публика…

— Возьмет, — уверенно сказал Крис, встал и подошел ко мне. — Он у нас дитя смышленое, считать умеет. Сорок плюс двадцать — уже шестьдесят. Да плюс двадцать Левкиных — восемьдесят. А ты без костюма ходишь, сообразил?

— Не возьму… — нерешительно повторил я.

— Смотри-ка, еще уговариваем болвана! — Крис вложил в мою руку авторучку. — А я здесь такие костюмчики видел, каких в Москве и в помине нет. «Модекс» с коричневым отливом. Прелестная вещичка…

Я подписал — и презирал себя целый вечер.

Вопреки всем ожиданиям, Левка вернулся домой веселый и очень довольный собой. Почему-то он весь был изодран, исцарапан, на правой скуле сиял багровый синяк, и даже спина у Левки была перепачкана глиной. Не сказав нам ни слова, он умял полчугуна щей и кастрюлю каши, без всякого воодушевления расписался в получении полевых и, оставив деньги на столе, завалился на спальный мешок. Мы думали, что он моментально заснет, но Левка лежал с открытыми глазами, закинув руки за голову, не произнося ни звука и лишь поглядывая на нас с Крисом с каким-то странным выражением лица. Мы решили, что он слегка повредился от голода, и не пытались завязать с ним разговор.

Мы сходили в магазин и вернулись с костюмом, а Левка лежал и молчал. После ужина я целый час вертелся у зеркала в своей обновке, и Крис давал мне советы, а Левка лежал и молчал. Наконец Крис не выдержал: он поднялся и сказал, что идет погулять. И я сразу понял: он просто хотел взглянуть, не докопался ли Левка до поверхности Мохоровичича.

Вернулся Крис довольно скоро.

Он встал над Левкиной головой, строго взглянул и сказал:

— Еще одна такая штучка — и я утоплю тебя в Тоболе, как котенка…

Левка дернул плечом и отвернулся.

— А вообще ты титан! — неожиданно похвалил его Крис, но Левка оставил и этот комплимент без ответа. Только лицо его засияло, как медная пуговица.

Лишь поздно вечером, когда Крис начал собираться в клуб, Левка обрел дар речи, и мне удалось узнать в подробностях все, что произошло. Оказывается, Левка не только углубил все пять ям, но и ухитрился каким-то чудом загнать в них все бетонные репера. То, что мы сделали вчера впятером, он проделал один. Кто ему помогал и каким инструментом он пользовался, осталось неизвестным.

— Лев, а Лев, — просил я, раскатывая свой мешок на полу, — ну, скажи, как ты это сделал. Трактористы помогли, да?

— Ненаучный у тебя подход, — отвернувшись к стене, отвечал Левка. — Почему обязательно надо искать пришельцев извне? Все великие сооружения древности возводились голыми руками, без применения каких-либо тракторов. Взять хотя бы пирамиду Хуфу…

— Сам ты Хуфу, — махнул я рукой и растянулся на полу во всю длину.

За стеной, шурша и звеня пряжками, собирался в клуб Крис. А я раскрыл «Монте-Кристо» и начал читать, время от времени бросая осторожный взгляд на шкаф. Там у зеркала висел на Аниных плечиках мой коричневый «Модекс» — шоколадно-искристый, с приятным импортным отливом. В холодной даже на взгляд подкладке его было столько карманчиков и фестонов, брюки так изящно расширялись книзу, что я даже жмурился от счастья.

Никогда еще у меня не было такого шикарного костюма. И главное — на свои честно заработанные деньги, если не считать тех двадцати рублей, которые я взял с молчаливого согласия Левки.

— Ну, парубки, — в комнату вошел Генка, — я на танцы, а вы пас?

Я повернул голову и замер от восхищения.

Надо мной возвышался не сутулый каторжанин в выцветшем трико с мешками на локтях и коленях, а субъект в высшей степени элегантный. Взгляд мой упал на остроносые ботинки, нетерпеливо поблескивавшие у моего лица, на черные с красными ромбиками эластичные носки… Крис был в тонко сшитом костюме черно-зеленого цвета: брюки отлично обужены, пиджак с аристократическим разрезом сидит как влитой. Рядом с этим подогнанным по фигуре костюмом мой коричневый «Модекс» бледнел, как «Запорожец» рядом с «Чайкой». Огненно-красная рубашка, отсвечивавшая на подбородок и щеки Криса, придавала его лицу какой-то сатанинский вид.

— Ух ты! — вздохнул Левка. Он забыл все сегодняшние обиды и лежал, как и я, на боку, подперев голову кулаком, и влюбленно рассматривал Криса. — Прямо как с витрины! И как ты умудрился спрятать все это в один саквояж?

— Дорогие мои! — Крис расстегнул пиджак, сунул руки в карманы брюк, и его рубашка нестерпимо запылала. — Мы живем в век химии… Все это барахло можно сложить в комочек и поместить в портсигар.

Он перешагнул через меня, подошел к зеркалу и приподнялся на цыпочки, разглядывая себя во весь рост.

— Ну что, хорош ваш будущий босс? — довольно улыбаясь, спросил он.

— Здорово, — сказали мы с Левкой.

— То-то, — погрозил он нам пальцем. — Что Старик сказал? Если к послезавтра сделаем все рабочее обоснование плюс обмер, то…

Мы молчали.

— Э, да что там говорить! — Крис великолепно отбил чечетку. Он все делал великолепно. — Дела пойдут, помчится бригантина, и паруса застонут на ветру… Ну что ж, я, пожалуй, возьму вас в свою команду…

— Не успеем, Крис, — вздохнув, сказал Левка и повернулся на спину.

— Что значит «не успеем»? — нахмурился и отошел от зеркала Крис.

— Не потянем мы за два дня, — поддакнул я. — Пятьдесят три точки и обмер…

Крис подошел к нашим постелям и долго, расставив ноги, сосредоточенно изучал нас с высоты своего великолепного роста.

— Цыц, насекомые! — сказал он наконец, как-то высокомерно блеснув зубами. — Если я сказал — потянете, и дудки. Тем более Петровичу я уже обещал…

— Тебе виднее, Крис, — покорно сказал Левка.

— А может, ты не пойдешь в клуб, а, Крис? — робко спросил я.

Крис остановился на полпути к дверям, задумчиво потер подбородок.

— Единственное, что меня удерживает, — сказал он, — это то, что я небрит. Ну, вы, значит, пас? Тогда будем.

Он отсалютовал нам рукой и вышел на кухню.

— Аня! — крикнул Крис уже за стеной. — Иди взгляни: заметна щетина?

Наступила пауза, потом Аня негромко сказала:

— Да красивый, красивый же, иди…

Левка вскочил, как пружина, и уселся на полу.

— Если он к ней будет приставать… — начал он, взволнованно блестя глазами.

— Ну что ты… — неуверенно сказал я.

— А что ж ты ребят не берешь? — ровным голосом спросила Аня.

Левка облегченно вздохнул и лег.

— А я у них разведчик, — засмеялся Крис, и дверь в сени заскрипела. — Проведем рекогносцировку, а потом бросим основные силы. Верно, други? — крикнул он нам.

Я не ответил и закрыл глаза, притворяясь спящим. Левка тоже притих. Не знаю, как ему, а мне было обидно и грустно, что Крис уходит в клуб.

Хлопнула дверь…

Я проснулся от странного ощущения одиночества. Вдруг мне показалось, что все люди в мире, сговорившись, куда-то исчезли, и я лежу в брезентовом мешке один посреди огромной желтой степи.