Кто ищет... - Аграновский Валерий Абрамович - Страница 41

По его просьбе я принес литровую бутылку, наполненную обычной кипяченой водой, и тут началось такое, о чем писать мне весьма непривычно. Бутылка была поставлена на край стола, и Сфинкс, не касаясь ладонями стекла, начал как бы сжимать воду, настойчивыми движениями что-то «вселяя» в бутылку. Впрочем, «вселять» — понятие условное, может быть, лучше выразиться иначе: вгонять, всаживать, втискивать, втирать, нагнетать, накачивать. Покончив с этим занятием, за которым А. С. наблюдала с выражением, с каким верующий следит за действиями священнослужителя, Сфинкс без какого-либо намека на юмор сказал: «Мы оставляем вам эту воду, в ней  и н ф о р м а ц и я. — Это слово он выделил и подчеркнул интонационно. — Вы должны пить по одному глоточку перед сном, и ваша зацикленность пройдет, могу гарантировать». — «Долго пить?» — совершенно серьезно спросил я. «Пару недель. Или месяц. Вода, не волнуйтесь, не испортится и будет храниться в течение полугода, потому что она с  и н ф о р м а ц и е й. Кстати, А. С., — обратился учитель к своей ученице, — проверьте, пожалуйста, довольно ли там  и н ф о р м а ц и и». А. С. безропотно отошла в угол кабинета и оттуда ладонью, словно локатором, проверила бутылку. «О! — сказала она с восхищением в голосе. — Вполне!» — и они жестами выразили удовлетворение друг другом.

Теперь слушайте, что произошло дальше. А. С. пошла из угла кабинета в нашу сторону и по дороге случайно коснулась рукой кресла, сидя в котором обычно работал Профессор. Коснулась — и даже отдернула руку. Затем к чему-то прислушалась, потрогала пальцами воздух, облегающий кресло, и с трагедийными нотками, с подозрением чего-то очень нехорошего произнесла: «Учитель, посмотрите?!» Сфинкс приблизился осторожно к креслу и тоже пощупал руками воздух. Они переглянулись, как заговорщики, мгновенно друг друга понявшие, и Сфинкс, обратившись ко мне, сказал: «Вам известно, что хозяин этого кабинета последние две-три недели страдает сильными головными болями, напоминающими мигрень?» — «Впервые слышу…» — ответил я потрясенно. «А. С., — предложил Сфинкс своей ученице, — хотя бы на первое время облегчите ему страдания!» А. С. быстрыми движениями обеих рук тут же стала собирать с кресла воздух и с легким потрескиванием, словно чертенят, сбрасывать его в сторону и на пол. Сфинкс наблюдал за ее действиями даже с некоторой гордостью, присущей учителю, которого не подводит лучший ученик; я же — с совершеннейшим обалдением.

Когда мы расстались, я немедленно кинулся к телефону. Профессора беспокоить не стал, а вот его ассистенту Нине Алексеевне позвонил: «Нина Алексеевна, простите за неурочный звонок, но вам известно, что у Профессора последние две-три недели очень сильные головные боли, типа мигрени?» На том конце провода была долгая недоуменная пауза, после чего раздалось: «У меня, знаете ли, тоже голова раскалывается: годовой отчет пишем!..»

Вода с  и н ф о р м а ц и е й  скисла на вторую неделю: на дне бутылки появились какие-то хлопья, и я перестал воду пить, тем более что и зацикленность не то чтобы прошла, а изменилась — я с упорством, достойным лучшего применения, стал просыпаться не в три ночи, как прежде, а в шесть, но до утра уже было рукой подать; одним словом — терпимо. Зато вскоре состоялась знаменательная встреча Профессора и Сфинкса. Знакомя их в клинике, я действовал в полном соответствии с «протоколом». Жест в левую сторону: «Профессор и его ассистент Нина Алексеевна!», жест в правую: «Руководитель группы экстрасенсов Сфинкс и его ассистент А. С.! Прошу знакомиться, товарищи, а мне позвольте удалиться, чтобы не мешать беседе!» Часа два они совещались «при закрытых дверях», а я, волнуясь за исход разговора, фланировал по больничному коридору. Потом они вышли, и я узнал, что договор относительно параллельной диагностики благополучно состоялся. К слову сказать, примерно в то же время мне удалось свести Профессора с Б. Л. Мазуром из Казани, и в клинике началась многообещающая апробация чудодейственной вакцины.

Одно меня беспокоило: параллельная диагностика — хорошо, апробация вакцины — еще лучше, а кто поможет мне? Дина?

Увы, экстрасенсы, оказывается, тоже люди: они болеют!

Когда великого юриста А. Ф. Кони спросили, что бы он сделал, окажись, не дай бог, на скамье подсудимых, он не задумываясь ответил: взял бы себе адвоката! Что сделала, заболев, Дина? «Взяла» врачей, тем более что самолечением, по неписаному уставу биополистов, могут заниматься лишь такие экстрасенсы, которые стоят на очень низком уровне, так как лечить себя — значит быть эгоистом, а это качество несовместимо с экстрасенсорным делом.

Перитонит. Несколько дней подряд температура под 40°. Потеря сознания. Консилиум сухумских врачей. Категорическое решение: оперировать! И именно это обстоятельство было трагически воспринято всеми, кто знал Дину, кто ждал ее, кто на нее надеялся. Почему трагически? Кроме естественного сочувствия попавшей в беду женщине, очень молодой, красивой и знаменитой, все знали еще и то, что операция, даже успешно проведенная, навсегда лишит Дину экстрасенсорных способностей. Дело в том, что центр энергетики, как утверждают биополисты, находится у людей в районе солнечного сплетения, и если это место будет механически повреждено, в том числе ножом хирурга, энергия безвозвратно уйдет.

(Замечу попутно, что экстрасенсы довольно часто муссируют в лекциях еще один прелюбопытный факт. Они напоминают, что каждый человек два-три раза за жизнь непременно испытывает сильнейшие боли в области желудка, которые, врачи это прекрасно знают, странным образом не снимаются даже с помощью сильнодействующих обезболивающих препаратов. Эти боли тем не менее так же внезапно исчезают, как и появляются. Диагностировать их чаще всего не удается: то ли это почечная или кишечная колика, то ли приступ аппендицита, то ли обострение язвенной болезни — тайна за семью печатями. Но лишь аллопаты не могут найти ответ на вопрос, ломая свои аллопатические головы; экстрасенсы давно уже поняли истину. Она заключается в том, что болевые ощущения, по их мнению, обычно сопровождают полное обновление энергетики, которое и случается у каждого человека два-три раза за жизнь! Боль, как правило, иррадиирует из района солнечного сплетения либо в область печени, либо почек, либо позвоночника, желудка, желчного пузыря или поджелудочной железы, сбивая, как говорят экстрасенсы, с толку больных и эскулапов.)

Итак, Дина, бедняжка, уже неспособная руководить событиями, лежала в беспамятстве, подчинившись судьбе. В последний вечер, предшествующий операционному дню, московские экстрасенсы решили вмешаться. Некая Зара М., входящая в свиту Дины в период ее столичных пребываний, кинулась к экстрасенсу по имени Володя — его фамилию скрывают сами биополисты, потому что Володя их аккумулятор, великий человек, его энергия такова и ее так много, что он занят, главным образом, подзарядкой исчерпавших себя коллег, — так вот наша Зара кинулась к Володе, и они ночным рейсом вылетели из Москвы в Адлер. В шесть утра, прямо с аэродрома, они приехали в сухумскую клинику и тайно проникли в палату, где находилась Дина. Тридцать минут Володя делал свое экстрасенсорное дело. Потом они так же незаметно удалились. А в десять утра, когда лечащие врачи пришли с обходом к Дине, чтобы последний раз посмотреть ее перед операцией, они потрясенно установили, — как в кино! — что никакого перитонита нет. В связи с этим вполне здоровая, веселая и цветущая Дина Джанелидзе была в тот же день выписана на волю, а еще через сутки уже летела самолетом в Москву к своим несметным по количеству пациентам, исстрадавшимся в ожидании.

Эту историю, способную, как я понимаю, вызвать у врачей и всех мало-мальски уравновешенных лиц ироническую улыбку, мне рассказала сама участница события, весьма уважаемая мною Зара М., к слову сказать, истинная благодетельница, бескорыстно устроившая многим людям свидание с Диной. Оснований не верить этой почтенной даме я не имею, не говоря уже о том, что подобного рода истории, которые, если угодно, можно называть легендами, лишь поднимают на еще большую высоту престиж экстрасенсов, а нам помогают лечиться у них и вылечиваться.