Месть лорда Сэннокса - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 3

— Никаких признаков раздражения, — сказал он. — Мы могли бы отложить операцию до появления местных симптомов.

Муж, который больше не мог сдерживать волнение, вскричал, ломая себе руки:

— О! Господин, господин, не теряйте времени. Вы не знаете. Это смертельно. Я-то знаю, и уж поверьте мне: операция совершенно необходима. Только нож может ее спасти.

— И все же я считаю, что нужно подождать, — заметил Дуглас Стоун.

— Довольно! — воскликнул турок рассерженно. — Каждая минута дорога, и я не могу стоять здесь и безучастно смотреть, как мою жену обрекают на гибель. Мне ничего не остается, кроме как поблагодарить вас за визит и обратиться к другому хирургу, пока еще не поздно.

Дуглас Стоун заколебался. Отдавать сотню фунтов крайне неприятно. Но если он откажется оперировать, деньги придется вернуть. А если турок прав и женщина умрет, ему трудно будет оправдываться перед коронером на дознании в случае скоропостижной смерти.

— Вы лично знакомы с действием этого яда? — спросил он.

— Да.

— И вы ручаетесь мне, что операция необходима?

— Клянусь всем, что есть для меня святого.

— Рот будет ужасно изуродован.

— Я понимаю, что это больше не будет хорошенький ротик, который так приятно целовать.

Дуглас Стоун круто повернулся к турку, готовый сурово отчитать его за жестокие слова. Но, видимо, такая, уж у турка манера говорить и мыслить, а времени для препирательства нет. Дуглас Стоун достал из футляра хирургический нож, открыл его и указательным пальцем попробовал на ощупь остроту прямого лезвия. Затем он поднес лампу ближе к изголовью. Два черных глаза смотрели на него через прорезь на чадре. Зрачков почти не было видно — сплошная радужная оболочка.

— Вы дали ей очень большую дозу опиума.

— Да, она получила хорошую дозу.

Он снова вгляделся в черные глаза, уставленные прямо на него. Они были тусклы и безжизненны, но как раз тогда, когда он рассматривал их, в их глубине вспыхнула искорка сознания. Губы у женщины дрогнули.

— Она не полностью в бессознательном состоянии.

— Так не лучше ли пустить в ход нож, пока это будет безболезненно?

Такая же мысль пришла в голову и хирургу. Оттянув пораженную губу щипцами, он двумя быстрыми движениями ножа отрезал широкий треугольный кусок. Женщина со страшным булькающим криком вскочила на кушетке. Чадра свалилась с ее лица. Это лицо он знал. Он узнал его, несмотря на эту безобразно выступающую верхнюю губу, несмотря на это месиво из слюны и крови. Она, продолжая кричать, все пыталась закрыть рукой зияющий вырез. Дуглас Стоун с ножом в одной руке и щипцами в другой сел в ногах кушетки. Комната закружилась у него перед глазами, и он почувствовал, как что-то сдвинулось у него в голове, словно распоролся какой-то шов за ухом. Окажись напротив кушетки посторонний наблюдатель, он сказал бы, что из двух этих ужасных, искаженных лиц его лицо выглядит ужасней. Как будто в дурном сне или в пьесе, разыгрываемой на сцене, он увидел, что шевелюра и борода турка валяются на столе, а у стены, прислонясь к ней, стоит лорд Сэннокс и беззвучно смеется. Крики теперь прекратились, и обезображенная голова снова упала на подушку, но Дуглас Стоун продолжал сидеть неподвижно, а лорд Сэннокс все так же стоял, сотрясаясь от внутреннего смеха.

— Право же, эта операция была совершенно необходима Мэрион, — заговорил наконец он. — Не в физическом смысле, а в нравственном, я бы сказал, в нравственном.

Дуглас Стоун нагнулся и принялся перебирать бахрому покрывала. Его нож со звоном упал на пол, но он по-прежнему сжимал в руке щипцы с тем, что в них было зажато.

— Я давно собирался проучить ее в назидание другим, — любезным тоном пояснил лорд Сэннокс, — Ваша записка, посланная в среду, не дошла по адресу — она здесь, у меня в бумажнике. И уж я не пожалел труда, чтобы выполнить свой план. Кстати, губа у нее была поранена вполне безобидным оружием — моим кольцом с печаткой.

Он бросил на своего молчащего собеседника острый взгляд и взвел курок небольшого револьвера, который лежал у него в кармане пальто. Но Дуглас Стоун все перебирал и перебирал бахрому покрывала.

— Как видите, вы все-таки успели на свидание, — сказал лорд Сэннокс.

И при этих словах Дуглас Стоун рассмеялся. Он смеялся долго и громко. Но теперь уже лорду Сэнноксу было не до смеха. Теперь его лицо, напрягшееся и отвердевшее, выражало что-то, похожее на страх. Он вышел из комнаты, притом вышел на цыпочках. Старуха ждала снаружи.

— Позаботьтесь о вашей госпоже, когда она проснется, — распорядился лорд Сэннокс.

Затем он спустился по лестнице и вышел на улицу. Кэб стоял у дверей, и извозчик поднес руку к шляпе.

— Первым делом, Джон, — сказал лорд Сэннокс, — отвезешь доктора домой. Наверное, придется помочь ему спуститься. Скажешь дворецкому, что его хозяин заболел во время посещения больного.

— Слушаюсь, сэр.

— Потом можешь отвезти домой леди Сэннокс.

— А как же вы, сэр?

— О, ближайшие несколько месяцев я поживу в Венеции, в гостинице «Отель ди Рома». Проследи, чтобы письма пересылали мне по этому адресу. И скажи Стивенсону, чтобы он показал на выставке в будущий понедельник все пурпурные хризантемы и телеграфировал мне о результате.